Дрянной Мир. Книга первая. - Илья Городчиков

тянущимися к низу. Конечно, в мой просвещенный век мне удалось встретить несколько любителей «улучшения» своего тела, но здесь было отлично видно, что этот отростки эти были исключительно органического происхождения. Этот человек меня сильно заинтересовал, и я пригляделся к его пальцам. Обычные такие пальцы, но длинные настолько, будто он пол жизни активно играл на фортепиано, но, не смотря на свою выдающуюся длину, они оставались весьма ухоженными и даже по-мужски красивыми. Эти пальцы сильно выделялись собственной ухоженностью от всего грязного окружения, будто вырезанное из совсем другой вселенной.

- Где же я… - прошептал я одними губами, потирая скованными руками лицо.

Захотелось пить, но мы всё продолжали и продолжали ехать, не останавливаясь ни на секунду. Поднявшийся промозглый ветерок заставлял меня ежиться и хотелось чем-то укрыться, но приходилось мёрзнуть в футболке и шортах. Одежда моя имела множественные дырки и царапины, а левая штанина шорт вовсе была разреза вдоль до самого пояса. Разрез этот открывал бедро, на котором находился длинный, плохо сросшийся шрам, оставшийся хаотичными бугорками по обеим сторонам от бывшей раны. Похоже, что авария была тяжёлой и кусок моего автомобиля легко прорезал бедро. Радовало, что рана затянулась и успела зажить, ведь иначе легко можно было умереть от заражения крови или вовсе просто вытечь. Непонятно, когда она смогла зажить, но сейчас мне оставалось только радоваться этому факту.

Неожиданно вся вереница из телег остановилась на большой площадке, и с козел стали спрыгивать воины, которые принялись залазить обратно в телеги и грубыми ключами раскрывать замки, приковывающие нас к проушинам в полу телег. Пленники медленно стали спускаться на землю и когда наступила моя очередь, то я последовал опыту своих товарищей по несчастью и оказался на земле, радуясь тому, что всё же надел кроссовки заместо простых шлёпанцев. Будь я сейчас в этой беспяточной обувке, то начерпал бы грязи и давно отморозил ноги, но сейчас можно было радоваться.

Всех пленников криками выстроили в две неровных шеренги, позволяя мне рассмотреть количество людей. Оказалось, что невольников здесь было чуть больше сорока и среди них были одни только мужчины. Многие из них выглядели словно оборванцы, стоя в шеренгах в рубищах или замотанные в остатки старых одежд, дырок в которых было куда больше, чем прочного пространства. Не знаю уж чем провинились эти люди, но, похоже, женщин за такое не судили.

К шеренгам подошёл человек, вставший в нескольких метрах от людей. Похоже, что мужчина этот был никем иным, как офицером среди наших пленителей. Был он старым, но всё ещё крепким, успевшим облысеть, но определённо следящим за собственными шикарными усами, серебряными от седины. Снаряжение этого воина было куда как лучше, чем у его подчинённых. Если воины были снаряжены в кольчуги поверх толстых стёганок, то вот офицер имел стальную кирасу с рисунком, а заместо шапеля владел полноценным саладом, защищающим куда лучше. Из оружия у него была один только лишь шестопёр, висящий в кольце на богато украшенном драгоценными комнями поясе. Оружие такое было скорее статусным, показывая всем окружающим, кто является в этом отряде главным, хотя догадаться можно было и без этого.

В целом этот офицер вызывал ощущение, что прошёл далеко не одну военную кампанию и наверняка умеет воевать лучше, чем вообще всех здесь собравшихся. Он принялся что-то кричать и, пусть слов я и не понимал, но интонация явственно давала понять, что к таким как я он относится с презрением. Крича, усач постоянно указывал рукой в перчатке куда-то за нашими спины. Я позволил себе посмотреть назад, но не заметил ничего кроме плотного кустарника и большой стаи ворон, кружащихся примерно в паре километров от нас. Пока я осматривался, то офицер продолжал орать, что-то поясняя нашей группе. Было похоже, что все кроме меня прекрасно понимали слова офицера, тогда как мне приодилось довольствоваться жестами и собственными додумкам. Впрочем, слушали мужчину далеко не все. Некоторое сложили руки в молитвенном жесте и молились, глядя в небо. Такое поведение людей мне сильно не прельщало и в ту же секунда стало понятно, что действие, которое нам предстоит, мне вообще не понравится.

Офицер закончил говорить и несколько его подчинённых подошли к шеренгам и свали в кучу несколько связок с оружием. Сразу же мне живо представилось, что сейчас начнётся мясорубка между людьми и только один сможет выжить в этом бою. Вот только через секунду стало понятно, что мои предположения оказались ошибочными. Люди стали опасливо подходить к куче с оружием, после чего вынимали оттуда разного рода железки. Я тоже не отстал от этого действия и подошёл к пирамиде, понимая, что выбор предоставили нам широкий. Пусть оружие было значительно поржавевшим, но здесь были ножи, мечи, копья, топоры, булавы, тесаки, дубины и всё, чем так любил уничтожать человек себе подобных. Долго думать мне не пришлось и я сразу же схватил за ручку булаву на толстой деревянной рукояти, принявшись ей немного размахивать, пытаясь хоть немного привыкнуть к весу оружия. Почему я не взял меч или тесак? Причиной было тому, что я вовсе не обладал хоть какими-то навыками ближнего боя с холодным оружием. Даже если я взял бы меч, то размахивал бы им как простой железной дубиной, а так хоть буду биться с некоторым пониманием сущности своего оружия. В последний момент сунулся в кучу и взял из остатков небольшой щит тарч. Закрывал он меня слабо, но весил немного и мне оставалось рассчитывать на то, что я буду несколько мобильнее орудовать рукой с щитом.

Когда оставшиеся люди подготовились, то офицер мгновенно что-то приказал своим подчинённым и они взялись за свои копья, окружив нас полукругом. Пусть пленников было значительно больше, но все мои товарищи были без защиты, а переть с голым пузом на человека с копьём в кольчуге и со щитом я считал самоубийством. Остальные провинившиеся были со мной солидарны, а пока я раздумывал, то солдаты стали методично нас оттеснять к кустарнику. Сразу стало ясно, что ничего хорошего ждать не стоит и я первым полез через стену из кустов. Пробиваться было сложно, и я активно раздвигал ветки щитом, намериваясь во что бы то не стало, оказаться с обратной стороны. Откровенно говоря, мне было страшно, но даже так помирать от удара копьём в брюхо мне вовсе не хотелось. За стеной из кустарника, оказалось большое поле километра в полтора длинной, за которым стояла деревня, которая и стала целью для внимания ворон, продолжающих кружиться над поселением.