Последний дубль Декстера - Джеффри Линдсей

– Пойдемте почистим вас? – Почти все его фразы звучат вопросительно – даже реплики вроде «Привет, меня зовут Фред?» Я ничего против него не имею – хотя, кажется, Фред не возражал бы, если бы я кое-что имел. Но даже если бы я и имел подобные намерения – которых совершенно нет, – ничего бы из этого не вышло. Он всего лишь ассистент реквизитора, а Декстер – Звезда (так значится в подписанном мною контракте), поэтому я держусь с подобающим достоинством и без панибратства, направившись вместе с ним в трейлер, служивший костюмерной. По дороге мне в голову пришла мысль, точнее, вопрос – чисто риторический, просто попытка отыскать смысл там, где его нет. И все же, оглядывая всю эту абсурдно дорогостоящую суету, я не могу не задать его себе.

Как я здесь оказался?

Глава 1

Все начиналось очень даже мирно, всего несколько недель назад, славным осенним днем.

Как всегда, я ехал на работу сквозь тот веселый бардак, каким является Майами в час пик. День стоял замечательный: солнце светило, температура поднялась до семидесяти по Фаренгейту, все остальные участники дорожного потока оживленно давили на клаксоны и выкрикивали смертные проклятия друг другу, а я лавировал в этом потоке, ощущая приятное родство с происходящим.

Я зарулил на свой клочок стоянки перед зданием полицейского управления, даже не подозревая о том ужасе, что меня ожидал. Держа под мышкой большую коробку пончиков, я вошел в здание и поднялся к себе на второй этаж. В свой кабинет я вошел точно по графику – как и всегда. И даже садясь за стол с чашкой кофе в одной руке и пончиком с мармеладом в другой, я ни на мгновение не заподозрил, что этот день будет чем-то отличаться от других, мирно проведенных в обществе свежих мертвецов нашего развеселого города.

А потом на столе зазвонил телефон, и, поскольку мне не хватило догадливости не брать трубку, все изменилось – раз и навсегда.

– Морган, – произнес я в трубку. Знай я, что меня ожидает, голос мой прозвучал бы не так жизнерадостно.

Кто-то на другом конце провода издал горлом неопределенный звук, и я, к своему удивлению, узнал говорившего. Такой звук капитан Мэтьюз издает всякий раз, когда хочет привлечь внимание собеседника к последующему важному заявлению. Однако что он мог сообщить мне – мне, не дожевавшему и одного пончика простому криминалисту!

– Гхм, э… Морган, – произнес капитан. После чего в трубке наступила тишина.

– Морган слушает, – попробовал помочь я.

– Тут… э… – произнес он и снова прокашлялся. – У меня есть специальное поручение. Вам. Не подниметесь ли вы ко мне в кабинет? Прямо сейчас, – последовала еще одна неловкая пауза. – Э… Пожалуйста, – добавил он совсем уж неожиданно перед тем, как повесить трубку.

Некоторое время я тупо пялился на трубку, держа ее в руке. Я никак не мог понять, что случилось и что означало это «подняться к нему в кабинет – прямо сейчас». Как правило, капитаны полиции не дают специальных поручений мелким экспертам по анализу крови, а просто так эти мелкие эксперты к ним в кабинет тоже заглядывают редко. Так в чем же дело?

Совесть моя – как и положено объекту в высшей степени мистическому – была чиста, и все же я ощущал легкую неуверенность. Уж не грозит ли мне чего – вдруг всплыла какая-нибудь улика моих извращенных развлечений? Я всегда относился к таким вещам в высшей степени внимательно – ни одной части тела я за собой не оставлял! – да и в любом случае, последний эпизод, заслуживавший мало-мальского упоминания, имел место довольно давно. Мне даже начинало уже казаться, что слишком давно, поэтому несколько последних вечеров я провел, изучая список потенциальных кандидатов и обдумывая дату очередной Игры. Со времени последнего Романтического Свидания прошло несколько месяцев, и я наверняка заслуживал нового – если, конечно, меня каким-то образом не вычислили. Однако возвращаясь в мыслях к тому восхитительному вечеру, я не припоминал ни одной осечки, ни одной оставшейся без внимания детали – ничего, кроме безукоризненного совершенства. Или кто-нибудь как-нибудь что-нибудь все-таки разнюхал?

Но нет: такого просто не может быть. Как всегда, я продумал все до мельчайших деталей. И потом, если бы мои артефакты и обнаружились бы, меня вряд ли приглашали бы вежливо в кабинет к начальнику – тем более, с добавлением слова «пожалуйста»! Вместо этого я оказался бы в окружении стволов группы быстрого реагирования, каждый из членов которой отчаянно желал бы, чтобы я выкинул какой-нибудь фокус, дав им повод нажать на курок.

Должно быть, имелись и другие, куда более простые объяснения тому, с чего это вдруг капитан Мэтьюз приглашает меня на Олимп, однако сколько я ни напрягал свой могучий мозг, на ум не приходило никаких мыслей, кроме того, что стоит все-таки доесть свой пончик, прежде чем предстать перед августейшими очами. Не ответ, конечно, но все же мысль отличалась ясностью и практичностью, а за ней и другая в голову пришла: какая разница, чего ему нужно? Он начальник, я дурак, значит, он отдает приказы, а я их выполняю. Собственно, это единственное, что нужно знать человеку в этом мире. А посему я встал из-за стола и под звуки волынок, исполнявших в моей голове «Зов долга», пошел к двери, на ходу дожевывая многострадальный пончик.

Поскольку Мэтьюз дослужился до капитана и при этом занимал важное место в системе мироздания, ему полагалась настоящая секретарша… сама себя, правда, она предпочитала называть исполнительным ассистентом. Звали ее Гвен, и она обладала тремя неоспоримыми преимуществами перед всеми другими известными мне людьми: она была потрясающе работоспособна, невыносимо серьезна и бескомпромиссно прямолинейна. Совершенно восхитительное сочетание; я, во всяком случае, всегда находил его неотразимым. Поэтому, подходя к ее столу и вытирая жирные от пончика руки о штаны (где остаткам означенного пончика самое и место), я не смог удержаться от того, чтобы не пофлиртовать с ней.

– О благородная Гвендолин, – произнес я. – Лицо, приводящее в движение тысячи патрульных экипажей…

Она смотрела на меня, чуть нахмурившись.

– Он вас ждет, – сообщила она. – В комнате для совещаний. Прямо сейчас.

Не то чтобы это слишком ободряло, но Гвен никогда не отличалась особенным чувством юмора, поэтому я одарил ее лучшей из своих неискренних улыбок и продолжил: – Красота и ум! Разрушительное сочетание!

– Да проходите же! – рявкнула она с лицом, словно высеченным из камня… ну или, по меньшей мере, из зачерствевшего пудинга. Я еще раз ослепил ее улыбкой и проскользнул мимо в комнату для совещаний.

Капитан Мэтьюз восседал во главе стола, и вид при этом имел искренний, мужественный и по меньшей мере наполовину благородный – одним словом, как всегда. По одну сторону от него сидела моя сестра, сержант Дебора Морган, и вид у нее был не самый радостный. Честно говоря, радостным он у нее случается довольно редко; помимо обычного для копа сурового выражения лица и постоянно напряженной осанки, самое жизнерадостное, что она когда-либо могла изобразить в моем присутствии, – это неохотное ворчливое одобрение. Впрочем, в то утро она производила впечатление на редкость недовольной даже по своим меркам. В надежде найти причину такого настроения сестры я обратил взгляд на других сидевших за столом.

Ближе других к капитану сидел мужчина, в котором я сразу же определил альфа-кобеля этой компании. На вид я дал бы ему лет тридцать пять, и костюм его, судя по всему, стоил столько, что даже капитан Мэтьюз поглядывал на него со странной смесью отвращения и почтительности. Когда я подошел к столу, мужчина просканировал меня взглядом так, словно я представлял собой какой-нибудь штрих-код, и нетерпеливо повернулся обратно к Мэтьюзу.

Рядом с этим очаровательным индивидуумом сидела женщина столь красивая, что я на мгновение забыл, что иду, и застыл на полушаге с нелепо поднятой правой ногой, тараща на нее глаза как слюнявый тинейджер. Нет, правда, таращил, не отдавая себе в этом отчета. С волосами цвета старого золота, с приятными, правильными чертами лица… ну, почти. Зато глаза… Глаза у нее были потрясающе фиолетового цвета, такого невероятного и в то же время такого естественного для нее, что я с трудом поборол жгучее желание подойти к ней вплотную, чтобы поближе рассмотреть эти глаза с близкого расстояния. Впрочем, имелось в ней что-то еще помимо простой привлекательности, что-то недоступное взгляду и придающее ей еще большее очарование? Это что-то сделало меня на мгновение слабым и беззащитным. Женщина наблюдала за моей реакцией на нее с легкой иронией, чуть приподняв бровь и изогнув губы в едва заметной улыбке, словно говорившей: «Ну да, разумеется, – и что?» А потом она повернулась к капитану, и я смог наконец завершить прерванный шаг и дотащиться наконец до стола.

В это полное потрясений утро даже моя реакция на простую Женскую Красоту оказалась непропорционально сильной. Я вообще не припомню другого такого случая, чтобы вел себя абсурдно как простой смертный: Декстер слюней не распускает, тем более на женщин. Вкусы у меня куда утонченнее – как правило, меня гораздо больше привлекает тщательно подобранный партнер и моток изоленты. Однако что-то в этой женщине заставляло меня застывать при каждом взгляде на нее, а взгляд невольно возвращался к ней каждую пару секунд. Тем не менее я все же нашел в себе силы плюхнуться на стул рядом с сестрой. Дебс приветствовала меня, пихнув локтем под ребра.