Узник (сборник) - Эрнест Маринин

«Надо выйти наружу. А если там какая-нибудь дрянь живая? – Ему тут же показалось, что в дымке мелькают тени. – Да нет, не может быть, чудится со страху. Нет тут никого!» В розоватом тумане ничего не было видно, он снова подумал, что пора выходить, и, спиной чувствуя опасность, пошел за скафандром.

Олег одевался медленно, подсознательно затягивая процедуру. Наконец пристегнул к поясу лазерный пистолет и сразу почувствовал себя увереннее.

Он долго стоял в шлюзе перед запертым люком и думал: «Эх, если бы Бог был! Я бы уж от души помолился, я бы сказал: Господи, сделай, ради Бога, из этого киселя нормальную атмосферу, чтоб дышать, чтобы было прохладно и свежо и с запада тянуло жасмином, а с юга, к примеру, ландышем… Эх!» Он тяжко вздохнул, сцепил зубы и открыл люк.

Все выглядело так же, как через иллюминатор: камни, пыль и лиловые кляксы по серо-розовому. Он выбросил трап, спустился вниз, походил для порядка вокруг корабля, а потом сказал себе: «Кончай тянуть. Надо пробовать воздух. Если годится – порядок, будем жить. А если нет – так нет. Ну, еще на неделю быстрее. Это уже все равно». Совсем это было не все равно, но он знал, что надо уговорить себя. Риска почти нет – ядовитые газы через фильтр не пройдут, микробы тоже, а если там нет кислорода, сразу можно будет перейти на баллоны… Ну!

Он открыл клапан фильтра и слегка потянул носом.

Это был воздух – настоящий, прохладный, как летним вечером, немного сухой и пыльный. И он слегка попахивал киселем. Олег принюхался. Точно, пахло клюквенным киселем. Анекдот!

Он дышал и радовался, что все-таки не умрет через неделю. Не было ни ядовитых газов, ни микробов, вообще никакого белка. Индикаторы фильтров остались чистыми. Снова налетел порыв ветра – и принес легкий запах жасмина.

«Черт побери, значит, все-таки бред! А если нет? Тогда откуда жасмин? Самовнушение? Подумал о жасмине и внушил себе, что слышу запах. Ну, тогда я гений самовнушения. И вообще гений. Я – Наполеон».

Он скрестил руки на груди, выпятил живот и опустил голову, надменно глядя перед собой. Не хватало только наполеоновской пряди волос. Потянулся рукой к прическе и, естественно, наткнулся на шлем. Рука скользнула по гладкой поверхности и сшибла наземь… треуголку. Олег поднял императорский головной убор и тупо заглянул внутрь. На подкладке было вытиснено золотом:

Парижский облпромкомбинат

ул. Елисейские поля, 1, тел. 1-23-45

И размер – «59». Треуголка была изрядно поношена – потертые сгибы, пятно на подкладке там, где упиралась макушка.

Это был совершеннейший идиотизм. Наваждение. Он припомнил старинное заклинание и шепотом произнес: «Сгинь, нечистая!» Треуголка не сгинула. Тогда он осторожно положил чертову шляпу на камень и, пятясь, вернулся к кораблю. Забрался в шлюз, прикрыл люк и, прицелившись через щель, коротко нажал кнопку пистолета. Треуголка вспыхнула неярким пламенем, слишком желтым на грязно-розовом фоне неба, долго горела, потрескивая и распространяя запах паленой кожи. Потом ветер унес дым и пепел, на камне осталось только пятно копоти.

Олег снова вылез наружу. Все это было жутко и нелепо. Да, именно нелепо. «Как это там на подкладке: телефон раз-два-три-четыре-пять. Вышел зайчик погулять. Зайка беленький, зайка серенький…»

И тут раздался странный звук, вроде короткого всхрапа. Не раздумывая, Олег отпрыгнул в сторону, перекатился и спрятался за камень. Перевел дух и осторожно выглянул.

Там, где он только что стоял, возник заяц. Вернее, кролик. Шевелил раздвоенной губой, принюхивался, переступал на пару шажков и снова приседал.

«Так. Вот и фауна появилась. Сперва зайчик, а потом будут волки и овцы, дачники и прочие варвары, пишущие на скалах „Оля + Коля“.

Бред зашел слишком далеко. Возможно, это было отравление какими-то составляющими местной атмосферы. Или просто предсмертные видения. Только небанальные. Говорят, человек перед смертью видит родных и близких, дом, жену или, скажем, любимое начальство. А тут ахинея какая-то. Зайчики-кролики. Жасмин. Шипра только не хватает.

Тут же потянуло шипром. Тяжелый, с детства ненавистный запах заполнил легкие. Голова закружилась, стало дурно. Судорога тошноты подступила к горлу. Олег поспешно переключился на баллоны, задышал часто и глубоко. Запах исчез. Стало чуть легче. Он сдвинулся с места – колени совсем ватные! – кое-как дошел до корабля, поднялся по трапу, закрыл люк и, держась за стенки, побрел в кабину. Сбросил прямо на палубу скафандр и тяжело повалился в кресло.

Примерно через час он успокоился, встал и подошел к иллюминатору. Снаружи стало светлее. Камни заливал ровный малиновый свет. Небо очистилось от клякс и потеряло серый оттенок. Большое красное солнце заметно грело через стекло. Прямо против иллюминатора сидел давешний кролик. «Голодный, наверное, – подумал Олег, – морковочку бы тебе. Оранжевую, хрустящую, с зеленым хвостиком».

Морковочка возникла. Довольно крупная каротель. С хвостиком. Повисела в воздухе и упала перед кроликом. Тот, приподняв зад, переступил лапками, подобрался поближе и начал сосредоточенно жевать. Через стекло ничего слышно не было, но Олег представил себе аппетитный хруст, и ему самому захотелось морковки. Под язык набежала слюна. Он сердито отвернулся – и увидел морковку. Она висела в воздухе посреди кабины и покачивалась.

Удивляться уже надоело. Он поймал морковку за хвостик, отер рукавом и сжевал. Морковка была настоящая. Чуть-чуть недозрелая.

Он расхаживал по кабине, старательно поворачивая через левое плечо. На ходу думалось легче.

«Страна чудес. А я – Алиса. Алиса Александрович Блинов. Планета воплощенной мечты. Что хочу, то и воплочу. В смысле, воплощу. Интересно, как они это делают? То есть, кто они? Почему обязательно они? Ну она – сама планета. Или я? Будем считать, что это взаимодействие пси-поля с полями планеты. И вообще, какая разница, как это получается? Получается – и ладно. А интересно! Ну-ка, скажем, давай… яблоко!»

Он сосредоточился и представил себе антоновку. Яблоко возникло. В кабине повеяло замечательным осенним ароматом. Олег повертел антоновку в руке. Она была увесистая и прохладная. «Здорово! А если наоборот?» Он снова сосредоточился и представил, как яблоко исчезает. Колышется и тает в воздухе. Но ничего не произошло. «Так. Обратного действия не наблюдается. Выходит, надо думать, что думаешь, а то такого можно напридумать…» Он надолго задумался, а потом вздохнул и съел яблоко.

Олег проснулся в холодном поту. Снаружи была какая-то инфракрасная ночь, и в ней, как отражение кошмарных снов, возились громоздкие тени. Он долго лежал, уставившись в черно-багровый круг иллюминатора, и мысли, неоформившиеся и бессвязные, нелепо наползая одна на другую, медленно переваливались и застревали в провалах полудремы. Потом он снова заснул.