БЕЛАРУСЬ ЛИТОВСКАЯ или почему Минск не отмечает 1000-летие своей истории - Артур Прокопчук

Город был взят приступом, а его жители были убиты или взяты в плен; т. е. в данном случае действовали законы войны. Если город оказывал жестокое сопротивление, то осада его шла согласно правилам военной науки того времени — с разорением и опустошением прилегающей к городу области, с массивным обстрелом укреплений и строений, с жестокой сечей и резней в самом городе. Именно таким образом действовали все без исключения войска на враждебной территории". (Алексей Лобин, Неизвестная война 1654–1667 гг. http://scepsis.ru/library/id_1104.html).

Оправдать прошлое можно, вообще сегодня можно оправдать все, что угодно. Вот уже и "холокост" отрицают многие господа. Но "товарищу" Лобину, раз он претендует на роль объективного аналитика истории тех лет, следовало бы заглянуть в "Русский вестник", или хотя бы в Большую Советскую Энциклопедию (издание 1969–1970 г.г.), на страницу "Русский-Русско", где "черным по белому" написано:

"РУCCKO-ПОЛЬСКАЯ ВОЙНА 1654–1667, война между Россией и Речью Посполитой за Белоруссию и Украину. Началась в результате обострения противоречий между обоими гос-вами в 40-х гг.". Вот тебе и утверждения, что не все так было. Было, было, именно война за Беларусь.

И далее в "Вестнике" продолжение:

"1 окт. 1653 "Земский собор решил принять Украину под власть России. Это означало офиц. объявление войны Польше". То есть опять объявление войны Россией независимому государству. И пошел "Вестник" перечислять "ряд славных походов, осады и взятий" русскими войсками Смоленска, Шклова, Мстиславля, Гомеля, Быхова, Полоцка, Витебска, Орши и т. д. Ну, никому тогда и в голову не пришло объявить эти походы "освобождением братской Белоруссии". А еще дальше сказано прямо и ясно:

" В ходе операций зимой 1658–59 и в 1659 рус. войска ликвидировали последствия измены шляхты в Белоруссии (измены кому?), что позволило сохранить за Россией подавляющую часть освобождённой ранее терр. Армия Черкасского и силы Золотаренко 3 июля взяли Минск, 31 июля центр, армия овладела Вильно, в авг. — Ковно и Гродно". ("РУССКИЙ ВЕСТНИК", литературный и политический журнал, основанный в 1856 в Москве М. Н. Катковым при участии П. М. Леонтьева. Выходил 2 раза в месяц, с 1861 ежемесячно).

Просто и хорошо сказано — "ликвидация измены шляхты". Видимо, вместе с ликвидацией и самой беларуской шляхты.

Мне эти строки напомнили о всех последующих "ликвидациях", продолжающихся на территории Литвы-Беларуси более трёхсот лет.

Наступала и еще более мрачная пора для моего родного края — эпоха Петра Первого. Это время отличалось не только жестокостью к верующим беларусам, а в то время широкое распространение получило униатство, примирявшее противоречия православия и католицизма, но и сознательным разрушением и разграблением святынь Литвы-Беларуси. Это было время Северной войны, во время которой 70-тысячное русское войско к 1705 году стало лагерем под Полоцком.

В это время униатская церковь распространилась более, чем на две трети населения Беларуси, но это лишь стало дополнительным фактором для русского насилия над инаковерующими.

Актом разбоя, разграбления, а потом и сожжения святой Софии, "третьего христианского храма", древнейшего славянского каменного собора (ХI век), явилась пьяная выходка Петра Первого и Меньшикова в главном полоцком храме в мае 1710 года. При избиении царем и его верным сатрапом священников храма был убит викарий Константин Зайковский и проповедник Феофан Кальбечинский. Взяв пример с царя, сопровождавшие его офицеры, изрубили еще троих священников: регента соборного хора Якуба Кнышевича, отцов Язэпа Анкудовича и Мелета Кондратовича ("Десять веков белорусской истории. 862–1918", В. Орлов, Г. Саганович, Вильня, 2001, стр.146).

Однако это было только началом борьбы русского православия с беларускими униатами, борьбы, которая шла рука об руку с продвижением Московского царства на запад и аннексией чужих земель, а значит и территорий ВКЛ, беларуской земли.

И все-таки необходимо отвлечься от перечня сражений, религиозной борьбы и генеалогических связей князей ВКЛ с московскими князями, бесконечных войн и разбоя на литовско-белорусской земле, и договориться о том, что же такое Беларусь тогда, и где в ней Литва, или, где в Великом Княжестве находились территории современной Литвы. И почему до сегодняшнего дня нет устойчивого термина для целого народа, заселившего эти земли в глубокой древности. И какой вклад в создание этих терминологических противоречий внесла администрация царского правительства, особенно после трех разделов Польши, когда появилось и такое определение литвина, как "литвин-белорусец".

Начнем с конца. Запрет на названия Литва и Беларусь, а также на сам язык и его употребление, был окончательно оформлен царским указом 1840 года, когда были запрещены церковные проповеди на беларуском языке. Так московская православная церковь включилась в борьбу с униатством Беларуси, самой распространенной ветвью христианства на этой территории. А заодно и с беларуским (словенским, старобеларуским, "руским" и т. д.) языком.

Немного об униатстве и самой "Унии".

Церковная уния была заключена в Бресте, на белорусской земле, в 1596 году. После объединения Великого Княжества и Польского Королевства произошло событие, значение которого не ограничилось одиночным временным актом и которое вышло за рамки собственно церковной истории. "Смысл и последствия Брестской церковной унии сказались на последующем ходе международных отношений, составили важную часть внутренней политики Речи Посполитой, Российской империи и Австро-Венгрии, отразились на исторических судьбах белорусского, украинского и польского народов." К концу XVIII в., к моменту включения земель Великого Княжества Литовского в состав Российской империи, униатство являлось самой распространенной конфессией среди "литвин-белорусцев". Около 70-ти процентов населения были униатами, по некоторым оценкам до 80 %.

Просвещенные литвины-белорусы, многие из которых прошли европейские школы и университеты и владели главным языком средневековой Европы — латынью, такие как Францышек Скарына (католик) или Василий Тяпинский (протестант), долго вынашивали идею объединения религий.

Продвинули и завершили это общее дело радетели народов Великой Литвы — митрополит Киевский Михаил Рагоза, Брестский кастелян Пацей и четыре православных епископа: Луцкий епископ Тярлецкий, Львовский — Балабан, Пинский епископ Пяльчицкий и Холмский — епископ Збруйский. От имени митрополии Пацей и Тярлецкий отправились в Рим, где 15 ноября 1595 года они передали папе Клементу VIII "Соборное послание" с условиями заключения "Унии". Клемент VIII поставил свою подпись на этом документе 23 декабря 1595 года. Весной "полномочные представители" митрополии вернулись на родину.

9 октября 1596 года, в Бресте, эта идея уже нашла законченное выражение, когда на церковном соборе, архиепископ Полоцкий Григорий огласил текст Унии.

Не вдаваясь в подробности различий между конфессиями, важно отметить, что как в религиозном устроении, так и в литературе и поэзии, а особенно в книгопечатании и развитии юридических норм права (Статуты ВКЛ с 1468 года, так называемые "беларуские Статуты"), литвины-белорусы продвинулись дальше других восточных славян. Просветители нации нашли, как им казалось в то время, золотую середину и в непримиримой борьбе западной и восточной церквей, в собственной религиозной модели. Только в 1839 году, когда вся Литва-Беларусь была насильственно присоединена к России, когда исчезли ВКЛ и Польша, а на их месте появились "русские губернии", Полоцкий церковный собор положил конец официальному существованию униатства в белорусских губерниях (Андрей Киштымов, "Униатство и белорусская национальная идея: от Кастуся Калиновского до наших дней", Адкрытае грамадства Iнфармацыйна-аналiтычны бюлетэнь 2002, N2(13).

И опять вернемся к началу "униатского периода" в ВКЛ. Для простого народа униатство было благом, в униатских храмах сохранялся народный язык в проповедях, поднималось самосознание, в школах обучение велось на родном языке. Но это благо позже обернулось для народа большими, дальнейшими бедами. Литва-Беларусь оказалась между двух жерновов, между двух государств, оспаривающих право на этот край. С запада католическая Польша, а с востока православная Русь, тянули каждая в свою сторону еще не устоявшийся в своем новом выборе народ.

Во времена "Унии" показалось, что губительное для нации, для народа столкновение польского католицизма с русским православием удастся разрешить "мирным путем". Нация или народ, как угодно, его лучшие представители, нашли решение, чтобы сохранить свою идентичность в церковной Унии двух религий. "Литва" (белорусский край) говорила на понятном для всех слоев населения языке, народ, его самые просвещенные представители, участвовали в государственном устроении Великого Княжества Литовского, появились книги на этом языке, проповеди в храмах были понятны и простому народу, открылись школы с обучением белорусскому (старобелорусскому, словенскому, рускому — об этом пусть спорят лингвисты).