Остров Локк - Том Шервуд

– Они поверят, – твёрдо пообещал я. – И не только они, а все, кто нас знал или когда-нибудь будет знать. А если кто-то вдруг скажет, что вы – дети пирата, над ним все станут смеяться.

– Как ты это сделаешь? – немедленно поинтересовалась Алис.

– Самым лучшим способом на свете, – улыбнулся я ей. – Я напишу книгу.

ГЛАВА 1. ГЛИНЯНЫЙ МАСТЕР

Слово дано. Но легко сказать – написать книгу! Не имея представления о предмете, не зная литературных основ… Авантюра! Ведь литераторство лишь на первый взгляд дело лёгкое. Я припоминаю: там существуют таинственные и суровые законы и правила. Сюжеты, метафоры, персонажи. А ещё вот это, похожее на хищный и жадный рот нелепое словцо «жанр». В каком жанре я собираюсь писать? А какие мне вообще известны? Да никакие.

Никакие. Но вот я, когда-то бедный матрос, а ныне – состоятельный англичанин, имеющий весомый дворянский титул, семейными обстоятельствами принужден стать литератором.

Мне довелось попасть в приключения, во время которых я нашёл бесценный клад, обрёл друзей и встретил врагов, и теперь я взялся описывать эти приключения, прекрасно осознавая, что я в очень лишь маленькой степени – писатель, и в гораздо большей – авантюрист и дилетант.

НЕБОЛЬШАЯ РЕМАРКА

для моих детей Уильяма, Мартина, Алис, а также для их друзей и приятелей.

Уважаемые юные господа! Сегодня, войдя в кабинет, я оказался весьма озадаченным. За моим столом, разложив перед собой первые листы моей рукописи, восседали Уильям и Мартин. Лица их были серьёзны, а взгляды, которыми они меня встретили, достаточно строгими, даже, можно сказать, неодобрительными. Казалось, они вовсе не были смущены тем, что без меня они вошли в кабинет ! Я понял: что-то будет.

– Папа Том, – без предисловий и самым серьёзным тоном заявил маленький Мартин. – Нам это здесь не понятно!

– Что именно? – поинтересовался я, подходя к столу и стараясь придать себе вид беззаботный и лёгкий.

– Видишь ли, любезный отец, – неторопливо переложил с места на место исписанные листы Уильям. – Что такое кремень и кресало – известно каждому. Ими высекают огонь. Но вот ты написал слова: авантюрист и дилетант. Я, как ты понимаешь, могу взять с полки словарь и прочитать в нём, что они означают. Но у Билли и Джейкоба словарей дома нет. Это точно. Как же они тогда поймут?

– Джентльмены! – я вскинул обе ладони вверх. – Проблема ясна. Спешу вам сообщить, что авантюрой называют трудное рискованное предприятие. Настолько трудное и рискованное, что оно считается заранее обречённым на провал. Соответственно, человека, пускающегося в такое предприятие, называют «авантюрист». А «дилетантом» называют человека, который берётся за некое предприятие, не имея достаточной подготовки. Новичка, любителя. Но дело не в этом. Я, благодаря вашему своевременному замечанию, вижу, что не подумал о незнакомых для читателей словах. Поэтому, любезные дети, прошу вас помочь мне. Я приглашаю вас приходить сюда каждое утро и прочитывать то, что я написал за ночь. Если вдруг вам встретится непонятное слово, возьмите перо, чернила, – может быть даже цветные чернила, зелёные или красные, – и это слово отчеркните. Обещаю, что такие слова я стану помечать значком, похожим на маленькую снежинку, и внизу страницы давать им подробное объяснение. Проблема решена? Хорошо. Вы очень мне помогли. Большое спасибо.

Билли и Джейкоб! Спешу выразить свою благодарность и вам.

У ДЯДИ ДЖО

Я, Томас Локк Лей, родился двадцатого декабря тысяча семьсот сорок четвёртого года.

Рос я в семье своего дядьки, фермера Джонатана Лея, дважды женатого и имевшего от двух браков шестерых детей. Родителей своих, Локков, я не знал и не помнил, со стороны же окружавших меня людей сведения о них были весьма скудны. Всё сводилось к тому, что корабль, на котором они плыли, не пришёл в порт.

Первая жена Джонатана, миссис Молли Лей, называла меня «сироткой» и не сказать, чтобы баловала, но с какой-то скрытой теплотой выделяла среди троих своих детей. Она умерла, когда мне было пять лет.

Вторая жена моего дядьки, Бэсси, была молода и миловидна. Джонатан взял её из очень бедной семьи, хорошо знавшей, что такое нужда и голод, так что Бэсси весьма рачительно вела хозяйство. На мой взгляд, она была просто скупа и прижимиста, но в глазах Джонатана, однако, это являлось достоинством, поскольку сам он был в известной степени любитель повеселиться в дружной компании. Детей Бэсси делила на «Моллиных» (включая меня) и «своих».

Соседи наши, как и все мелкие собственники земли – йомены [1], имели две возможности: или увеличить свои владения и выжить, или разориться, продать землю и сделаться наёмными работниками. Джонатан, на моё счастье, относился к первым. Он был обжора и весельчак, с этим не спорю, а с возрастом и вовсе заделался важничающим барином, но ко всему тому он имел рациональный ум, смекалку, и – очень любил крестьянский труд, очень. У него всегда лежали денежки про запас и, как только кто-то из йоменов смирялся с неизбежностью утратить землю, он был тут как тут.

Всё началось зимой тысяча семьсот пятьдесят девятого года, когда мне исполнилось пятнадцать лет. Наш дальний сосед, Джек Бэзли, готовил к продаже большой участок земли. Джонатан, в случае приобретения этой земли, имел время на подготовку её к весенним работам, а уже осенью получил бы с неё изрядный доход. Но тут вмешалось второе заинтересованное лицо. Некто Осмунд Фельтэм тоже пожелал купить этот участок для постройки большой суконной мануфактуры [2]. Сложность ситуации была в том, что Бэзли хотел продать землю именно моему дядьке, поскольку, становясь коттером [3], он нуждался в постоянной работе, и эту работу, в благодарность за проданный участок, рассчитывал иметь у Джонатана. Но суконщик Фельтэм, подняв цену, вполне мог участок перекупить.

Дядька в один день собрал и отправил меня к одному из своих родственников в Бристоль, с просьбой о денежной ссуде, поскольку наличных средств для этой неожиданной конкуренции не хватало.

У родственника было собственное ремесленное производство: он лепил черепицу и фигурные кирпичи для кладки каминов. Здесь, в Бристоле, я сделал неоценимый подарок самому себе. На правах близкого человека я совал нос всюду, помогал где и кому только мог, и за те три дня, на протяжении которых собирались деньги для Джонатана, я узнал всё о набивке глины и обжиге её в печи. Кроме того, мне стали известны затраты на производство этого товара и его перевозку. (Секреты ремесла всегда и везде тщательно оберегаются, но передо мной не таились: я был свой.)