Тайна двух императоров - Ксения Холодова

против воли вынудило поднять глаза. Омерзительное ощущение стянутого в узел живота заползло в грудь и резко растянулось до горла. Вся боль, что пряталась в глубине души, вырвалась наружу, взяв тело под контроль.

Сожаление. Жалость к самой себе.

Клэр стиснула зубы, не в силах больше кусать онемевшую щёку. Закрыв глаза, она припала губами к желтоватому лбу бабушки и резко отпрянула.

Клэр не была на погребении. Ей так и не удалось побороть себя – не хотелось видеть, как гроб с бабушкой постепенно слой за слоем покрывает земля. Пока все прощались с усопшей, она сидела в беседке на улице, подальше от места, где всё было мертво: и бабушка, и память, и прошлое. Она сосредоточенно вглядывалась в гонимые ветром рваные пятна и совершенно ни о чём не думала.

Уединение не продлилось долго. Мама намеренно тяжело ступала по вымощенной аллее, но всё равно, оказавшись рядом с дочерью, сумела её напугать. Резко поднятое плечо и пустой взгляд – всё, чем могла возразить сейчас Клэр. Мамина рука в чёрной кружевной перчатке осторожно опустилась на рыжую головку дочери.

– Идём, милая. Сейчас огласят завещание, и мы поедем домой, – сказала она, сдерживая слёзы.

Пока нотариус зачитывал последнюю волю покойной, Клэр сидела, опустив глаза, и не вникала в суть происходящего, прекрасно понимая, что обо всём позаботятся её родители. Клэр не ждала своей очереди, но надеялась, что бабушка что-то передаст ей в наследство. В последние минуты процесса речь зашла о мелких безделушках покойной.

– Этот предмет Элжира де Дупак завещала своей внучке Клэр, – чётко проговорил нотариус, всматриваясь в лица сидящих перед ним людей в поисках девушки.

Услышав своё имя, Клэр неожиданно почувствовала, как сильно затряслись ноги. Она медленно поднялась со своего места и неуверенным шагом подошла к нотариусу. Холодные обмякшие руки сами собой потянулись за маленькой деревянной коробкой. На этом оглашение завещания закончилось. Поднялся гул из перешёптываний, и все стали расходиться.

Клэр положила пышную жёлтую розу на свежую могилу, прошептала про себя прощальные слова. Девушка огорчилась, что эти слова получились неискренними, и невольно сравнила себя с теми незнакомцами, на которых с осуждением смотрела вначале.

Возвращение было предсказуемо безмолвным. Отец похоронил свою маму, Клэр – бабушку, и не было смысла терзать душу разговорами. Путь домой показался Клэр непривычно коротким, и вскоре её взору предстал двухэтажный дом, покрытый зелёным плющом.

Клэр не знала, как правильно вести себя в таких ситуациях. Прежде смерть она видела только в кино и никогда не сталкивалась с ней так близко, как сегодня. Что нужно делать или чего делать нельзя? Сделать вид, что ничего не произошло, запереться в комнате? Так будет проще всего… Проигнорировав поминальный обед, Клэр ушла к себе и вновь оказалась наедине с воспоминаниями в своей маленькой комнатке.

Завещанная деревянная коробочка стала тёплой от прикосновений. Клэр вращала её, изучала, оттягивала момент, когда секрет растает, как капли дождя на стекле автомобиля. Прошло время, прежде чем она осмелилась сродниться с этой тайной, раздражающей любопытство.

Клэр вскинула бровь и брезгливо нахмурилась, когда крышка уже была приоткрыта. Тонкое, искорёженное донышко и крохотный предмет в бархатном мешочке разделяла пожелтевшая записка. Пальцы спорили друг с другом, путаясь в попытке развязать узел на мешке. Нежные подушечки нащупали нечто шершавое и холодное.

– Что?! – вслух произнесла Клэр, обнаружив потёртый перстень, напоминающий старинный.

Она была готова увидеть всё что угодно, к примеру, какую-нибудь вещь, с которой бабушка почти не расставалась. Вопреки ожиданиям она обнаружила сомнительное кольцо, которое Элжира ни разу при ней не надевала. Клэр внимательно разглядывала серебряные витиеватые узоры, в центре которых располагался тусклый зелёный камень. Он не выглядел драгоценным, скорее напоминал кусочек какой-то горной породы. Девушка изумлённо вертела украшение в руках и никак не могла понять, что Элжира хотела этим сказать. Клэр надеялась, что бабушка оставит что-то, что будет напоминать о себе. Но это украшение она никогда прежде не видела, а его состояние говорило о том, что бабушка долгие годы даже не доставала его из коробки. Клэр обратилась за объяснением к записке, бережно развернула её и принялась читать.

«Моя любимая Клэр, если ты получила эту коробку, значит, меня уже нет в живых. Но прошу тебя, мой лучик, не терзай душу горем и воспоминаниями обо мне. Я счастлива, так как моя просьба исполнена и ты держишь в руках это кольцо. Для меня нет и никогда не было человека более доброго и чистого, чем ты. Это кольцо изменило всю мою жизнь. С ним связано столько воспоминаний, что обо всех я точно никогда тебе не успела бы рассказать. Я многое узнала о себе, о любви и дружбе. Главное – помни, что…»

Сосредоточенное чтение Клэр неожиданно прервало телефонное жужжание. На белом экране возник портрет её подруги Кати. Бегущая строка с пометкой «Катти:3» никак не исчезала. Клэр неохотно ответила на звонок. Мягкий голос тут же оку-тал ее.

– Привет… как ты?

– Стараюсь не захлебнуться в слезах, – отрезала она, шмыгая носом в телефон.

– Так и знала, что нужно тебя набрать. Никогда не забуду, как ты вытаскивала меня из похожей задницы. Как это ни печально, настал мой черёд…

– И что ты предлагаешь?

– Встретимся? Прямо сейчас! Я уже в центре, нужно решить кое-какие вопросы по унику. Соберёмся у Зингера, а там разберёмся, хорошо?

Клэр молча кивнула и лишь после громкого «АЛЛО!» Кати, ответила вслух.

Где-то в глубине души Клэр понимала, что, сидя в одиночестве, из подавленного состояния не выйти. Она попыталась вернуться к чтению письма. Холодные руки дрожали. Взгляд неуверенно плавал от слова к слову, и Клэр всё меньше понимала смысл написанного.

– Нет! Это выше моих сил, – утешила она сама себя, произнеся это неожиданно громко.

Клэр надела кольцо на указательный палец правой руки, а письмо спрятала в выдвижном шкафчике рядом с кроватью. Последние слова бабушки требовали неспешного осмысления. Клэр хотелось всецело погрузиться в их смысл, но позже. Пообещав самой себе, что прочтёт письмо по возвращении, Клэр вышла из комнаты.

На выходе её встретила мама и, удивившись поспешному побегу дочери, преградила дорогу.

– Милая, ты куда? – руки скрестились на животе.

– Меня встретит Катя у дома Зингера. Я не хочу оставаться здесь… наедине с тоской. – Последние слова Клэр пробубнила себе под нос.

Раньше в каких-то вопросах Клэр искала поддержку в основном у бабушки, намного реже у мамы. Поэтому теперь ей казалось, что она ни с кем больше не сможет поделиться переживаниями – разве что за исключением подруги, которая пару лет назад