Транзит из ада - Александр Афанасьев

– О’кей, сэр.

– Допей пиво и иди…

Парень в футболке с именем Аллаха на албанском языке дохлебал пиво и вышел…

Машину майора армии США Конрада Миллера, последняя должность – командир отряда Группы асимметричной войны, бывшего специального крыла «Дельты Форс» – он нашел сразу. «Глазастый» «Мерседес», устаревший на два поколения, – на вид ему можно было дать лет десять или больше. Машина – самое то для передвижения по безлимитным европейским автобанам. Здесь такая машина стоит совсем недорого, а благодаря тому, что в Европе существует такое понятие, как кар-чек[2], состояние у него еще хорошее…

Он нажал на кнопку противоугонки на брелоке – машина не пиликнула, не мигнула фарами. Но когда он подошел и дернул за ручку, дверь открылась. Майор был старым и опытным уличным бойцом – он переделал противоугонку так, чтобы машина снималась и вставала на охрану без каких-либо сигналов…

Парень в футболке с именем Аллаха на албанском – его звали сержант Альдо Моралес – сел за руль «Мерседеса». Не включая света, потянулся к бардачку. Пальцы нащупали шершавое покрытие… знакомые очертания пистолетной рукоятки. Скорее всего, это «вальтер» сорок пятого калибра в специальном исполнении. У него не съемный глушитель, как на большинстве пистолетов, а штатный, интегрированный в пистолетную рамку, и потому он более короткий и эффективный в бою. Такие пистолеты вместо более тяжелых «хеклер-кохов» использовали германские боевые пловцы и группа «Дельта».

Плохо было то, что этот пистолет наверняка где-то зарегистрирован. Ну да… пусть офицер думает.

Уже стемнело, совсем. На улицах зажглись фонари, где-то вдалеке грохотала гроза и сверкала молния, было душно, но дождя не было. Моряки с пришедших в порт судов и туристы бродили от заведения к заведению, искали приключений…

Не зажигая свет, как и было приказано, сержант включил мультимедийный центр, настроенный на местную радиостанцию. Из динамика полился мелодичный нашид на немецком под названием «Хайя гьаляль-Джихад». Его исполнял некий Абу Тальха аль-Германи, этнический немец – ваххабит, принявший радикальный ислам, выехавший в Пакистан, прошедший там подготовку и вступивший в бой с частями международной коалиции на стороне «Аль-Каиды»[3].

Мы сделали выбор, мы уже давно выбрали Аллаха, Его Посланника, и жизнь после смерти… Созданы были для служения, пришли, чтобы победить, жить и умереть, хайа аля-ль джихад… Когда мы идем в бой, Он вселяет в наши сердца чувство защищенности и спокойствия… Желая встретиться с Ним, увидеть Его лик, крепко мы держимся за Его нить и сражаемся до своей смерти…

Сержант спецназа морской пехоты США, относящийся к временной тактической группе, занимающейся обеспечением безопасности военных объектов США, сидел в гамбургском порту, слушал нашид на немецком мусульманском радио и все больше удивлялся тому, как далеко все зашло.

Что-то с силой шваркнулось о дверь, он вспомнил, что должен делать, но было уже поздно. Майор уверенно паковал невысокого бородатого типа, выкручивая тому руки.

– Сэр…

– Открой багажник.

Сержант открыл багажник, и майор перевалил туда тушу бородатого, связанного по рукам и ногам жгутами для компьютерных кабелей. Багажник был изнутри выстлан толстой полиэтиленовой пленкой.

– Сэр…

– Заткись и садись назад. Не рядом…

Куда они ехали, сержант не понимал, потому что город знал плохо. Но он догадывался, в какую историю влип, и оттого испытывал двойственные чувства. С одной стороны, эти гребаные ублюдки убили уже столько людей, что пора было угостить подонков их же собственным блюдом. С другой стороны, он никак не думал, что помощь, о которой его попросили, обернется участием в судилище в составе какого-то комитета бдительности[4], мать его. И это явно не первое дело этого комитета – хрен знает, сколько их было до этого…

В-третьих, он облажался, и это было плохо…

Майор свернул в темный переулок. Мимо проплывали ржавые бока контейнеров. В просветах между сооруженными из них вавилонскими башнями сверкали молнии. Морпехи выехали на контейнерную площадку порта.

«Мерседес» остановился на самом ее краю, тут никого не было – ни у причала, ни на самой площадке. Ее построили давно, до кризиса работало все, как того требовал график отгрузок. А теперь был чертов кризис, и все опустело, работа сохранялась только в новых и самых эффективных логистических центрах. В этом были слишком велики издержки – его и забросили. Огромные краны, стоявшие в темноте, походили на великанов, а лабиринт из пустых, теперь никому не нужных контейнеров был похож на сказочный лес, в котором так легко заблудиться.

Майор резко развернул машину, она остановилась багажником к бетонному причалу.

– Справа чисто, сэр, – автоматически сказал сержант Моралес.

– Отлично… – пробурчал майор, – пошли.

Из «кармана» в двери машины майор достал перчатки, надел их. Потом вынул мощный фонарь на светодиодах и еще какую-то штуку, напоминающую переноску. Двигатель он оставил работать, переноску воткнул в гнездо прикуривателя. С заднего сиденья забрал большую сумку, из которой извлек бытовую дрель, и подмигнул Моралесу.

– Око за око, зуб за зуб. Эти парни обожали дрели. У них было такое выражение: наши мертвые в раю, а ваши в Садде[5]. Слышал?

Моралес покачал головой:

– Ничего. Думаю, еще услышишь. – Майор включил дрель, она зажужжала. – Помоги-ка мне вытащить его. И надень перчатки.

Моралес подчинился. Вместе они вытащили пленного из багажника и положили на заранее подстеленный брезент. Майор продемонстрировал жертве работающую дрель, потом сорвал с лица террориста скотч, отодрав при этом часть усов и бороды.

– Привет, Салем. Как жизнь?

Луч фонаря светил тому прямо в лицо.

– Кто это? Кто вы такой?

– Ты знаешь. Помнишь, программа «Апостол»?

– Какого… хрена.

– Поздравляю. Ты даже научился ругаться как немец.

– Конрад, это ты?

– Собственной персоной. Я надеялся, что я не увижу тебя больше, но Аллах, видимо, счел иначе. Не хочешь рассказать, какого хрена ты забыл в Германии?

– Я тут живу!

– Да что ты говоришь. Это после того, как ты превратил в помойку свою страну и соседнюю тоже?

– Это… вы виноваты. Вы пришли к нам…

– Верно, мы виноваты. Думали, что вы не такое дерьмо, это Саддам ваш дерьмо, а вы не дерьмо. Оказалось, все совершенно иначе. Как только мы пришли, вы тут же бросились убивать друг друга… и нас заодно. Кстати, я смотрел видео, где ты заживо сжигаешь людей. Ты прогрессируешь, друг мой. В Ираке ты только руки отрубал.

– Это вы нас… научили. Ты нас… учил.

Майор ударил бородача по спине, тот заныл от боли.

– Слушай сюда, ублюдок, я два раза повторять не намерен. То, что я вынужден был обучать ваше отродье, – самый позорный и постыдный факт в моей жизни. Я был счастлив, когда уехал из Ирака и больше не видел ваших бородатых рож и не слышал ваших омерзительных криков и песнопений. И не читал вашего бреда, который вы расклеивали на листовках по всему Багдаду. Но я не учил вас сжигать заживо людей, это вас учит ваш гребаный шариат. Вы меня задолбали, мой бородатый друг. Сейчас я нахожусь в Германии, потому что Влад Путин и его десантники могут прийти сюда. Но это будет наше дело, между нами – белыми людьми. А вот ты, ублюдок, в него никак не вписываешься. И делать тебе здесь нечего.

– М-м-м…

– Знаешь, как я расстроился, когда впервые увидел твою довольную рожу на улице Гамбурга? Что ты делал в гей-борделе, гнида? Приближался к Аллаху?

– М-м-м…

– Клянусь, я бы с удовольствием накормил тебя немецкими свиными сосисками, жаренными на огне, потому что их едят нормальные люди, а не такие педики, как ты. Но я их уже съел. А тебе я приготовил кое-что другое. Видишь вот это?

Майор снова зажужжал дрелью.

– Помнишь, что творилось тогда в городе? Ночь считалась спокойной, если наутро на улицах находили меньше десятка трупов. Сукины дети, вы сами убивали друг друга, а теперь все обвиняют в этом нас. Что ты делаешь в Германии? Кто твой амир?

– Я простой беженец!

– Да? А почему я тебе не верю? Впрочем, даже если ты и простой беженец, ты не находишь, что ты далеко от дома забрался? Мог бы и вернуться домой, там сейчас халифат. Твои дружки закутали женщин в чадры и казнят людей на площадях – рубят им руки. Что тебе делать здесь, в куфарском государстве? Что ты тут забыл?

Дрель неумолимо приближалась к руке.

– Начнем с того, что просверлим тебе какую-нибудь мышцу. Например, на заднице, которую ты так активно используешь. Ты, кстати, активный или пассивный? Подержи-ка…

Майор вручил работающую дрель Моралесу (сержанту стало не по себе), порылся в сумке, достал баллончик строительной пены. Увидев его, Салем задергался, как раздавленный червяк, запахло мочой.