«Т» как «тогда и теперь»? - Мари Грей

Но больше всего Тьерри нравились мои ноги. Он был истинным ценителем этой части женского тела. По правде говоря, я действительно обладала красивыми стройными ножками, которые приводили моего друга в экстаз. Он обожал их контуры, изгибы, впадины, их запах, гладкую кожу – все, что имело к ним отношение. Он на протяжении часов ухаживал за ними, покрывал поцелуями нежную кожу на внутренней стороне коленей и бедер, массировал ступни, посасывал пальчики…Я была его королевой, его музой. Едва он прикасался ко мне, я испытывала огромное наслаждение. До знакомства с Тьерри, мне никогда не приходилось встречать такого внимательного и заботливого мужчину. Или такого, который хочет им стать…

Какое-то время мы оставались на родине Дон Кихота, и возвращение в Квебек ничуть не изменило наших отношений. Тот факт, что мы жили в одном городе, не был случайностью, как и все остальное… У нас было много общего: в музыке нам нравился Pink Floyd, в еде предпочтения были на стороне испанской и мексиканской кухни. Мы оба увлекались гашишем, разными видами массажа и любили проводить время в постели… А главное, были убеждены, что созданы друг для друга. Теперь мне уже нисколько не хотелось ехать в Техас, и я многое бы отдала, чтобы последовать за ним на Таити! Но все было решено…

В ожидании разлуки большую часть времени мы проводили вместе. Он совершенно покорил меня: его тело, его взгляд, все его существо… Последние несколько недель мы продолжали узнавать и наслаждаться друг другом. Мне все время хотелось соблазнять и провоцировать его, что было совсем не сложно. Короткая юбка и открытые туфли – и Тьерри на целый вечер оказывался у моих ног – в буквальном смысле слова! Он и сам не отставал, выставляя для обозрения свой торс и могучую шею, украшенную тонкой золотой цепочкой. Сдержаться было трудно: хотелось непрестанно ласкать его царственную грудь, пьянящую шею, соблазнительный подбородок. Как правило, мы возвращались довольно рано, и я предоставляла в его распоряжение свои ступни, колени, бедра и лоно. Я извивалась от удовольствия, когда он ласкал меня языком, не останавливаясь до тех пор, пока я не начинала кричать от наслаждения. Потом мы ложились рядом, и я любовалась его красотой.

Сколько раз он демонстрировал следы от моих поцелуев у кромки волос, возле самого уха? А сколько раз, совершенно изнемогая, я безуспешно пыталась вырваться из его объятий?

Волнующие кровь воспоминания! Тогда мы еще не знали, что пройдет много лет, прежде чем все это повторится. Трудно представить, что всего через несколько часов, я, может быть, снова окажусь в его объятиях…

В последнем письме он говорил, что приедет в аэропорт. Ему не терпелось встретиться со мной… К тому же, он постоянно напоминал о значении буквы «Т» в нашей истории и даже добавил в конце письма: «Т» как «тогда» и «теперь»? Меня это даже несколько смутило. Но постепенно ощущение неловкости прошло, и мне стало радостно, что я увижу его уже в аэропорту.

Я все время думала о нем и о нашей предстоящей встрече спустя столько лет. Только в голове не укладывалось, что Тьерри теперь гораздо старше того парня, которого я знала когда-то. Возможно, годы не пощадили его, но в любом случае, обаяние и стать не могли исчезнуть бесследно, как, впрочем, и другие достоинства!

Я не представляла, отдавал ли Тьерри себе отчет в том, сколько лет прошло со времени нашей последней встречи. Наверное, ему не терпелось увидеть, до какой степени фотографии, украшавшие обложки моих книг, соответствуют действительности… Да, у меня появились морщины, я поправилась на несколько килограммов, совсем потеряла зрение и постоянно красила волосы, чтобы скрыть седину. Но он будет счастлив убедиться, что мои ноги по-прежнему ловят восхищенные взгляды прохожих. Эта мысль породила новый сценарий нашей встречи:

«Он ждет меня в аэропорту, совершенно неотразимый в своих просторных джинсах и расстегнутой у ворота рубашке, которая открывает памятную татуировку, украшающую его шею с того самого вечера. Великолепные кудри, не такие длинные, как раньше, и более покорные, пронизаны волнующими серебристыми прядями. Все женские головы оборачиваются ему вслед, но он занят только тем, что вглядывается в толпу прибывших, стараясь увидеть меня. Я выхожу навстречу и бросаюсь ему в объятия. Нам так не терпится остаться наедине, что мы сразу едем к нему.

Машину он ведет осторожно, пытается сосредоточиться на дороге, хотя его снедает желание. Едва переступив порог его дома, мы сбрасываем с себя одежду и вновь обретаем ту близость, которая много лет назад потерялась где-то между Техасом и Таити…»

Идея сделать татуировку родилась накануне моего отъезда в Техас. Мы долго искали лучший способ сохранить в памяти проведенные вместе часы и, несмотря на расстояние, не расставаться друг с другом. Тьерри первому пришла в голову мысль о нестираемом знаке, и я с восторгом приняла ее. Татуировки не были распространены в то время; как правило, их делали себе мотоциклисты и разные маргинальные личности. Но Тьерри был знаком с одним талантливым мастером. Естественно, символом нашего союза была выбрана буква «Т», стилизованная «Т», по которой вьется виноградная лоза. У Тьерри она, разумеется, должна была красоваться на шее, на границе с волосами, а у меня… на ноге, на самом верху бедра, так чтобы ее можно было видеть лишь с самой короткой юбкой.

Прежде чем отправиться в студию, нам пришлось выпить изрядную дозу вина, чтобы не волноваться и чувствовать себя весело. Как сейчас вижу себя сидящей на коленях перед Тьерри, пока художник старательно выкалывает на его чувственной коже букву «Т». Я очень страдала, глядя на такие измывательства над моим возлюбленным. Нужно было отвлечь его от боли и в то же время сделать этот вечер незабываемым. Поскольку Тьерри должен был оставаться неподвижным, мне пришлось действовать очень осторожно. Я нежно массировала ему ноги, доходя до самого их верха, и при этом нашептывала на ухо, что предпочла бы ласкать его возбужденный член, погружать его в свой горячий рот. Он насладился бы тогда всей нежностью и силой чувств, которые я испытывала к нему. Я говорила, как жадно заглатывала бы его плоть, скользила по ней языком, сжимала пальцами яички…

Мастер тем временем работал быстро и точно. Чувствуя наше безудержное желание остаться наедине, он вышел из комнаты, как только закончил произведение… Широко раскрыв рот, я, наконец, приняла жезл Тьерри, и хватило всего несколько мгновений, чтобы мой рот наполнился густой теплой жидкостью. Потом пришла моя очередь делать татуировку. Мастер появился снова, попросил меня поднять ногу и прочно упереться ею на спинку стула. Ласки Тьерри были такими настойчивыми, что я почти не чувствовала иголку татуировщика: лишь легкое покалывание, сливавшееся с ощущениями от прикосновений, которыми наслаждалась внутренняя поверхность другого бедра. Пальцы Тьерри сначала осторожно погладили влажные складочки сверху, затем медленно скользнули между ними и погрузились внутрь. По завершении моей татуировки, мы вновь остались одни, и Тьерри яростно, почти отчаянно ворвался в меня… Потом, взявшись за руки, мы тихо вышли из студии, оставив художнику вознаграждение.