Орел в голубином гнезде - Луиза Мэй Олкотт

ему отказывали в этом, он кидал свой обед на землю, а потом целыми часами сидел нахохлившись. Он насмехался над Билем и Ку, важничал перед другими птицами, которые прилетали к нему в гости, всем и каждому твердил, что он не простой орел, а царский, что он когда-нибудь улетит ввысь и будет жить среди облаков со своим царственным отцом.

Но несмотря на эти недостатки, крылатые обитатели леса любили Золотого, потому что у него было много и привлекательных качеств.

Он жалел каждую обиженную птичку, был очень великодушен и охотно отдавал все, что ему принадлежало. Когда молодой орел бывал в хорошем расположении духа, он сидел, гордо выпрямившись, как настоящий царь, и рассказывал сказки голубям и их приятелям, которые любили его слушать и смотреть на него. Золотой очень похорошел: его пух заменили красивые перья, его чудные золотистые глаза ярко блестели, и он научился говорить мягко, а не кричать, как орлы, которым приходится громко звать друг друга там, на высоте, где бушуют ветры и гремит гром.

Когда орленок упал, он сильно повредил одно крыло, и голубка тогда же подвязала его кусочком виноградного уса, чтобы оно не волочилось и не ослабело. Другое крыло Золотого уже давно сделалось сильным и могло работать в воздухе, а на ушибленном все еще лежала повязка. Умная и добрая голубка не хотела, чтобы орленок, поняв, что его крыло зажило, улетел слишком рано.

Золотой очень изменился, и хотя он мечтал увидеть отца и вернуться домой в горы, он полюбил голубей и чувствовал себя счастливым с ними.

Однажды, когда он сидел один на сосне, мимо него пролетел коршун. Коршун увидал орленка, остановился и спросил его, что он делает один на дереве. Золотой рассказал ему свою историю. Дослушав до конца, коршун насмешливо заметил:

— Ах ты, глупая птица! Сорви с крыла повязку и лети со мной. Я помогу тебе отыскать твоего отца.

Эти слова взволновали Золотого, когда же коршун сильным клювом сорвал повязку с крыла молодого орла, Золотой взмахнул крыльями и почувствовал, что оба они здоровы.

С криком радости Золотой взвился вверх, он стал парить в воздухе, описывая широкие круги и стараясь научиться держаться неподвижно, спускаться и взлетать, как это делали при нем другие орлы. Коршун показывал ему, как летают хищные птицы, хвалил его, льстил ему, он надеялся заманить орленка в свое гнездо, а потом отыскать отца Золотого и, вернув ему сына, заслужить милость царя птиц.

Голубка, Биль и Ку прилетели домой и увидели, что гнездо опустело. Они встревожились, и тогда коноплянка сказала им, что Золотой улетел с коршуном.

— Что я вам говорила? — крикнула сова, глубокомысленно покачивая круглой головой. — Ваша доброта и все труды пропали даром. Я уверена, что вы никогда больше не увидите этой неблагодарной птицы!

Розовой лапкой голубка смахнула слезы с блестящих глаз и кротко сказала:

— Нет, моя дорогая, любовь и заботы не пропадают даром. Даже если Золотой никогда не вернется к нам, я все же не перестану радоваться, что обращалась с ним, как мать. О, я уверена, что он никогда нас не забудет и сделается добрее и мягче оттого, что пожил в голубином гнезде.

Ку стала утешать голубку, а Биль вспорхнул на верхнюю ветку сосны в надежде увидеть беглеца.

— Мне кажется, я вижу, как наш Золотой летит с этим злым коршуном, сказал он. — Жаль, что у него такой опасный товарищ. Коршун научит нашего друга чему-нибудь дурному и, может быть, станет жестоко обращаться с ним, если Золотой не захочет его слушаться.

Биль приподнялся на цыпочки, вглядываясь в две черные точки, видневшиеся на синем небе.

— Давайте все вместе кричать, ворковать, петь и свистеть, может быть, Золотой услышит нас и вернется. Я знаю, он нас любит. Несмотря на гордость и своенравие, он добрая птица, — сказала голубка и начала ворковать изо всех сил.

Остальные птицы зачирикали, засвистели, защебетали, запели и закричали. Весь лес наполнился этой музыкой, и слабый отзвук долетел до того облака, в котором купался Золотой, стараясь смотреть прямо на солнце. Он уже устал. Коршун сердился на молодого орла за то, что тот не хотел лететь к нему в гнездо, а желал тотчас отправиться на поиски своего отца. Коршун принялся бить Золотого клювом и браниться. И вот когда пение лесных птиц донеслось до орленка, ему показалось, что он слышит слова: «Вернись домой, дорогой, вернись к нам. Мы все ждем тебя, все ждем!»

Какая-то сила заставила Золотого повернуть к земле, он стал быстро спускаться. Коршун же не посмел лететь за ним, потому что увидел фермера с ружьем и понял, что этот человек застрелит его, вора, часто кравшего у него цыплят.

Золотой был рад, что он избавился от коршуна, и с удовольствием вернулся к своим друзьям, которые встретили его радостными криками.

— Я так и думала, что мой дорогой не бросит нас, не простившись с нами, — проворковала голубка-мать, нежно приглаживая взъерошенные перья молодого орла.

— Мне кажется, милая мама, что ты не только обвязала нитью мое крыло, но и приковала к нашему гнезду мое сердце, — сказал Золотой, подсаживаясь поближе к белой грудке, полной такой большой любви к нему. — Я буду улетать и возвращаться и рассказывать все, что со мной случится. Если же я встречу отца, я не улечу к нему, не простившись с вами и не поблагодарив тебя от всего сердца.

Золотой остался в голубиной семье, он стал сильным и красивым. Теперь на его голове были золотистые перья, его глаза ярко сверкали, а широкие крылья без труда поднимали его в небо, и там он, не мигая, смотрел прямо на солнце. Он стал настоящим орлом, бесстрашным, прекрасным, гордым. Но Золотой по-прежнему любил кротких голубей. Возвращаясь издалека, он садился на старую сосну и рассказывал своим друзьям обо всем, что он видел на зеленой земле и в голубом небе. Голубям и другим лесным птицам никогда не надоедали его рассказы. Они сидели тихо, не шевелясь, устремив на него свои круглые глаза. Все они восхищались им и любили его, потому что, несмотря на силу, Золотой никогда не обижал их и, когда к лесу подлетал коршун, прогонял его, таким образом охраняя лесных птичек. Они называли его лесным принцем и надеялись, что он навсегда останется с ними.

Однако Золотой тосковал по дому на вершине горы, по своему отцу, и чем старше становился он, тем сильнее была его тоска, потому что он жил не так, как должна жить птица,