Ради жизни - Никас Славич

осторожно заглянул внутрь проёма. Трое бандеровцев неподвижно лежали, их белые костюмы «чумных докторов» ярко горели.

Подобным образом ударный отряд зачистил ещё две комнаты с множеством мониторов и компьютеров. В одной из них Игорь нашёл в дальнем конце дверь. Он пропустил вперёд сапёра, дождался сигнала, что всё чисто, и двинулся вперёд.

Новый коридор закончился очередной дверью. Игорь с лёгкостью выбил её и вновь просунул внутрь муляж. Тишина. Не поверили или никого нет?

Сапёр осторожно высунулся, показал, что помещение пусто. Он поработал усовершенствованным миноискателем – ничего.

«Подозрительно, почему они оставили комнату без охраны и ловушек?» – засомневался Игорь. Когда зашёл внутрь, запоздало сообразил, в чём дело.

В той самой комнате, где ставили бесчеловечные опыты на пленниках, из щелей в стенах повалил знакомый жёлто-серый порошок. Игорь усмехнулся: и что? На нём современная химзащита, ни одна гадость не проскочит и не причинит вреда.

Через секунду выяснилось, что он ошибся. С потолка ударила странная буро-болотная жидкость, за считанные секунды разъела внешнюю оболочку костюма на голове и плечах. Сапёр торопливо скрылся в коридоре, Игорь рванул следом, но запоздало понял, что не успевает.

Мгновение – от костюма остались обугленные отрепья. Игорь старался не дышать, но порошок попал на лоб, щёки, незащищённые участки кожи. Его обожгло, но ещё хуже стало, когда в груди жутко засаднила беспощадная боль.

Игорь выбежал в коридор и зашёлся в жутком сухом кашле. «Врёшь, не возьмёшь! – упрямо подумал он. – Мне нипочём любая болячка, что бы они ни изобрели. Что я, зря закаляюсь пятый год?»

Он нырял зимой в холодное Японское море, нагишом бегал в лютый мороз, и никогда не простужался. Игорь привык, что здоров и не поддаётся болезням. Неужели его погубит серый порошок?

Но, несмотря на здоровый настрой, внутри невыносимо саднило, отчего он раскашлялся. Бойцы предусмотрительно отступили вглубь коридора.

Игорь сжал волю в кулак. Вспомнил Егорушку и нежную Светлану, маму, других родственников. А вместе с ними – миллионы соотечественников, россиян, всех тех, кто ежедневно ждёт, надеется, посылает лучи поддержки. Ради них он сейчас сражается на незримом поле боя. Что случится, если проиграет? Враги распылят неведомую дрянь над всей страной? Нет, никогда!

Игорь сдержал новый приступ кашля и рукой сбросил порошок с лица – благо, ничего не попало на перчатки и не разъело их. Сцепил зубы и пошёл вперёд. Остальные пошли следом, но он обернулся и, сдерживая кашель, произнёс:

– Оставайтесь на месте, иначе с вами случится то же, что со мной. Я проверю, что за этой комнатой, и вернусь. Если враги появятся – открывайте огонь на поражение.

Игорь расправил плечи, резко выдохнул, прогнал кашель. Он прикрыл лицо перчатками и вслепую побежал сквозь пустую комнату. Сбоку послышалось шипение –посыпался порошок. Игорь ускорился и едва не врезался в противоположную стену. Он рискнул, на мгновение убрал перчатки, увидел слева дверь и закрылся обратно. Порошок ещё не долетел до дальнего конца комнаты.

Боец вложил всю силу в удар. Но дверь, в отличие от прочих, не поддалась: её укрепили металлическими пластинами. «За ней что-то важное», – понял он.

Эх, силушка богатырская, не подведи! Широкоплечий Игорь не зря ежедневно занимался на турниках и брусьях. Он навалился на дверь правой стороной, толкнул раз, другой, третий – и выбил её! Но не бросился внутрь, отступил в сторону. Мимо пролетели три пули.

Мороз запоздало прошёл по коже: а если бы к двери прикрепили мину? Игорь крикнул:

– Эй, не стреляй, иначе брошу гранату!

Враг не раскусил блеф, ответил с сильным акцентом:

– Ладно, заходи, потолкуем.

Игорь осторожно прокрался к проёму, выглянул – и увидел Петро Гринько, в странном серебристом бронекостюме, с автоматом в руках. Украинец сидел за столом с множеством пробирок, колб, реторт. Сзади его работали три монитора. На одном Игорь увидел, что Олег захватывает в плен сдавшихся учёных, на другом – перестрелку третьего звена с охранниками. Оставшийся экран показывал пройденную им комнату.

Петро держал на руках броневой шлем, но не надел его.

– Что, думаете, ваша взяла? – спросил он. – Сегодня – да, но мы победим. В других лабораториях подхватили изобретённую мной технологию, изготовили новое биооружие. Ты держишься, но внутри тебя засел опасный вирус. Он убьёт тебя, ты окончишь жизнь в мучениях, если не сложишь оружие и не примешь антидот. Рецепт, кроме меня, никто не знает.

Петро гадко усмехнулся. Он чувствовал себя хозяином положения и не ожидал, что Игорь нацелит автомат ему в голову.

– Убьёшь меня – потеряешь шансы выжить, – торопливо сказал Петро. – Тебе не узнать рецепт, я стёр все файлы на компьютере и храню его у себя в голове. Если прикажешь бойцам меня не трогать, выведешь наружу и примкнёшь к нам – я расскажу, что сделать, чтобы излечиться от вируса. Выбирай: скорая смерть и невыносимые мучения – или жизнь.

Игорь посмотрел в карие глаза Петро и увидел в них небывалую самоуверенность: что я ни прикажу сделать врагу, он всё выполнит, чтобы не умереть. Гринько явно рассчитывал, что боец подчинится ему.

– Я выбрал, – твёрдо сказал Игорь. – Вместо предлагаемых тобой невыносимых мучений, – он сделал паузу, увидел затаённую садистскую радость на лице Петро и закончил: – мучений совести, я выбираю настоящую жизнь.

Петро изумился, вытаращил глаза. Игорь выстрелил и попал в нос Гринько, разворотил голову. Бандеровец упал со стула и не пошевелился.

…Антидот Игорю не понадобился. Его здоровый закалённый организм выработал антитела против неизвестного вируса. Да, первый час после зачистки лаборатории обернулся для него жуткими мучениями и кашлем, но потом он пошёл на поправку. Как шутил сам Игорь, «спасся чесноком от вампирского вируса».

Медперсонал наблюдал за ним пару дней. Боец чувствовал себя здоровым и изнывал от скуки в лазарете. Первое, что он сделал после выписки – пробежался в одних шортах на улице и нырнул в рыхлый мартовский сугроб. На удивлённые вопросы медиков Игорь с улыбкой ответил, что благодаря закалке оборол болезнь.

Контракт истёк в мае, и боец с небывалой радостью на День Победы вернулся домой, к жене и сыну. Они наслаждались мирной жизнью и совместным счастьем. Но в сентябре объявили частичную мобилизацию.

Игорь не раздумывал и не дожидался повестки – одним из первых пошёл в военкомат. Грустно расставаться с семьёй, неловко снова заставлять их переживать за себя. Но боец понимал: пора завершить начатое, покончить с фашизмом на Украине.

Да, нашлись среди окружения те, кого не призвали. Но сказать, что они уклонисты, у Игоря язык бы не повернулся: всё-таки его знакомые на инвалидности. Они всегда