Религиозность сегодня и завтра - Георгий Чистяков

Бог больше не воспринимается как «Царь вселенной» или Rex Coelestis, но полностью превращается в то «Ты», к которому обращаюсь я в моей молитве. Об этом гово­рит и о. Сергий Булгаков в книге «Свет невечерний». «Вне личного опыта, вне личных отношений с Богом, - говорит о. Сергий, - вне личного опыта встречи с Ним в ЕСИ, ставить вопрос о Боге - невозможно». И далее: «Громовый факт молитвы - как христианской, так и во всех религиях, - должен быть, наконец, понят и оценен в философском своем значении». Коль скоро вне молит­венного общения с Богом нет возможности и рассуждать о Нем, это означает, что выстроить рациональную фи­лософскую картину мира, в которой Бог занимал бы какое-то место, также оказывается невозможным. Невозможно и спорить о том, что означают слова Символа веры о том, что Бог «всемогущ» (omnipotens) и является Вседержителем или Пантократором.

Вот истина, раскрытая в Евангелии, но очень мало осознанная человечеством. А что вообще означает фор­мула, гласящая что Бог всемогущ? Впервые этот вопрос встал перед думающей Европой в конце 1755 г. после землетрясения в Лиссабоне, когда 1 ноября, в день Всех святых, в те самые минуты, когда по всей Португалии служились праздничные мессы, произошло страшное землетрясение и тысячи людей погибли. В условиях XVIII века (когда уже начинали появляться средства массовой информации) весть об этом событии доволь­но быстро разлетелась по Европе. Трагедия в Лиссабоне - это первое в новой Европе стихийное бедствие; неслу­чайно поэтому очень многих оно заставило задуматься о том, как все это допустил Бог.

Нечто подобное произошло в России летом 2000 года, когда погибла подводная лодка «Курск». Для людей, ко­торые не могли понять, почему, если вся Россия моли­лась о спасении моряков, лодка все же погибла, вопрос о Боге встал ребром. Мне самому многократно приходи­лось слышать от разных людей, что они перестали ве­рить в Бога после того, как ушел ко дну Баренцева моря «Курск». Последний раз буквально несколько дней на­зад молодой человек студенческого типа, увидев кре­стик на моем пиджаке, прямо в метро спросил у меня, почему я верю, если «Курск» не был спасен Богом. Богослов может сказать, что всемогущий Бог долготер- пит и попускает зло, можно сказать и по-другому и, сле­дуя за Вольтером или Дж. Дьюи, утверждать, что Бог благ, но не всемогущ. Однако ни один из этих ответов не устроит ни того, кто спрашивает, ни того, кто отвечает. Прямого ответа на этот вопрос нет и быть не может.

В Послании к Римлянам у апостола Павла есть место (4:19), где говорится о том, что Авраам, не изнемогши в вере, «не помышлял, что тело его, почти столетнего, уже омертвело, и утроба Саррина в омертвении», но пребыл тверд в вере. Так читается это место в византий­ских рукописях, а следовательно, и в русском переводе. Получается, что Авраам не подумал о том, что они с Саррой уже старики, но просто и наивно поверил Богу. Однако, если взять ранние рукописи Нового Завета, из них мы с легкостью узнаем, что частица «не» перед сло­вом «помышлял» прибавлена поздним переписчиком. В оригинале ее не было и, таким образом, речь шла о том, что Авраам прекрасно знал, что они с Саррой уже не могут стать родителями, но, вопреки этому знанию, поверил Богу и так стал отцом Исаака.