«Точка бифуркации» (СИ) - Батыршин Борис Борисович

- Не увидишь. Во-первых, ресторан «Grobben Gottlieb» не в Берлине, а в Халле, это в Баден-Вюртемберге. А во-вторых, откроется он только через семь лет.

- Обман, сплошной обман! – посетовал я. – Ладно, как-нибудь обойдусь без германского сельского колорита. Но пообедать всё же нужно. Вон, на углу, ресторанчик – как он, «Томаскеллере»? Может, туда?..

- Только не вздумай налегать на пиво! – отец покосился на меня. – Вот как знал, что дурному научат в этом вашем Морском Корпусе! У нас впереди важные переговоры, не хватало ещё…

- И в мыслях не было. Вот уговорим Яшиного подопечного – тогда можно будет и отметить.

- Лоботряс! Не будь мы в самом центре Берлина – точно, не посмотрел бы, что ты теперь мичман флота Российского, влепил бы хорошую затрещину!

До вокзала Анхальтер Банхофф мы доехали на трамвае – самом настоящем, электрическом. Вагончики его более всего походили на привычную конку с империалом, открытой площадкой второго этажа, куда снизу, с передней и задней площадок вагончика, вела пара спиральных лесенок. Там мы по моему настоянию и расположились – в Берлине предстояло провести всего сутки, обратные билеты лежали у отца в портмоне, а город посмотреть всё-таки хотелось.

Этот вид транспорта, уже начавший своё победное шествие по европейским столицам, появился впервые здесь же, в столице – десять лет назад, в 1879-м году инженер-изобретатель Вернер фон Сименс представил на Берлинской выставке. Первая «электричка» произвела настоящий фурор: состав из трёх вагончиков, вмещавший полторы дюжины пассажиров, развивал скорость семь вёрст в час. Через год первая трамвайная линия появилась на окраине Берлина - вагоны его, двигавшиеся со скоростью тридцать вёрст в час, получали электропитание по рельсам, и за первые три месяца перевезли более двенадцати тысяч пассажиров. С тех пор в германской столице было проложено несколько трамвайных линий, и строительство продолжалось неослабевающими темпами.

Вагончик уютно тарахтел на стыках рельсов и то и дело громко звоня - звук этот мало отличался от звона, которые будут издавать московские трамваи лет этак, через сто сорок. Лошади, запряжённые в многочисленные экипажи, на этот шум никак не реагировали – видимо, успели привыкнуть, в отличие от могучих гнедых коней вестфальских драгун, полуэскадрон которых попавшихся нам на одном из перекрёстков. Вестфальцы, умелые кавалеристы, едва-едва удержали испуганных скакунов – те порывались метнуться в сторону, ржали, становились на дыбы, вмиг смешав стройные ряды. Прохожие и седоки многочисленных экипажей никак на это происшествие не реагировали – разве что старались жаться к стенам домов, подальше от взбунтовавшихся драгунских саврасок. Я усмехнулся – случись такое на улицах Первопрестольной, и ядовитые, не всегда цензурные комментарии сыпались бы со всех сторон, заглушаемые пронзительным свистом уличных мальчишек да заполошными трелями городовых, спешащий к месту потенциального ДТП. Вот что значит орднунг…

- В Питере-то когда трамвай пустят? – спросил я. – Да и в Москве тоже не помешало бы – всё же две столицы Империи, нехорошо…

- Планируют. – вздохнул отец. – В нашей истории первый трамвай в Москве появился в 1899-м, а в Петербурге даже позже, в 1903-м. В общем-то, сам трамвай не проблема, тот же Сименс готов продавать вагоны и даже строить в России фабрику, где будут ставить его электромоторы на вагончики конки. Вопрос в электропитании – в обеих столицах плохо с электростанциями. Корф рассчитывает, что фирма Вестингауза, с которой наш друг Яша вёл переговоры в Америке, поможет эту картину изменить.

- Я слышал, им пообещали большие вложения из секретного фонда ДО.П.?

- Да, и освобождение построенных в России предприятий от налогов на десять лет. – кивнул отец. – У них там назревает «Война токов», и Джорджу Вестингаузу предстоит побороться за свой подход в создании электросетей с самим Томасом Эдисоном. Так что и вложения в «Вестингауз электрик энд мануфанчуринг компани», которые посулил Корф, и удачный пример внедрения сетей переменного тока очень даже ему пригодится.

Я припомнил то немногое, что знал на эту тему – в-основном, из школьных уроков по физике.

- Но ведь Вестингауз и сам сумел одержать победу, без помощи со стороны?

- Да, но он-то об этом не знает. – ухмыльнулся отец. – А трамвай у нас давно пора запускать. Ты знаешь, что первый образец испытали в санкт ещё в 1880-м году? Сейчас его создатель, инженер Пироцкий работает в одной из лабораторий Д.О.П.а.

- Да, я в курсе, дядя Юля рассказывал. – кивнул я. Департамент Особых Проектов, любимое детище барона Корфа собирал под своё крыло таланты со всей России. Вербовщики Д.О.П.а активно действовали и за границей, в Европе и Северной Америке. Их задачу сильно облегчали списки, составленные на основе информации из будущего. Эмиссары барона точно знали, кого конкретно имеет смысл приглашать, чем соблазнять, какие перспективы разворачивать перед тем или иным учёным, инженером, изобретателем, и на каких струнах - научном азарте, уязвлённом самолюбии – надо играть, чтобы убедить очередного кандидата оставить Старый или Новый Свет и перебраться в Россию. Нечто подобное предстояло проделать сегодня нам с отцом, и ради этого мы прикатили в Берлин из самого Петербурга.

II

- Смотрите внимательно! - дядя Юля не отрывал взгляда от бусины, зажатой в крошечном зажиме на штативе. Время от времени он косился на хронометр, по циферблату которого нарезала круги секундная стрелка. - Четыре… три… два… сейчас!

Тонкий зелёный луч вырвался из шершавого шарика, словно из объектива лазерного прицела и упёрся в стену. Мы все, присутствующие при демонстрации, заранее знали, чего ожидать - и, тем не менее, по комнате пронёсся дружный вздох.

- Эффектно, ничего не скажешь… - Корф наклонился к бусинке, подставил ладонь под луч – ярко-зелёная точка возникла на его коже, грубой, шершавой от поводьев и рукоятей многочисленных сабель, шпаг и палашей, с которыми он регулярно, три раза в неделю, упражнялся в своём персональном спортзале, устроенном прямо в здании Департамента. Доцент Евсеин встал у барона за спиной, и, вытянув шею, наблюдал за его действиями. – И давно вы… э-э-э… ввели туда этот луч?

Дядя Юля ещё раз глянул на циферблат.

- Ровно два часа назад, в точности, как делал Виктор. Герр Бурхардт, спасибо ему, подробно всё объяснил…

- Верно, герр Лерх, этот несчастный молодой человек именно так всё и описал. – подтвердил немец, и я отметил что за эти два с небольшим месяца он неплохо овладел русским языком. - По его словам, луч вошёл в бусину и исчез – не отразился, не рассеялся, даже не подсветил её поверхность красным, как это только что произошло с рукой герра барона, а именно исчез. Луч словно канул в бусине, не оказав на неё никакого воздействия – Виктор упомянул, что она даже не нагрелась, хотя он облучал её несколько секунд[1].

- Да, это необычно. – согласился Корф. – Кожу ваша зелёная точка греет довольно-таки чувствительно. Уверен, если подержать руку в полной неподвижности секунд десять – можно и ожог заработать.

- К тому же, я, как и Виктор, воспользовался красным лазером. – добавил дядя Юля, - а луч, как вы видите, зелёный. То есть, попав в бусину, эта порция когерентного излучения пространствовала в её глубинах ни много ни мало, целых два часа, что при скорости света в триста тысяч километров в секунду составляет два миллиарда сто шестьдесят миллионов километров – несколько меньше расстояния между орбитами Земли и Урана. К тому же, луч претерпел так называемое «синее смещение», то есть уменьшение наблюдаемой длины световой волны. Согласно общепринятой теории, смещение это может носить допплеровский, релятивистский или гравитационный характер. Но, как вы, я уверен, понимаете, господа, говорить об общепринятых теориях в нашем случае бессмысленно…

Я отвернулся, пряча ухмылку. Надо было видеть, как вытянулись физиономии Корфа и Бурхардта при этом «как вы, я уверен, понимаете…» Эти двое - люди по меркам любого времени высокообразованные, но дядя Юля ничтоже сумняшеся обрушил на них град терминов, даже для поверхностного понимания которых требуется совсем другой взгляд на физическую картину Вселенной. Евсеин же, успевший побывать в том самом будущем, из которого явились эти термины, даже бровью не повёл - как и Яша, так же присутствовавший при эксперименте. Видимо, объём «опережающей» информации прочитанной, просмотренной или усвоенной какими-то иными способами, произвели в его восприятии окружающей действительности качественные перемены.