Амнезия творца - Джонатан Летем

Хаос хмуро молчал, Эдж шагал следом за ним. Пока глаза не привыкли к темноте, он видел лишь крошечные светящиеся фирменные значки на задниках кроссовок Хаоса. Он слегка обиделся – автомобильная стоянка, пустующий акр бессмысленных желтых полос и стрелок, лежала в доброй четверти мили от дверей Хаоса.

Проекционная кабина являла собой бесформенное, разрезанное перегородками пространство; каждое из шести окошек смотрело на свой кинозал. Кинопроекторы Хаос выбросил, но в кабине осталось еще немало раскуроченного оборудования – оно было привинчено к стенам.

Эдж стоял у двери, ждал, когда Хаос зажжет свечи. В помещении остро и фальшиво пахло сластями: освежитель воздуха, свечи с фруктовым ароматизатором. У Эджа забурчало в желудке. В свечах тоже есть калории.

– Ладно, Эдж, – сказал Хаос, – выкладывай, с чем пожаловал. – Он сел на ветхий диван и закурил сигарету.

Эдж опустился на стул и выжидающе подался вперед. Хаос толкнул к нему по столу пачку «Лаки», Эдж вытянул сигарету.

– Келлог говорит, нам предстоит слияние с миром животных, – как мог спокойно и весомо произнес Эдж. Он чиркнул спичкой и поднес ее к концу сигареты. Он знал, что Хаос ждет пояснения. – В основном с китами и дельфинами. Вот что сказал Келлог.

Хаос рассмеялся.

– С миром животных? – переспросил он. – Эдж, мы в пустыне. Животные вымерли. Келлог просто-напросто пудрит тебе мозги.

Эдж глубоко втянул дымок «Лаки». Он хотел заговорить, но вместо речи в защиту Келлога вырвалось спазматическое перханье.

– Не трать на кашель мое курево, – велел Хаос.

– Извини, приятель. – Эдж уловил в своем голосе лебезящую нотку, но уж тут он ничего не мог с собой поделать. – Я, правда, не нарочно. – Он смотрел, как затягивается и выпускает дым Хаос, и пытался подражать. Вдруг он вспомнил свое задание. – Да, в основном с китами и дельфинами. Келлог говорит, это разумные расы нашей планеты в латентном состоянии.

– Чего?

Что-то не так с этим мудреным словечком, заподозрил Эдж. Чертовски не хотелось возвращаться и выяснять, что к чему.

– В летаргическом? – предположил он.

– Возможно, – проговорил Хаос, ничуть не стремясь ему помочь. Он пижонски раздавил о блюдо длиннющий окурок и спокойно выругался:

– Засранец он, Келлог твой.

Эджу прискучило сосать «Лаки», но он не позволил себе погасить окурок по примеру Хаоса. Чутье подсказало, что это будет тактической ошибкой. Слишком ценное добро, подумал он. Все кругом без курева шалеют, вот он и понадеялся, что словит кайф от сигаретки. Ни хрена подобного, ежели честно. Но все-таки он решил докурить до пальцев. Д то чем черт не шутит.

– Он-то, конечно, может и получше растолковать, – сказал Эдж Хаосу. – Когда мне объяснял, я вроде просек. Знаешь, Хаос, я маленько волнуюсь, ну, в башке такая хрень…

– Ничего, все нормально, – в первый раз проговорил Хаос без холодка, даже сочувственно. – Хрень, она и в Африке хрень.

– Не-а, – возразил, приободрясь, Эдж. – Ты все-таки выслушай, ага? У Келлога по гороскопу выходит, что скоро мы сольемся с высшими расами. С рыбами, ну, с рыбами-близнецами. По гороскопу выходит… – В отчаянии он испещрил тираду рваными цитатами из Келлога.

– Я за гороскоп Келлога и дерьма собачьего не отвешу.

– Нет, ты послушай, – шепотом настаивал Эдж, приберегший самый важный факт, самый решающий довод. – Ты вот скажи… ты слыхал, что дельфины когда-то ходили по суше?

Хаос ничего не ответил, и Эдж подумал, что нашел-таки к нему подходец.

– Келлог это доказал, – заявил он с жаром. – Дыхала, во. На земле случилась катастрофа и загнала дельфинов обратно в воду. Ну, прямо как нас, просекаешь? Планетарное бедствие. – Выдержав многозначительную паузу, он снова спросил:

– Ну что, просекаешь?

– Угу, – сухо отозвался Хаос. Должно быть, он вспомнил, что означает слово «дыхала».

Через час Эдж был в пути, выжимал из машины все силы – спасался от дождя. Хаос погасил половину свечей, вытянулся на диване, скрестил ноги на спинке. В вентиляционной системе негромко подвывал ветер, на потолке нервно подрагивали тени. Он сморщил нос: Эдж оставил после себя запашок, точно визитную карточку.

Хаос ощущал некий внутренний дискомфорт еще до встречи с Эджем; неуловимая мысль царапала разум, как де жа вю. В сумке, вспомнил он наконец. Заставил себя сесть, подтащил по столу полиэтиленовый мешок, раскрыл. В мешке лежали коробки из вощеной бумаги, сверху заклеенные черным скотчем. На одной коробке он увидел черно-белую фотографию девушки, над ней надпись: РАЗЫСКИВАЕТСЯ. Нет больше молока, подумал Хаос. Ни молока, ни воска, ни бумаги. Но она все еще «разыскивается».

Прижимая к груди коробку, он снова растянулся на диване. Сорвал ленту, расширил отверстие с рваными краями и уверенно приник губами, глотая ничем не сдобренный спирт, позволяя ему течь по подбородку и шее, чувствуя, как он жгучим водопадом низвергается в сморщенный пустой желудок. Глоток, другой… На время утолив жажду, он предоставил спирту обживаться в желудке и глотнул воздуха – на закуску.

Первый же храп разбудил его. Выволок из сна наполовину, но достаточно, чтобы Хаос опустил молочный пакет на пол и заметил, что свечи еще не погасли. Однако недостаточно для того, чтобы Хаос встал и задул огни. Он двое суток не смыкал глаз, ждал, когда Декол очистит спирт, надеялся, что выпивка удержит его от провала в сон. Но теперь его силы иссякли. Иная реальность всегда бывала такой четкой, такой осязаемой, что Хаосу казалось, будто он окунается в нее раньше, чем успевает заснуть.

На этот раз он очутился на соляных равнинах. Голыми руками копал яму в плотном сухом песке. Там, под песком, таилось что-то важное. Над Хаосом багровело от радиации небо. Он с отчаянным упорством вычерпывал ладонями слежавшийся песок. Он и сам не ожидал, что земля так скоро растрескается и под пустыней откроется каверна.

От черного отверстия по песку разбежались канавки, Хаос попытался отпрянуть, но было поздно. Его неудержимо затягивало во мрак. Он сорвался. Плюхнулся в студеную воду и открыл глаза. Подземная река! Почувствовав, как влажная ткань сковывает движения, Хаос слегка успокоился. Поплыву под землей, решил он. Своему чувству направления он вполне доверял.

Он заработал руками, чтобы принять вертикальное положение. Может, по этой реке удастся доплыть аж до Шайенна.

Но тут впереди возник силуэт, перегородив собою всю реку. С горьким разочарованием Хаос узнал в громадной туше, нелепо плещущейся в воде, Келлога, узнал неизменную сигару в улыбающихся губах. Он нависал над Хаосом – ни дать ни взять, подводный дирижабль. Келлог претерпел метаморфозу. Вместо рук – плавники, ноги обернулись широченным веслообразным хвостом. Он ухмыльнулся Хаосу, а того разобрал страх.