Лаура - Яна Глазкова

Лаура: (встряхнула головой, посмотрела на себя надменно и сказала.) Я тебя люблю! Слышишь, и я не позволю кому бы то ни было тебя унижать! Я одобряю все, что ты делаешь! (На ее лице расплылась улыбка и, запрокинув голову, она захохотала.)

Аверий появляется на сцене. Лаура всматривается в лица зрителей, как будто рассматривает себя в зеркале. Аверий подходит к ней, прикасается к ее плечам, вдыхает ее аромат и продолжает обращаться к зрителям.

Аверий: Казалось в этот момент веснушки ее тела прыгали по всей комнате, как добрые слуги, и окрашивали шалостями укромные уголки. Она была надломлена, может уже давно и сломана, кем-то или собой. Этот смех не лечил ее, о, нет, он был морфием, который врач-наркоман выписывал сам себе. Она ведь не знала, что где-то за шторой ее мрачных будней прятался тот, кто готов был продать душу за сок ее плодов, за тембр ее похоти, за излучение ее непогрешимости. Там, где-то в тени дамских угодников и напудренных джентльменов был тот, кто жадно хватал воздух, сдерживая себя от импульсов сердца и тела. Тот, кто ждал подходящего момента, тот, кто не смел своими желаниями нарушить ее путь, пренебречь ее потребностями. Лаура, какая же она бы очаровательная, такая сильная, как дерево с разрубленным стволом, что переродилось и пустило две мощных уродливых ветви вверх к небу, к обычному голубому небу, к которому тянутся и тысячи других цельных и ухоженных деревьев.

В зал забегают два актера. Они олицетворяют чертей, негативные мысли, страхи, чувство вины. Они хохоча и переговариваясь хватают Лауру за одежду, за волосы, в страхе отбегают от нее и снова липнут, они пытаются потрогать и зрителей, хохоча и кривляясь. Они произносят лишь ее имя с разной интонацией, сквозь смех и рычание. Лаура терпит их выходки, набирается сил и на точке кипения размахивает руками и отгоняет их. Черти визжа от страха рассыпаются в разные стороны и бегут со сцены в закулисье.

Лаура: (от первого лица Лаура говорит о себе.) А что мне нравится в людях, так это простота. Я никогда не обладала простой ума и чувств. Все всегда было слишком сложно и запутанно. Восторг смешивался со страхом, ласки с болью. Не было ничего по-настоящему чистого в ее мироощущении, то или другое смешивалось и загрязняло момент и чувства. Я хотела бы чувствовать все словно кристалл, я хотела бы узнать все в своей квинтэссенции. Но я живу где-то посередине, между блаженством и казней. Я люблю людей простых, беспечных. Я любила тех, кто злился без чувства вины, тех, кто любил, без страха измены. Я ими восхищаюсь и я всегда пыталась прикоснуться к их коже. Кожа таких людей удивительно мягкая, нет, не на ощупь, на интуитивном уровне мягкая.

Лаура ставит стул и достает газету, начинает читать. Затем приходит Марк со стулом. Лаура приветствует его улыбкой и передает вторую газету ему.

Лаура: Детка, хватит. Вернись ко мне! (Лаура поймала отчужденный взгляд Марка и немедленно вернула его помыслы в палисадник.)

Марк: Прости. Я замечтался, мне нравится лето, особенно когда ты в белом, моя любовь. (Марк улыбнулся и потянулся к чашке с кофе.)

Они всегда пили утренний кофе из тоненьких фарфоровых чашечек. Марк получал истинное удовольствие от маленького ушка чашки, в которое не мог проникнуть ни один, даже самый изящный, пальчик. Лаура же не понимала назначения таких предметов, ей было совершенно невдомек, зачем делать такие не функциональные ручки у чашек, и не уж то и впрямь мир считает привлекательным оттопыренный мизинец по утрам. Лаура и Марк расходились во мнениях касательного всего, но это доставляла своего рода удовольствие. Словесные перепалки, горючесть речей, крепкая убежденность вызывали в них жажду жизни, которая зачастую быстро утолялась, уступая место томительному ожиданию исхода.

Лаура: (она бросила газету на стол и уставилась на Марка. Ее взгляд искрился и предвещал затейливую игру) Сколько в этом месяце?

Марк: Милая, ты очень любопытна. Какая в сущности разница? (Марк улыбнулся, принимая ее игру.)

Лаура: Ну, все-таки сколько?

Марк: А ты скажешь сколько у тебя?

Лаура: Серьезные увлечения считаем отдельно?

Марк: Да, милая, а как же!

Лаура: Хорошо, я скажу сколько у меня. (Она выдержала драматическую паузу размахивая своей ногой покрытой веснушками и вскинув дерзкую головку сказала.) Три!

Марк: Оу! (Марк удивленно, но не без должно уважения приподнял правую бровь) В этом месяце ты была очень занята на работе?

Лаура: Прекрати паясничать!

Марк: (Засмеявшись.) Прости! Я не хотел паясничать. Лишь удивляюсь, как моя огненная девочка могла ограничиться тремя девушка в своей постели за целый месяц!

Лаура: Ты же сказал, что мы не считаем серьёзные увлечения, а посему три. Всего три из не серьёзных.

Марк: О! Это уже нечто интересное. Не уж то появилось что-то по настоящему серьёзное? Мне стоит беспокоиться?

Лаура: Всему свое время. Какой же ты хитрый, Марк! Время тебя не учит. (Лаура улыбнулась и веснушки на от ее глаз посыпались на скулы и подбородок.) Твой черед. Сколько у тебя в этом месяце?

Марк: Семнадцать. В этом месяце я себя чувствовал особенно молодым. Хотелось жить, но ты не беспокойся это скоро пройдет!

Лаура: Марк, ты снова об этом? Мы же с тобой договорились, что если придет момент и мы больше не сможем выносить жизнь, мы сделаем это, но мы сделаем это вместе.

Марк: Я прекрасно помню, милая! Прекрасно помню. (Марк немного призадумался и по его лицу поползла серая тень.) Но сейчас не об этом! Не об этом! Что за серьёзное увлечение? Думаешь я забыл про это? (Марк, словно маску, натянул беззаботное выражение лица.)

Лаура: Мы об этом еще поговорим, родной. У нас будет время об этом поговорить. (Она замолчала и, подмигнув Марку, вздохнула и продолжила.) Ну, она просто очень молода, понимаешь? Я же люблю женщин сплетённых из тысячи лоскутков, сложных и нервных, а она, она другая. Она из тех, что все в жизни воспринимают просто, да и ей всего восемнадцать. Но эта ее наивность меня и покорила. Мы провели вместе целую неделю.

Марк: Гора с плеч. Я уж было подумала там и правда что то серьёзное!

Марк встает со стула и снова ложится головой вниз на тоже самое место, на котором он лежал до этого в пьесе. Лаура встает у трупа своего мужа.

Лаура: Марк? Марк? (Хватается руками за его плечи, трясет, переворачивает его тяжелое, холодное тело лицом вверх. В ее глаза уставились не видящие белки, а из полуоткрытого рта потекла струйка крови.) Марк? Марк? Что с тобой? (Щупает пульс на шее. Пульса нет. Сжимает в ладонях воротник его халата и крепко прижимается лицом к его груди. Тишина. Через несколько секунд она отрывает лицо и смотрим в небо, раскачиваясь из стороны в в сторону словно укачивая Марка как дитя в руках.)

Конец ознакомительного фрагмента.