Командировка в ад - Анатолий Федорович Дроздов

сигарету. Диким усилием воли подавил в себе порыв — бросится к сыну, трясти его, умолять очнуться в безумной надежде — начнет дышать, сердце начнет биться… Он еще наверняка теплый, практически как живой…

Глаза покрылись влагой.

Утерев предательские слезы, мужчина выдавил:

— Что делать? Ты же работала в больнице Царицино!

— В бухгалтерии. Открываем все окна. Я мою полы. Драгана придется завернуть в клеенку и вынести на улицу, на холод. Потом сколотишь ему гробик… Сможешь?

Милош кивнул и бросился прочь, чтоб только не видеть мертвенно-бледное личико своего дорогого дечко. Хоть чем-то себя занять.

Ольга, закончив уборку, посмотрела на настенные ходики. Восьмой час. В Царицино — уже девятый. Если Марина не на дежурстве, должна еще быть дома.

Впервые за много месяцев, пожалуй — даже год прошел, как между сестрами пробежала черная кошка, подошла к телефонному аппарату и заказала международный разговор по срочному тарифу, немедленно, назвав нововаряжский телефонный номер. Соединили их быстро.

— Алло? — прозвучал в наушнике родной голос.

— Марина! — закричала Ольга. — У нас беда. Эпидемия. Драган умер. Наша местная власть, смрадна курва, даже не чешется, только заставляет сидеть по домам. Прости, что так вышло в прошлый раз… Но надежда только на вас и, быть может, на Варягию. Если не вмешаетесь, мы — покойники.

Она зарыдала.

— Сделаю, что смогу, — пообещала Марина. — Держись, сестричка! Свяжемся.

В наушнике запипикало. Ольга положила на аппарат трубку, села и стала стирать слезы с лица. Несмотря на весь ужас происшедшего, на душе слегка полегчало. Марина поможет… Сестре повезло выйти замуж во второй раз и чрезвычайно удачно — за молодого князя, волхва, вхожего, как говорят, к самому государю-императору Варягии… Но даже если они согласятся вмешаться, их помощь может оказаться слишком запоздавшей.

Маленькому Драгану уже не помочь….

* * *

Марина отдернула от трубки телефона внезапно похолодевшие пальцы. Казалось, невинный кусок пластика с торчащей антенной таит внутри змею, готовую укусить. Да чего уж там — укусила. С тех пор, как Николай пошел на поправку после облучения, в их дом практически не докатывалось тревожных новостей. Дети росли. Жизнь наладилась, воспоминания о времени, когда всего в нескольких десятках километров проходила линия фронта, кипели бои, а в больницы Царицыно потоком везли раненых, ушли в прошлое как давно пережитый кошмар. Телевизор вещал, что и в воссоединенной с Варягией Славии все понемногу налаживается. Если кто и против новой власти, невозможно отрицать очевидный факт: мир лучше войны. Как минимум, намного комфортнее.

До выхода на работу буквально пара минут… Рискуя опоздать, Марина открыла ноутбук и бегло просмотрела заголовки новостей — местных, столичных, европейских. Об эпидемии в Сербском протекторате Германской империи — ни слова. Вообще.

Что делать?

Значит, не поступило никаких официальных сигналов. Не исключено, в Москве, в Царицыно и в Борисфене еще никто не в курсе случившегося.

А вдруг Ольга наврала? Конечно, она потрясена смертью сынишки, но эпидемия… Как ни горестно сознавать, но маленькие дети умирают и от обычных болезней, того же менингита. Он развивается быстро, с высокой температурой.

Доверия к сестре немного. Прошлой зимой встретились в Борисфене, думали посидеть, наведаться к старым знакомым, посетить могилы родителей… Но Ольге словно шлея под хвост попала. Она помнила город на Днепре в годы юности, когда ходила в свой экономический университет, была молодой, трава была зеленее, вода пожиже, открыты тысячи дорог и любые преграды кажутся пустяковыми. Теперь бывшая столица Славии, ныне — резиденция варяжского генерал-губернатора, пообветшала. За прошедшие после войны месяцы она получила кое-какие инвестиции, но правительство Варягии не спешило обрушить на некогда мятежный регион золотой дождь. Важно было установить порядок, свести безудержную коррупцию до умеренно-терпимого уровня (ни в одном государстве без этой беды не обходится) и только тогда давать деньги, чтоб не разворовали буквально на следующий день. Империя занималась инфраструктурой городов, ремонтировала то, на что бывшее руководство Славии не обращало внимания — электростанции, сети, дороги, мосты. Это не бросалось в глаза. А ночные клубы, рестораны, варьете и прочие развлечения, популярные прежде в Борисфене, варяжских чиновников не волновали. Заодно не стало богатых нуворишей — кто-то уехал за границу, а кто и присел на долгий срок. Заведения стали закрываться. Оттого жизнь в Борисфене показалась Ольге серой.

Ужас первых недель гражданской войны, когда погиб первый муж Марины, а Ольга, закончив заполнять бухгалтерские бумажки, бежала в процедурную помогать в обработке ран, был для младшей двоюродной недолгим. В числе пациентов волей случая оказался красавец-серб, высокий сероглазый мужчина с орлиным профилем и неотразимой улыбкой под коротко стрижеными усами. Он-то и увез Ольгу на Родину — через Варягию, дальше по морю до Румынии.

О расстрелах сербов, чем промышляли хорватские и мадьярские карательные отряды, закатывая в асфальт даже призрачные помыслы о сопротивлении, эмигрантка знала лишь со слов, а свидетельницей их не стала и не приняла близко к сердцу. К ее приезду ситуация устаканилась. Более того, немцы и их ставленники, устранив королевскую власть и государственную скупщину (парламент), позволили сохранить местное выборное самоуправление, в дела вмешивались нечасто и даже с определенной пользой. На смену сербскому анархическому шалтай-болтай, вроде: сначала «идемо да кафенишемо», и только после кофе под сигаретку решим: пора ли тушить пожар, пришел ордунг, оккупанты привили дисциплину. Пусть пока в зачаточном состоянии.

Немного угнетало, что она, имея квалификацию бухгалтера и экономиста, а также оклад в четыреста двадцать экю за должность в скупщине, вынуждена была вести хозяйство как обычная сельская баба. В городке Високи Планины, центре бановины, одноименного административного округа, ее Милош имел дом, оставшийся от родителей, и земельный надел соток в восемьдесят. Супруги возвращались с основной работы и трудились там как на ферме, по-сербски плавно и неторопливо, но упорно.

Привыкла. Вне скупщины, где старалась выглядеть как настоящая фрау в деловом костюме и в туфлях на высоких каблуках, дома набрасывала на себя широкую вязаную либаду, кожушок и шла бросать вилами навоз.

Навестить сестру с новым супругом смогла лишь зимой, в антракт сельскохозяйственного сезона, уговорившись с соседями по заеднице (общине), что в их отсутствие присмотрят за скотом. Марина хоть и двоюродная, но единственная ее сестра, других близких родственников у Ольги нет.

И вот встретились. В ресторане Борисфена на улице Житной, что у самого берега замерзшего Днепра сестры обнялись. Николай пожал Милошу руку. Кто муж Марины, Ольга даже не догадывалась. Вроде как медик в том же госпитале, а там платят не слишком щедро, так что