Загадка школьного подвала - Иванов Антон Давидович

– Нормальный ход, – одобрила Школьникова. – Эта сторожиха обожает сладкое, я ей сейчас куплю коробку дорогих итальянских конфет. Тогда она что хочешь нам расскажет.

– Если она вообще еще может что-нибудь рассказать, – внезапно заволновалась Таня.

– Объясни для тупых, – потребовала Машка.

– Ну, сторожиха ведь в школе живет, – ответила Таня. – И ночью там все охраняет. Поэтому грабители могли ее запросто убить или ранить.

– Запросто, – согласилась Школьникова. – Но вообще-то я там ни «Скорой», ни труповозки не видела.

– Они могли ее раньше забрать, – сообразила Таня.

– Да чего мы с тобой гадаем, – ответила Школьникова. – Придем и на месте выясним. А конфеты я все равно куплю. Если сторожихи даже нет, то не страшно. Сама съем. А если она, к примеру, попала в больницу, то поедем ее навещать. Вот моя коробка и будет в кассу.

– Мыслишь правильно, – одобрила Таня. – А теперь прощаемся. Позвоню Олегу.

Прервав разговор, девочка тут же набрала номер Беляевых. К телефону довольно долго не подходили. Таня уже хотела повесить трубку, когда услышала запыхавшийся голос Олега.

– Да?

– Олег, предки дома? – первым делом осведомилась девочка.

– Нет, а что? – тут же спросил Олег.

– Хорошо, что нет, – с облегчением проговорила Таня.

– Да что случилось-то? – уловил в ее голосе волнение Олег.

– Призы для конкурса красоты украли, – сообщила Таня. – Прямо из школы.

– Откуда ты знаешь? – хрипло произнес Олег.

– Моя Длина только что сообщила, – отозвалась девочка.

Пухлую блондинку Школьникову в десятом «Б» классе давно уже называли Моей Длиной. Стремясь покорить сердце Андрея Станиславовича, она явилась однажды на урок истории в ярко-красной юбке из какой-то очень блестящей синтетики. Впрочем, юбкой это можно было назвать лишь символически. Класс изумленно охнул. Нижняя часть Маши особым изяществом не отличалась. Только Лешка Пашков, давно неровно дышавший к Школьниковой, искренне восхитился:

– Ну, ты, Машка, даешь! Все прямо наружу! Как у настоящей фотомодели!

– Много ты понимаешь! – подбоченилась та. – Это просто теперь моя длина и мой стиль.

С той поры прозвище Моя Длина прочно прилипло к Маше. Правда, звали ее так в основном за глаза. Школьникова обладала крепким телосложением и могла с ходу врезать.

– А откуда Моя Длина про призы узнала? – охватило недоумение Олега. – Сегодня же воскресенье. И к тому же последний день каникул. Нас в школе уже целую неделю не было.

– Это мы с тобой не были, – усмехнулась Таня. – А Моя Длина была. Вернее, – с выражением добавила девочка, – Школьникова возле школы случайно джоггала как раз в тот момент, как оттуда вышел Андрей.

– И когда она только оставит Андрея в покое, – сказал Олег.

– Сердцу не прикажешь, – вздохнула Таня.

– Фиг с ним, – торопливо проговорил Олег. – Чего там с призами-то?

– Призы, как говорит Машка, спилили, – ответила Таня. – А больше она ничего не знает. Потому что Андрей рассказывать отказался. Он боится, что мы в это дело влезем.

– Надо было Машке самой пойти в школу и выяснить, – сказал Олег.

– Она хотела, но туда не пускали, – начала объяснять Таня. – Там милиционеры приехали. Кстати, выгляни на балкон. Они все еще там?

– Сейчас, – направился с трубкой радиотелефона к балконной двери Олег.

Выйдя на лоджию, он зябко поежился. Вокруг дома носились порывы осеннего ветра. Небо было затянуто свинцовыми тучами. Вот-вот пойдет снег. Что, впрочем, для середины ноября вполне закономерно.

Мальчик посмотрел вниз. Школа стояла сразу за оградой его двора. А возле школы припарковались две милицейские машины. Возле машин стояли два милиционера. А рядом с ними – директор две тысячи первой школы Михаил Петрович и его доблестный заместитель по хозяйственной части Арсений Владимирович. Все четверо вели оживленную беседу. Олег прислушался, надеясь разобрать хоть слово. Однако то ли они разговаривали слишком тихо, то ли ветер относил голоса в другую сторону…

– Ничего не разобрать, – посетовал мальчик.

– Кого тебе не разобрать? – переспросила Таня.

– Да тут Арсений и Миша с ментами треплются, а я их совершенно не слышу, – объяснил Олег.

– Во дворе треплются? – полюбопытствовала Таня.

– Естественно, не в школе, – хмыкнул Олег. – Я пока еще не умею видеть сквозь стены, да еще с пятого этажа.

– Олег, а предки твои надолго ушли? – задала новый вопрос Таня.

– Во-первых, не ушли, а уехали, а во-вторых, до вечера, – пояснил мальчик. – Предку моему приспичило шашлыки жарить. Он говорит, что просто обязан проводить осень.

– Охота ему в такую холодюгу возиться на улице, – спросила Таня.

– Он не на улице, – объяснил Олег. – Они на даче у одних приятелей обычно каждый год в это время жарят шашлык на веранде. Кстати, в прошлом году мой предок веранду чуть не спалил вместе с дачей.

– Понятно, – хорошо знала Таня импульсивного Бориса Олеговича. – И что же, эти друзья твоих предков решили повторить эксперимент?

– Ну, – подтвердил мальчик. – Они купили новый фирменный мангал. Продавец в магазине им объяснил, что эта штука совершенно безопасная. Мол, можете жарить шашлык не только на веранде, но даже в квартире.

– Вот вернется Борис Олегович, тогда и узнаем, насколько она безопасная, – усмехнулась Таня. – Слушай, Олег, мы сейчас все к тебе придем. А ты пока наблюдай за милицией. Как только они уедут, попытаемся проникнуть в школу и расспросить сторожиху. И еще, – добавила девочка. – Я соберу наших, из дома. А ты звони Моей Длине и Пашкову. Пусть тоже выходят к тебе.

Таня и Темыч жили в четвертом подъезде широкого многоэтажного вибропанельного дома, который стоял внизу Большой Спасской улицы, прямо напротив булочной. Катина и Женькина квартиры располагались во втором подъезде того же дома. Двенадцатиэтажная башня из розового кирпича, где обитал Олег, стояла на углу Большой Спасской и Портняжного переулка. Школьниковы жили в конце Докучаева. А семья знаменитого нейрохирурга Пашкова занимала квартиру на Садовой-Спасской, во дворе Дома военной книги.

Двадцать минут спустя Компания с Большой Спасской уже расселась по диванам и креслам в просторной гостиной Олега.

– Это что же получается? – ероша двумя руками и без того спутанную длинную шевелюру, вопрошал Женька. – Андрей нашел спонсоров, а призы спилили?

– Под корень спилили, – кивнула Моя Длина. – Хотя вообще-то я точно не знаю.

– Как это точно не знаешь? – взвился на ноги долговязый Женька.

– Не мельтеши, – гаркнула на него Школьникова.

Женька со вздохом опустился в кресло.

– А призы, интересно, стоили много? – посмотрел исподлобья на друзей маленький щуплый Темыч.

– Ты что, Микроспора, не знал? – кинула на него высокомерный взгляд Школьникова.

– Мне-то какое дело до ваших наград, – буркнул Темыч. – Мне все равно королевой красоты не быть.

– Это уж точно, – иронично сощурилась Катя, которая постоянно подтрунивала над Темычем еще в младшей группе детского сада.

– На короля он тем более не тянет, – весело произнесла Моя Длина. – Слишком мелок.

– Дура ты, Школьникова, – обозлился Темыч. – Между прочим, Наполеон был вообще всего полтора метра ростом. А ему это совсем не помешало. Плохо ты свою любимую историю учишь.

Моя Длина вспыхнула. Единственный предмет, которым она всегда занималась всерьез, была история. Ведь ее вел Андрей Станиславович. Поэтому Школьникова, стремясь покорить сердце любимого учителя, не ограничивалась учебником, а читала еще множество дополнительной литературы.

– Про Наполеона я, между прочим, знаю не хуже тебя, Микроспора, – сквозь зубы процедила она. – Но из тебя-то какой император? Ты вообще у нас ни два ни полтора.

– Ошибаешься, – фыркнула Катя. – Темочка у нас – полписателя. И, может быть, даже когда-нибудь станет целым.

– Очень умно, – набычился Темыч.

Он и впрямь собирался после школы поступать в Литературный институт. Кроме того, Тема вынашивал замысел большого серьезного романа, который прославит его на всю Россию, а может быть, даже и на весь мир. Таким образом он надеялся завоевать сердце ветреной и легкомысленной Кати, в которую был влюблен еще в детском саду. Катя пока взаимностью ему не отвечала. Темыч, однако, верил в лучшее будущее. Хотя пока ему очень мешал слишком малый рост. В свои пятнадцать он едва тянул на двенадцатилетнего. Лицом же вообще больше смахивал на девочку.