Черновик - Сергей Лукьяненко

Нет, наверное, я погорячился насчет соседки. Какое ее собачье дело, кто купил мне квартиру? Ей-то самой трехкомнатная досталась в стародавние времена от государства непонятно за какие заслуги на ниве работ в Госплане…

— Вы с ума сошли, — сказала девица. — Или все — одна шайка.

Галина всплеснула руками. И бросилась звонить в соседнюю дверь. Мы с девицей остались мерить друг друга злобными и подозрительными взглядами. Словно по уговору ни она, ни я не трогались с места. Только девица курила — уже вторую сигарету, а я крутил на пальце кольцо с ключами.

— Мамы дома нет, — отвечала Галине из-за приоткрытой двери соседская девочка. — А папа спит после работы…

— Разбуди папу, тут у нас соседа грабят! — радостно сказала старуха.

Девочка выглянула, пискнула мне: «Здрасте» и скрылась в квартире, не забыв захлопнуть дверь. Галина тут же прокомментировала:

— Знаем мы эту работу. Нажрался как свинья, отсыпается…

Дверь снова открылась. Вышел сосед — в трусах, майке и босиком. Ему лет под сорок, но мужик он здоровый и, похоже, не прочь сейчас кому-нибудь засветить кулачищем в глаз.

— Здрасте, Петр Алексеич! — выпалила соседка. — А у нас тут беспредел! Грабят мальчика нашего средь бела дня!

— Вечер уже, — отстраняя соседку, сказал Петр. Подошел, глянул через плечо. Спросил: — Помощь нужна?

— Сейчас милиция приедет.

Сосед кивнул. С грустью произнес:

— Жаль, что девка. Мужику бы сейчас дали в репу. Для начала.

Девица побледнела.

— А может, стоит все-таки дать? — вслух размышлял Петр.

Но тут загудел лифт, и сосед замолчал. Через несколько секунд на площадку вывалились трое милиционеров. Двое — с автоматами. Обнаружив, что стрелять пока не в кого, они замерли будто почетный караул. Третий — видимо, старший, — спросил у меня:

— Кто вызывал милицию?

— Я.

— Ваша квартира? — кивая на дверь, спросил старший.

— Да.

Девица внутри истерически засмеялась.

— Его-его, — подтвердила Галина. — Мы соседи. И свидетели!

— Старший сержант Давыдов. Предъявите документы, — велел милиционер, не делая пока попыток пройти в квартиру. — Всех касается!

Соседи нырнули в свои квартиры. Даже неспешный Петр Алексеевич обрел некоторую торопливость. Я достал паспорт и протянул милиционеру, сбивчиво объясняя:

— Вернулся с работы, дверь открыта… За собаку испугался, эти ж сволочи и прибить пса могут…

— Собаку надо держать такую, чтобы при ее гавке преступник мочился в штаны, — изучая паспорт, сказал милиционер. Покосился на девицу. — Или мимо юбки… Так. Кирилл Данилович Максимов. Прописан в городе Москве, Студеный проезд, дом тридцать семь, квартира восемнадцать… Так. Что ж, все ясно.

Вышли соседи с паспортами.

— Будете понятыми, — сообщил им Давыдов. — Входим в квартиру?

— Входим, — злорадно сказал я. — Представляете, вынесли мебель, вместо нее свою притащили…

— Захват жилого помещения, — вставил один из ментов с автоматом.

— Выводы оставь судьям, — оборвал его старший сержант.

Мы вошли в квартиру. Кешью опять залаял. Давыдов посмотрел на него и покачал головой. После чего вполне вежливо поинтересовался:

— Ваши документы.

— Они в сумочке. На вешалке, — кивнула девица.

— Достаньте.

Девица достала из сумочки документы. На меня она теперь смотрела как-то очень странно.

С минуту старший сержант изучал ее паспорт. Потом прошел к окну и еще минуту разглядывал паспорт при остатках дневного света. Присвистнул и посмотрел на меня с загадочной улыбкой:

— Вот так третья улица Строителей, гражданин Максимов…

То, что он назвал меня гражданином, мне не понравилось. И вполне обоснованно.

Звали девицу Натальей, фамилия — Иванова. Двадцать один год, на пять лет моложе меня. Прописана она была в моей квартире. Сейчас мы сидели на кухне за столом — я, Наталья и старший сержант.

Некоторое время Давыдов изучал паспорта, потом спросил:

— И друг друга вы не знаете?

Я даже не стал отвечать. Девица — тоже.

— Кто здесь проживает? — поинтересовался старший сержант у соседей.

— Он! — воскликнула Галина. — Он тут живет! Три года как живет.

Все-таки что-то человеческое в ней есть.

— Кирилл, — подтвердил Петр Алексеевич. — Не сомневайтесь. А эту… первый раз вижу.

Старший сержант посмотрел на Наталью и укоризненно спросил:

— И зачем это вам, гражданка? Подделка паспорта, воровство…

— Выводы оставьте судьям, — огрызнулась девица. — Я здесь живу! Три года, как квартиру купила. А этих… — неопределенный кивок то ли в мою сторону, то ли в сторону соседей, — первый раз вижу! Это же шайка, ну как вы не понимаете!

Я слушал ее — а сам смотрел на кафель. Обычная полоска кафеля над плитой и умывальником, «фартук». У меня был красивый бордовый кафель, в принципе — очень дорогой, но купленный задешево, как остатки. Сколько там нужно было этого кафеля, два квадратных метра…

У Натальи кафель был попроще. Голубенький.

Да, за день можно вынести из квартиры всю мебель. И если уж на то пошло, даже переклеить обои. Но сколоть старый кафель и положить новый? Да еще так аккуратно?

Или все-таки можно?

Я посмотрел на пол. Линолеум. Не тот, что у меня. Другой.

— Это ваша квартира? — спросил Давыдов. — Вы здесь живете?

— Не знаю…

— Как это — не знаете? — Он даже растерялся. — Вы же…

— Я здесь живу. Это мои соседи. — Я кивнул на понятых. — Но… тут все совершенно изменилось. Мебель другая. Линолеум на полу… у меня посветлее был и мягкий такой, на подкладке…

Наталья фыркнула.

— Кафель на стенах другой… — чувствуя, что шансы получить поддержку в милиции падают, закончил я.

— Кафель? — заинтересовался старший сержант. — Кафель другой?

Он подошел к стене. Поковырял ногтем шов. Пожал плечами. Спросил у другого милиционера:

— Ты же вроде на стройке работал? Можно за один день кафель на стене сменить?

Мент поколебался:

— Теоретически оно все можно. Хороший клей, быстросохнущая затирочка… А практически — нет.

— Пройдемте в ванную, — решил Давыдов.

В ванной комнате сушилось белье. Женское. Наталья засуетилась, срывая с веревочек трусики и лифчики.

— Ваша ванная комната? — спросил Давыдов. — Кафель ваш?

Дался ему этот кафель… Но я понимал, к чему он клонит. Сменить два метра кафеля — дело одно. А вот в ванной комнате ремонт сделать…

— Вроде мой, — печально сказал я. — Тот, который и был, я не менял.

— Приметы какие-нибудь? Скол на ванне, плитка треснувшая?

Я честно пытался вспомнить. Мне очень хотелось найти в этой квартире хоть что-нибудь свое.