Белое танго - Дмитрий Вересов

Он водрузил дрожащую руку на ее тонкую талию и, застонав, повалил ее на кровать…

Потом они молча курили. Потом она угостила его шампанским из своего стаканчика и выпила сама. Потом они повторили еще раз, и он был как пылкий и нежный Ромео, как тигр, как молодой полубог, а она — как трепетная лань, как пылкая пантера, как кроткая голубица…

Чиновник вновь прильнул к ней, но она отстранила его:

— Довольно. Вы исполнили свой долг, служебный и человеческий. Теперь ступайте. Вас давно уже разыскивает начальство.

Он попятился и опустился на стул. Глаза его светились безумием.

— Я… я… у меня есть верные люди в охране… деньги… оружие… я подкуплю… подгоню фургон… устрою аварию, взрыв. Я отравлю, перестреляю… Мы бежим отсюда… Я спрячу вас… в горах… Я знаю местечко.

Она, не поднимаясь, холодно смотрела на него сквозь дым сигариллы.

— Господин исполнитель, не пыхтите под киноглазом. У вас и без того могут быть неприятности… Спасибо вам, конечно, но это чистое ребячество. Вы и сами прекрасно понимаете абсурдность ваших слов. Лучше успокойтесь, приведите себя в порядок, выпейте водички и отправляйтесь исполнять дальше.

Он уронил голову на стол и громко зарыдал:

— Господи, ну почему… почему? — лепетал он. — Раньше я верил тебе, Господи… Теперь больше не верю… Если в мире, сотворенном тобой, возможно такое…. такое, тогда ты — Дьявол! Лживый, премерзкий дьявол! Враг! Враг!..

Она решительно встала, прошла мимо него в закуток за белой ширмой, налила в пластиковый стаканчик воды и склонилась над плачущим мужчиной, свободной рукой поднимая его голову за подбородок.

— Ну все, ну все, мой хороший, не надо, — ласково приговаривала она, отпаивая его, как малого ребенка. — Не надо ругать Боженьку. Он хороший. И он здесь совсем, совсем ни при чем… Пей, милый.

Он пил, все дальше запрокидывая голову. На толстой шее дергался кадык.

— Все? — спросила она, отходя от него.

— Да…

— И прекрасно. Теперь наденьте брюки, застегнитесь, сходите умойте лицо.

Причешитесь, примите бравый вид и идите.

— Но я…

— И позвольте напомнить вам, что ваш визит несколько затянулся. Видите ли, сегодня у меня важное деловое свидание, к которому надо немного подготовиться.

Так что извините, но…

Ее слова мгновенно отрезвили его. Он вскочил.

— Да-да, простите, конечно, разумеется, — он поспешно натягивал форменные брюки. — Я готов.

— Не забудьте привести свой лик в порядок. А то вас не узнают.

Сгорбившись, на деревянных ногах, он пошел в закуток и почти тотчас вышел, вытирая лицо ее бумажным полотенцем.

— Я готов, — повторил он.

Она щелкнула пальцами, как дрессировщик кнутом.

— И распорядитесь, пожалуйста, чтобы мне прислали еще мерзавчик шампанского и пачку «Локо». Больше ничего не надо.

— Да, да-да, конечно.

Он повернулся к дверям, но тут же развернулся, подбежал к ней, крепко обнял и поцеловал в губы.

Потом так же стремительно побежал прочь. У самых дверей камеры он еще раз развернулся и крикнул:

— Меня зовут Лео Крюгер! Лео Крюгер, старший… нет, бывший старший судебный исполнитель! Прощай!

Я люблю тебя…

И, с силой распахнув двери, он выбежал в коридор.

— Про вино и сигариллы не забудьте! — крикнула она ему вслед и услышала в ответ затихающее:

— Не забуду-у-у…

Она взяла со столика бутылку, прямо из горлышка допила остатки. Потом закурила и, не одеваясь, легла на кровать. Ее блуждающий взгляд упал на круглые электронные часы, вделанные в стену прямо над дверью, и остановился на них.

Если часы не врут и если они будут вежливы, как короли, ходочка закончится через четыре часа шестнадцать минут. Говорят, эти часы полагается посвятить воспоминаниям… Ну что ж… Тем более есть что вспомнить….

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Нить Ариадны

(1995)

I

В казино морили тараканов. Леху, естественно, предупредить забыли, и, явившись, как положено, на смену, он долго и недоуменно дергал бронзовую навороченную ручку, стучал в дубовую дверь молоточком. Ему так и не открыли, только за армированным стеклом сверкнул перебитой рожей Старшой и волосатой лапой показал: чеши, мол, отсюда, до завтра свободен.

— Суки! — сплюнув, пробормотал Леха. — Хоть бы позвонили, я бы с утречка на дачу смотался. А так день, считай, пропал.

Домой, в гегемонский отстойник на проспекте Большевиков, не хотелось совершенно, и как-то само собой вспомнилось, что совсем неподалеку, в «Прибалтийской», работает армейский еще дружок Стас, тоже после дембеля пошедший по части секьюрити. Стас давно уже зазывал Леху в свое заведение закусить, расслабиться, да не получалось как-то. Все недосуг было. А вот и досуг нежданно образовался. Только бы Стас на месте оказался.

Стас оказался на месте. Более того, он как раз сдавал смену и другу обрадовался несказанно. По-быстрому переодевшись в «гражданское», то есть в джинсы и розовый пиджачок, он уволок Леху в ресторанный зал. Для разгону взяли литруху всамделишного «Абсолюта» (своих не дурят!), белужины с черемшой и хреном, расстегаев. Разговор развивался предсказуемо — вспоминали былое, товарищей по оружию. После второй разговор плавно перетек в настоящее: семья, работа. Невольно начали сопоставлять, делиться опытом.

— Главное ведь в нашем деле что? — вопрошал Стас, постукивая пальцем по столу. — Главное — это фейс-контроль, а по-нашему говоря, мордальный. Чтобы, значит, нежелательный элемент не допустить, а желательный наоборот лишними придирками не обидеть.

— Это верно, — поддакнул Леха. — У нас, как у саперов, права на ошибку нет.

Хоть в ту, хоть в другую сторону ошибешься — со службы в три шеи, а тогда хоть в грузчики иди.

— В грузчики оно тоже того, — авторитетно заявил Стас, окинув красноречивым взглядом тщедушную Лехину фигуру. — Не всякого возьмут. Опять же, сокращения везде, заводы закрываются, части военные расфасовывают.

— Расфор… расформировывают, — поправил Леха.

— И это тоже, — не утрачивая солидности, кивнул Стас. — В общем, без фейс-контроля никуда. За считанные секунды сумей любого кадра прочитать.

— Ага. Вот этих, например, я бы не пустил, пока лимон не предъявят. — Леха показал на компанию краснорожих мужичков, гомонящих в дальнем конце зала.

Стас иронически фыркнул.

— Ты чего? — обиженно спросил Леха.

— А того. Учиться тебе, дорогой товарищ, и учиться. Это же железнодорожники контракт с ирландцами обмывают. У них у каждого лимоны из ушей торчат, да не деревянные, а настоящие, зеленые.

— Откуда? — недоверчиво спросил Леха. — Дороги ведь убыточные.