Восхождение королей - К. С. Пакат

class="p1">Он не мог думать о том, что будет дальше, все, что он мог сделать — сдержать обещание. Дэмиен толкнул дверь и вошел в небольшой зал.

Никандрос обернулся, когда вошел Дэмиен, и их глаза встретились. Прежде чем Дэмиен успел заговорить, Никандрос опустился на одно колено; не непреднамеренно, как он сделал это во дворе, а целенаправленно, склоняя голову.

— Форт твой, — сказал Никандрос. — Мой король.

Король.

Казалось, призрак его отца покалыванием коснулся его кожи. Это был титул его отца, но его отец больше не восседал на троне в Айосе. Глядя на склоненную голову своего друга, Дэмиен впервые осознал это. Он больше не был юным принцем, бродящим по дворцовым залам вместе с Никандросом после дня, проведенного в занятиях борьбой на арене в древесных опилках. Больше нет Принца Дамианиса. Личность, которую он так старался вернуть, исчезла.

«Получить все и все потерять в одно мгновение. Такова судьба принцев, которым предназначено взойти на престол», — сказал тогда Лорен.

Дэмиен разглядывал знакомые, классические Акиэлосские черты Никандроса, его темные волосы и брови, смуглое лицо и прямой Акиэлосский нос. Будучи детьми, они вдвоем босиком носились по дворцу. Когда Дэмиен представлял себе возвращение в Акиэлос, то представлял, как поприветствует Никандроса, обнимет его, не обращая внимания на броню, как будто копнет пальцами и почувствует в сжатом кулаке землю родного дома.

Вместо этого Никандрос преклоняет перед ним колени во вражеском форте, и его открытая Акиэлосская броня смотрится неуместно в Виирийском окружении; Дэмиен ощутил глубокую пропасть, которая разделяла их.

— Поднимись, — сказал Дэмиен. — Старый друг.

Он столько хотел сказать. Он чувствовал, как они вскипают в нем — сотни моментов, когда он подавлял в себе сомнения, что когда-нибудь вновь сможет увидеть Акиэлос, высокие утесы, опаловое море и лица, как то, что сейчас перед ним, тех людей, кого он называл друзьями.

— Я считал тебя погибшим, — сказал Никандрос. — Я скорбел о твоем уходе. Я зажег эктанос и долго ходил на рассвете, когда думал, что тебя больше нет. — В голосе Никандроса все еще слышалась неуверенность, пока он поднимался. — Дамианис, что с тобой произошло?

Дэмиен вспомнил о солдатах, ворвавшихся в его покои, о том, как он был связан в рабских банях, о темном и приглушенном путешествии на корабле до Виира. Он вспомнил о том, как был пленником, как его лицо покрыли краской, а тело отравили наркотиками и выставили напоказ. Он вспомнил, как открыл глаза в Виирийском дворце и что случилось с ним там.

— Ты был прав насчет Кастора, — сказал Дэмиен.

Он сказал лишь это.

— Я смотрел его коронацию на Твердыне Королей, — сказал Никандрос. Его глаза потемнели. — Он стоял у Камня Королей и говорил: «Эта двойная трагедия научила нас, что возможно все, что угодно».

Это похоже на Кастора. Это похоже на Йокасту. Дэмиен представил себе, как все было в Акиэлосе: как сатрапы собрались среди древних столпов Твердыни Королей, как Кастор взошел на престол, а Йокаста была рядом с ним — ее волосы безупречны, а набухший живот обтянут тканью, и рабы опахалами разгоняют неподвижное марево.

Дэмиен сказал Никандросу:

— Расскажи мне.

Он слушал. Он выслушал все. Он услышал о своем теле, завернутом в саван и пронесенном в погребальной процессии через акрополь и захороненном рядом с его отцом. Он услышал, как Кастор объявил, что Дэмиен был убит своей собственной стражей. Он услышал, что за это его стража тоже была убита, как и тренер его детства Гемон, как и его оруженосцы, как и его рабы. Никандрос рассказал о смятении и резне во дворце, и как перед ее началом люди Кастора захватили контроль, неизменно заявляя, что они сдерживали кровопролитие, а не начали его.

Дэмиен вспомнил звон колоколов в сумерках. Теомедис мертв. Да здравствует Кастор.

Никандрос продолжил:

— Есть еще кое-что.

Мгновение Никандрос колебался, заглядывая в лицо Дэмиена. Затем он вытащил из-за кожаной нагрудной пластины своей брони письмо. Оно было смятым, по большей части из-за способа транспортировки, но когда Дэмиен взял его и развернул, то понял, почему Никандрос не расставался с ним.

«Сатрапу Дэльфы, Никандросу, от Лорена, Принца Виира».

Дэмиен покрылся мурашками. Письмо было старым. Написанное было старым. Должно быть, Лорен отправил письмо из Арля. Дэмиен представил его в одиночестве, обдумывающего политические вопросы, склонившегося за своим столом над письмом. Дэмиен вспомнил четкий голос Лорена: «Думаешь, я хорошо полажу с Никандросом из Дельфы?»

Для Лорена заключение союза с Никандросом имело тактический смысл, пусть и в своей ужасающей форме. Лорен всегда был способен на своего рода безжалостный прагматизм. Он мог отодвинуть эмоции в сторону и сделать то, что должен был сделать ради победы, с потрясающей и тошнотворной способностью игнорировать любые человеческие чувства.

В ответ на помощь Никандроса, говорилось в письме, Лорен предоставит доказательства того, что Кастор был в тайном сговоре с Регентом, чтобы убить Короля Акиэлоса Теомедиса. Это была та же информация, которую Лорен швырнул в него прошлым вечером. «Ты, бедное глупое животное. Кастор убил короля, а потом захватил столицу с помощью отрядов моего дяди».

— Возникали вопросы, — сказал Никандрос, — но на каждый вопрос у Кастора был ответ. Он был сыном Короля. А ты был мертв. Больше не осталось никого, чтобы восстать, — Никандрос продолжил: — Мениад из Сициона первым поклялся в своей преданности. И помимо этого…

Дэмиен не дал ему договорить:

— Юг принадлежит Кастору.

Он знал, с чем столкнулся. Он и не предполагал услышать, что история о предательстве его брата была недоразумением: что Кастор счастлив услышать, что его брат выжил, и будет приветствовать его с распростертыми объятиями.

Никандрос сказал:

— Север остался верен.

— А если я позову тебя сражаться?

— Тогда мы будем сражаться, — ответил Никандрос. — Вместе.

Прямолинейная простота этих слов застала Дэмиена врасплох. Он забыл, как ощущался дом. Он забыл доверие, преданность, кровную связь. Друзей.

Никандрос вытащил что-то из кармана в складках одежды и вжал в руку Дэмиена.

— Это принадлежит тебе. Я хранил это… Глупый символ. Но я хотел помнить тебя через это. — На лице Никандроса появилась кривая полуулыбка: — Твой друг глупец и совершает измену ради памятной вещи.

Дэмиен разжал ладонь.

Завитки гривы, изгиб хвоста — Никандрос отдал ему золотую брошь в виде льва, которую носил Король. Теомедис передал ее Дэмиену на семнадцатый день рождения, чтобы отметить его, как наследника. Дэмиен помнил, как отец прикрепил брошь на его плечо. Никандрос рисковал своей головой, чтобы найти ее, взять и забрать с собой.

— Ты слишком спешишь присягать мне в верности, — Дэмиен почувствовал твердые четкие