Уникальные методы писательского мастерства - Анастасия Янч

Пионерскими отрядами в школе были классы. Например, 5а – «Отряд имени Павлика Морозова», 6а – «Отряд имени Зои Космодемьянской». Имя отряд выбирал общим голосованием, потом боролся за его присвоение и после того, как имя торжественно присваивалось, каждый пионер старался равняться на своего героя. Наш отряд носил имя Олега Кошевого, комсомольца-молодогвардейца украинского шахтёрского города Краснодон.

Эти подробности важны для того, чтобы те читатели, которые родились после распада СССР и гибели социалистической системы, понимали о чём я пишу.

Каждый отряд вёл дневник главных дел. Это был альбом, в котором пионеры записывали истории о своём участии в трудовых десантах (сборе макулатуры, металлолома, лекарственных трав), описывали свои пионерские огоньки, пионерские утренники и сборы. Одним словом – всё то, что не касалось учёбы, но было не менее важной частью школьной жизни подростков. Над каждым материалом работали несколько человек – учитель, председатель совета отряда, редактор дневника и художник. Мне выпадали в разные годы роль председателя совета отряда или редактора, который, к слову сказать, сам и писал все статьи в дневнике. Художник из меня, мягко говоря «так себе», поэтому иллюстрировали заметки другие ребята из нашего класса. Ну а роль учителя выполнял классный руководитель. Правда, к его помощи мы обращались очень редко, всё делали сами.

Дневник пионерской дружины

У советских ребят был и такой дневник. Дружина моей школы носила имя литовской партизанки Марите Мельникайте. Право вести летопись я получила, когда стала председателем совета дружины. Первое время наблюдала, училась, собирала материал для статей. Таким образом, работа председателя совета дружины сводилась к деятельности корреспондента. Разумеется, такой опыт обогатит любого писателя, но я в подростковом возрасте мечтала быть лётчиком. Однако опыт остался, и благодарю судьбу за такой щедрый дар. Задавать вопросы и терпеливо выслушивать ответы, заменять одни вопросы другими, если оппонент отказывался отвечать – это не каждому взрослому удаётся, а я научилась.

Самую большую пользу мне принесло чтение дневников пионерских отрядов нашей дружины. Там были не только сухие описания пионерских дел, но и репортажи с места событий (иногда очень весёлые), были стихи ребят, отрядные песни, речовки и девизы. И всё это «народное творчество» проникало в меня, чтобы потом помочь в педагогической работе, о которой в отроческие годы я думала меньше всего. Но в жизни бывают виражи и покруче.

После окончания школы и пединститута, я стала пионервожатой. Теперь уже я сама делала записи в летописи дружины, а помогали мне ребята-художники. Дневники получались содержательными и красочными, а моё мастерство писать оттачивалось с каждой новой статьёй.

Пионерский фонарик

Был в пионерской организации и такой орган. Те, кому за 40 помнят эти сатирические колонки на стендах в школьных коридорах. Критике и самокритике в советское время придавалось большое значение. «Пионерский фонарик», который выходил 1 или 2 раза в месяц служил средством высвечивания недостатков в пионерском коллективе – нарушения дисциплины, плохая успеваемость отдельных пионеров, лень и грубость. Надо сказать, что польза от этого безжалостного органа была немалая. Подросткам совсем не хотелось попадать в «Фонарик» и становиться комическим героем в течение целого месяца. Моя роль, как председателя совета дружины, а позже, как старшего пионерского вожатого, сводилась к контролю за регулярностью выхода «Фонарика» и к работе с пионерами, попавшими на страницы очередного выпуска, то есть к воспитательной работе.

Я и сама частенько писала юмористические статейки. Нельзя сказать, что меня за такое творчество любили, но уверенность в пользе критики поддерживала во мне стремление писать о двоечниках, лентяях и хулиганах. Статейки были маленькими, в десять предложений, и нужно было вместить туда и критику, и надежду, и совет. Поистине необходимо было писать так, чтобы «словам тесно, а мыслям просторно». Научиться такому искусству письма мечтает каждый, у кого руки всегда тянутся к перу. Сатирик из меня не вырос, но замечать недостатки и умение описать их и с юмором, и с болью, пригодилось мне сегодня для создания заметок в газету «Экспресс-неделя».

Комсомольский прожектор

Советское прошлое вычеркнуть из нашей жизни невозможно. Мы родились, росли, учились, начинали трудовую деятельность в советские годы. Моё писательство начиналось в те годы.

Все юноши и девушки с 14 до 27 лет, те, кто был согласен с уставом ВЛКСМ (Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодёжи) были комсомольцами. Я в седьмом классе вступила в эту организацию. Как во всех первичных комсомольских организациях в нашей школе был свой комсомольский прожектор. Три колонки на стенде отражали нашу школьную жизнь. Как правило, это были карикатуры на лентяев, хулиганов и двоечников. Очень похож на пионерский прожектор, а слов ещё меньше – рисунок и 3—5 слов комментария к нему. Я, как заместитель секретаря комсомольской организации школы, контролировала регулярность и актуальность каждого выпуска. Моим наставником был – секретарь партийной организации школы, опытный педагог, который вскоре возглавил школу, став директором. К чему я всё это так подробно расписываю? Чтобы показать в каких условиях развивалось моё умение сочинять.

Для комсомольского прожектора «краткость – искра таланта» была особенно необходима. В этом я убедилась уже после окончания школы, когда работала на трикотажной фабрике. Там я, благодаря своей характеристике из школы, была избрана в комитет комсомольской группы цеха. Мне поручили редактировать комсомольский прожектор. А поскольку редактирование заключалось во всей подготовке и выпуске номеров, то я должна была выполнять роль и корреспондента, и художника, и собственно редактора. Рисунки для каждого выпуска делал бывший одноклассник, по моей слёзной просьбе, а вот комментарии делала я, и тут уж обходилась без наставников. Ох, и натерпелась я за свои короткие заметки! И это тоже был опыт.

Стенгазета

Во времена моего студенчества стенгазеты выпускались везде – в цехах, школах, учреждениях и уж, конечно, в высших учебных заведениях. Они, стенгазеты, и сегодня не потеряли своей актуальности. Отличия, однако, есть очень большие. Если теперь подавляющее количество информации подаётся в виде фотографий, то 30 лет назад все события освещались как письменные тексты (репортажи, заметки, фельетоны, стихотворения). Ещё одна важная особенность современной настенной информации – она насквозь позитивная, в ней не только критики нет, но даже и лёгкого юмора не сыскать. В советское время статьи были объективными, искромётными, иногда безжалостными. Считалось, что всё позитивное – это нормально, так должно быть, и нечего заострять своё внимание на победах, рекордах, успехах. О них, разумеется, упоминалось, но важнейшее место в стенгазетах занимали статьи и рисунки-карикатуры, осуждающие явное враждебное отношение к делу или высмеивающие нерадивость.

Газету физического факультета нельзя было назвать самой содержательной, но она радовала глаз. Наши физики-художники умели видеть в собранном редакторами материале что-то общее и самое важное на данный момент. Поэтому каждый выпуск газеты был тематическим и соответственно оформленным.

Моё участие в этом печатном органе было скромным – я помогала художникам. Одну статью я, правда, написала, репортаж с отчётно-выборного комсомольского собрания. Не помню дословно, что я там писала, но знаю точно – это была чуть ли не Ода самокритике секретаря комсомола факультета. Статью хвалили преподаватели, особенно математики, а студенты её почти не заметили. Больше писать в эту газету я не стала, но опыт сохранился. Какой? Опыт горького чувства, когда одни плод твоего творчества превозносят, а другим он не по нутру, и этих других подавляющее большинство. Кому-то может показаться, что мнение преподавателя дороже, чем студента, но так думает человек, не испытавший радости студенческого братства. Девятнадцатилетней девушке-студентке важнее оценка сверстников, если дело не касается зачёта или экзамена.

Я поняла, что мои взгляды не отражают мнение большинства, удивилась, как эту заметку вообще опубликовали. Больше не писала, даже когда меня об этом просили, но работать над оформлением продолжала, читала все материалы нашего органа, а также интересовалась газетами других факультетов.

Конец ознакомительного фрагмента.