Чужие воспоминания. Судьбы - Алла Иоффе

Хочется сделать еще одно отступление, связанное с самим поселком. Улицы нашего поселка носят невероятные названия. Например, как вы думаете, куда ведет Деловая улица? Конечно, на пляж. У нас есть (был) аэродром, на него ведет Аэродромная улица, но Авиационная находится у самого пляжа. У нас есть Центральная улица и Новая улица, а также Новоцентральная, Кольцевая, Дуговая и Поперечная, Межевая, Моховая и Глухариная, Пограничная на границе с лесом, а также Военная и Мирная, ну, и конечно, родная улица Электропередач.

Итак, дача была Беттиной. Правда, оказавшись там случайно, вы вряд ли догадались бы об этом. Бетти была на этой даче кухаркой и садовником, маляром и ассенизатором. Она приезжала весной сажать цветы и собирать вредителей с ягодных кустов и занималась садом до поздней осени. Но как только начинались каникулы…

Мы с троюродным братом Сашей проводили там все лето, часто приезжали московские родственники с детьми, троюродная сестра Юля, затерявшаяся нынче где-то на просторах Земли Обетованной. Сюда мы приводили толпы друзей: детей из соседних домов, с соседних Ленфильмовских дач, мальчишек с улиц, окружавших нашу местную Чёрную речку, моих подруг с Новоцентральной улицы. По выходным приезжали наши с Сашкой родители и моя бабушка (его бабушка Фрина жила с нами все лето) и множество гостей. В общем, в выходные за обеденный стол садилось не меньше 8 человек. Однажды соседи из дома напротив написали письмо в налоговую, в котором утверждали, что по выходным Бетти дает платные обеды.

Как же мы помещались в этом домике? Большая комната (та самая с эркером) была закреплена за нашей семьей, проходная – за Сашиной семьей, в маленькой послевоенной комнате несколько лет жил Сашин дядя Боря с женой Ириной и сыном Виталиком, а в другие годы всегда жили какие-нибудь знакомые. Сама же Бетти жила на неотапливаемой веранде, продолжавшей по старой памяти называться террасой. Вот такая хозяйка дачи.

Бетти всегда старалась быть в курсе всего. Никогда не забуду, как в моем подростковом возрасте, когда мной овладела блатная романтика, а язык стал напоминать феню, Бетти как-то сообщила мне, что и она тоже знает блатные песни. В ответ на мое недоверие, она запела «Мурку». Когда она дошла до строчки: «Ты ж зашухарила всю нашу малину…», мы с мамой хором спросили ее, что значат эти слова, и она, ничтоже сумняшеся, сказала, что это обозначает, что Мурка украла у них всю малину.

15 июля или в ближайшее к этому дню воскресенье наступал апофеоз дачного гостеприимства – День Рождения Бетти. В этот день каждый год на даче собиралось неисчислимое число гостей. Гостей принимали широко. Все столы раздвигались и составлялись вместе (дачная мебель – тема для отдельного рассказа), готовилось огромное количество вкуснейшей еды, Бетти (она единственная в нашей семье пекла) пекла пироги и торты. Устраивалось шикарное застолье. За этими столами встречались самые разные люди. О некоторых из них я еще, наверное, расскажу вам.

Только один раз этот праздник чуть не сорвался. Накануне Беттиного 90-летия, когда уже вовсю велась подготовка к празднику и были приглашены гости, у будущей юбилярши сломался зубной протез. Бетти объявила нам, что все отменяется, так как она не может принимать гостей без зубов. Никакие наши заверения о том, что гости и так догадываются, что зубы у нее в 90 лет не свои, не действовали. Пришлось срочно подручными средствами ремонтировать протез, чтобы праздник не сорвался. Она была настоящей женщиной.

Лето и дача были синонимами счастья и свободы. В Лисьем никогда нельзя было купаться (мелко). В жаркие дни мы на целый день уезжали купаться в Тарховку на озеро Разлив. Огромными разновозрастными компаниями. Такими же компаниями мы ходили в кино. В Лисьем было два здания с колонами: баня и кинотеатр «Чайка». Все фильмы здесь шли первым экраном. Каждый фильм показывали три дня по три сеанса в день, а еще обязательный детский сеанс. Какие фильмы мы смотрели здесь! Все серии «Фантомаса», например. Мы точно знали, что кино лучше всего смотреть, сидя в середине 7-го ряда (за проходом), но покупали места в 17-м (последнем) ряду, поскольку там было удобнее всего целоваться. Правда, тогда, когда пришло время целоваться, дачу мы уже любили меньше… но это было временное охлаждение, ведь первая любовь не ржавеет.

Часть III. Розалья Моисеевна

Бабушкины сестры назывались в семье тётками, хотя и обращались к ним по имени. Главной из них, как вы уже поняли, была Бетти. Последние лет 30 Бетти жила вместе с самой младшей сестрой Надей. Зимой. Надя Лисий не жаловала, говорила, что ей там «не климатит». Именно Бетти и Надю мы и звали тётками в последние годы. У теток был огромный и очень разношерстный круг общения, что и понятно: они соединили 2 своих круга. Среди их друзей-приятелей была и дама, ставшая кошмаром всей моей детской жизни. Причем сама эта дама не имела к моим кошмарам прямого отношения.

Даму звали Розальей Моисеевной. Моя беда заключалась в том, что её родным языком был английский, а я училась в английской школе. Поэтому каждый раз, когда мы оказывались в одном помещении, тётки требовали, чтобы я говорила с ней по-английски. Сами понимаете, что я её терпеть не могла. Но речь о другом. Вам интересно узнать, как эта дама, изначально говорившая по-английски, оказалась среди нас? Тогда держитесь! Я расскажу Вам страшную историю ее жизни.

Розалья Моисеевна по рождению была американкой (ну, конечно, американской еврейкой). У нее было обычное американское детство. Никому не могло бы придти в голову, что ждет девочку Роуз в будущем. Девочка выросла и вышла замуж за еврейского парня, оказавшегося идейным коммунистом. После революции он увез Роуз в Советскую Россию, где она и превратилась в Розалью Моисеевну. Они выучили русский (видимо, «за то, что им разговаривал Ленин» (с)). Правда, Роуз язык давался плохо. Она еще не знала, что попадет в самую сильную языковую школу, в которой невозможно не выучить русский язык. Но пока это было еще впереди. Бывшие американцы были счастливы в своем непонимании. У них родился сын.

Потом к власти пришёл Сталин, а чуть позже начались репрессии… Мужа Розальи Моисеевны объявили шпионом и расстреляли сразу, а ее отправили в лагерь на 25 лет. Их сын попал в специальный детский дом для детей врагов народа. Поскольку попали они под ранние репрессии, то она отсидела почти весь срок. В лагере она выучила русский язык со всеми его нюансами и оттенками. Когда её выпустили и реабилитировали после смерти Всеобщего лучшего друга, она нашла своего сына, из которого детдом вырастил алкоголика и вора. Когда мы общались, она очень хорошо говорила по-русски, а меня заставляли говорить с ней по-английски. Надо отдать ей должное: английский лагерь из нее не выбил.

Всю оставшуюся жизнь она посвятила сыну: выводила из запоев, лечила от алкоголизма, возвращала то, что он крал, содержала, а он даже бил ее, когда запивал. В поколении теток считалось невероятным, чтобы еврей был алкоголиком. Мама периодически носила ей из «Скворечника» теурам (если я правильно помню название). Это было лекарство, которое вызывало рвоту при употреблении алкоголя. Она подмешивала его сыну в еду. Тогда нельзя было купить в аптеке ничего подобного. Её жизнь и после лагеря оставалась кошмаром.

Такую чужую жизнь прожила дама, приводившая меня в детстве в ужас одним только своим появлением.

Часть IV. Прабабушка и прадедушка

Я не застала в живых своих прабабушку и прадедушку, поэтому в этой части не будет ни капли собственных воспоминаний. И знаю я о них очень немного, но я посчитала, что без их незатейливой истории в этих записках обойтись нельзя. Мне никто и никогда специально о них не рассказывал. Я расскажу вам о них то, что обрывками всплывало в разговорах старших.

Прабабушка и прадедушка со своими детьми.

Они были очень разными – мои прабабушка и прадедушка. Она была глубоко религиозна, он же был человеком дела, а, следовательно, понимал, что Б-г существует очень давно, очень занят и Ему не всегда есть до нас дело. Прабабушка говорила на идиш, а по-русски плохо говорила до конца жизни. Прадед же вел дела не только на идиш и русском, но и на польском, поскольку именно эти языки имели хождение в дореволюционном Витебске. Но, несмотря на то, какими разными они были, они прожили хорошую жизнь, родили и воспитали восьмерых красивых и умных детей. Правда, 2 их дочери рано умерли, и обе от костного туберкулеза: старшая – Лиля – в 21 год, а маленькая Саша прожила всего семь лет.

Бетти рассказывала, что, когда уже в конце прабабушкиной жизни (в 30-х годах), она вытерла то ли мясную посуду молочным полотенцем, то ли наоборот, прабабушка долго плакала. А прадедушка, видимо, полагая, что Г-ду издалека не очень хорошо видно, просил передать ему рыбу, показывая на ветчину.