#Потерянные поколения - Ив Престон

– Не знала, что ты дружишь со Смотрителем, – обращается она к Рите.

– Мы учились вместе последний Школьный год. Ты иди, я тебя догоню, – рассеянно отзывается Рита, и ее подруга уходит.

Рита продолжает рассматривать меня.

– Почему ты застряла в Смотрителях? Ты же вроде хорошо училась в Школе… – В ее голосе звучит сочувствие, и, кажется, оно даже не притворное. – Отборочные тесты для вступления в Корпус не такие уж и сложные.

«Конечно. Тебя ведь приняли», – чуть не вырывается у меня, но я вовремя сдерживаюсь. Рита никогда мне особо не нравилась, но все-таки не стоит срывать на ней свое плохое настроение. Не она мне его испортила.

– Я проходила только распределительный тест после окончания последнего Школьного года. Меня определили к Смотрителям, и я решила остаться с ними. А от отборочных тестов Смотрителей освобождают, – терпеливо поясняю я.

– Но ведь ты сама можешь пойти. – Рита хмурится. – Приемная кампания продлится до конца этой недели, и здесь совсем рядом есть пункт тестирования. Меня послали забрать оттуда какие-то файлы, и я могу проводить тебя туда хоть сейчас, если ты…

– Я не хочу в Корпус, – перебиваю я ее.

Рита всплескивает руками:

– Как ты можешь не хотеть в Корпус? – На нас начинают оглядываться, и она понижает голос. – Ты же понимаешь, это… могут счесть малодушием.

Последнее слово она произносит совсем тихо. Бедная Рита. Я вижу – она боится этого слова. Боится того, что за ним может последовать, и это значит, что она не уверена в самой себе. Я хорошо помню, что ее взяли в Корпус года три назад – но она до сих пор в форме рекрута, новобранца. Я чувствую к ней что-то похожее на жалость.

– Я не хочу в Корпус, потому что мне нравится быть Смотрителем, – как можно мягче говорю я, глядя Рите в глаза. – Я забочусь о силентах. Это – моя помощь Свободному Арголису, моя работа. И я не думаю, что она менее важна, чем то, что делает Корпус, пусть все вокруг и считают по-другому. – Я вздыхаю, вспомнив про письмо от Совета. Поэтому и не хватает людей – именно из-за Корпуса мало кто хочет становиться Смотрителем.

– Но ведь ты можешь…

– Не беспокойся за меня, – стараюсь я улыбнуться.

Мимо нас проходит большая группа силентов. Рита провожает их взглядом. Она редко их видит – уровни Корпуса находятся намного выше, и силентам там нечего делать.

– Они… странные, – говорит она после паузы. – Мне всегда не давала покоя мысль, что среди силентов может быть моя мать. Или отец, или брат… И я даже не узнаю о том, что они здесь, не смогу их найти, – Рита тяжело вздыхает.

– Данные о твоей семье были утеряны во время Бунта малодушных? – вспоминаю я.

Рита кивает, продолжая смотреть на силентов.

– Мне уже нужно идти, – говорит она с сожалением.

Я ей улыбаюсь:

– Надеюсь, в следующий раз увижу тебя уже в форме курсанта.

На это она качает головой и вновь вздыхает. Вдруг мне на ум приходит одна идея. Делаю шаг вперед.

– А если не выйдет, – говорю я ей почти на ухо, – тогда приходи к Смотрителям. Конечно, тебе придется сменить форму рекрута на этот ужасно неудобный зеленый комбинезон, и в спину иногда будут шипеть, но… В этой работе есть свои плюсы. Да и после подготовки в Корпусе тебе будет проще работать с силентами.

Рита долго смотрит на меня. Вижу, мое предложение сбило ее с толку. Затем она несмело улыбается.

– Спасибо тебе, Арника, – тихо говорит она и уходит.

После Школы Риту, если правильно помню, распределили в Хранилище. В рекруты набирают только после года работы на благо Арголиса. Рита все еще рекрут – значит, половину дня она по-прежнему проводит в Хранилище, а другую половину – на подготовительных занятиях в Корпусе.

Мне жалко Риту. Она совсем не подходит для Корпуса. Наверное, для нее самой это уже очевидно. Я помню ее в Школе: она всегда была веселой и немного заносчивой, чем мне и не нравилась. Теперь же от ее веселья не осталось и следа. Но она все еще рекрут – а это значит, что Рита может изменить свое решение, покинуть Корпус, навсегда вернуться в Хранилище. Курсанты уже не имеют такого выбора.

Корпус, Корпус, Корпус…

Оттуда уходят очень редко. Среди жителей Арголиса мирные специальности не пользуются популярностью. Хотя, пожалуй, есть одно исключение, а именно медики, но многие врачи и медсестры также закреплены за Корпусом.

И в этом есть своя логика.

Чем скорее Корпус подготовит армию, тем скорее наступит день, когда мы сможем вернуться домой. Я понимаю это – но все равно злюсь на Корпус.

Ведь именно из-за него Смотритель – это номер один в списке самых непопулярных профессий.

Отборочные тесты для вступления в Корпус обязательны для всех – но только не для Смотрителей. Рекрутство и наша работа несовместимы, ведь Смотритель постоянно должен находиться рядом со своими подопечными. Но намного важнее то, что если в рабочей группе меняется Смотритель, то силентам нужно много времени, чтобы привыкнуть к новому человеку. Для них частая смена лиц слишком болезненна, поэтому Смотрителей освободили от всех обязанностей перед Корпусом.

«Трусиха, – могу услышать я у себя спиной, если мне вдруг вздумается выйти за пределы уровня Смотрителей. – Сбежала к Смотрителям, чтобы не идти в Корпус».

Но хуже всего, когда слышишь: «Посмотрите-ка на эту малодушную».

Нет ничего хуже, чем обвинение в малодушии. Незаслуженное обвинение в малодушии.

Конечно, не все так относятся к Смотрителям, но неприязни оказывается достаточно, чтобы исчезло желание без особой необходимости покидать свой уровень. Здесь тихо и спокойно. Тут все свои.

Я захожу в столовую. Силент за стойкой протягивает мне поднос с едой. Благодарю его, но силент на это никак не реагирует. Я осматриваю зал. Моя группа силентов еще здесь, вместе с Диной, но я не ее ищу.

Микелина замечает меня первой и, подзывая, машет обеими руками. Она сидит в окружении своих подруг-медсестер. Я ей улыбаюсь, делаю шаг – и тут замечаю нечто, что заставляет меня остановиться.

Рядом с Микой сидит профайлер.

Это девушка, на вид моя ровесница, не старше. Белая одежда, которую носят лишь профайлеры, длинные седые волосы, отстраненный вид. Первая мысль: что профайлер делает здесь, на жилом уровне силентов? Потом догадываюсь: наверное, она из того приемного пункта Корпуса, о котором говорила Рита.

Обычно мне незачем избегать встречи с профайлером. Мне нечего скрывать. Но сегодня особый случай.

Мика смотрит на меня, и в ее взгляде читается вопрос. Я кивком указываю на профайлера и качаю головой. Мика хмурится, а затем, сказав что-то подругам, берет свой поднос и направляется ко мне. Тем временем я нахожу для нас свободное место.

– Ты села подальше от профайлера. Что-то случилось? – Она обеспокоена.

– Письмо из Совета, – коротко отвечаю я.

– Снова отказали?

– Ага. Поэтому сейчас я злюсь. На Совет, на Корпус… Профайлер может это почувствовать.

– И неправильно понять, – договаривает за меня Мика. Мы обе знаем, что со мной произойдет в таком случае.

Профайлеры – настоящее воплощение Справедливости.

Их неожиданное возникновение походило на чудо, которое во многом упростило существование Арголиса. Если не обращать внимания на их седые волосы, то в своем обычном состоянии они даже похожи на силентов: профайлеры почти не говорят, и у них такой же отсутствующий вид. У них даже есть свои Смотрители, хоть профайлеры и более самостоятельны – за ними не нужно постоянно присматривать, как за силентами.

Но есть одно большое отличие: профайлеры способны считывать мысли и чувствовать эмоции окружающих. Если эмоции слишком сильны, профайлер даже может заговорить, озвучивая те мысли, которые он воспринимает.

Они присутствуют на всех тестах и экзаменах. Благодаря им появилась возможность раньше окончить Школу. Сейчас «последний Школьный год» – это всего лишь название. Продемонстрируй профайлеру, что освоил весь школьный курс – и можешь идти дальше. Но вот если проф посчитает, что ты схалтурил – добро пожаловать обратно на школьную скамью, тебе предстоит еще один последний Школьный год.

С появлением профайлеров изменились и взгляды на преступления. Теперь за одним и тем же незаконным поступком могут последовать совершенно разные меры наказания. Все зависит от того, почему человек нарушил закон, признает ли он свою вину и раскаивается ли в содеянном. Я читала, что раньше могли наказать невиновного, а настоящий преступник, наняв хорошего защитника, мог выйти на свободу. В Свободном Арголисе слово «правосудие» обрело свое истинное значение.

Конечно, почувствуй профайлер мое состояние, не случилось бы ничего непоправимого. Меня бы забрали помощники Справедливости и отвели в полицейское отделение Корпуса для разбирательства. На допросе профайлер бы выяснил, что я, конечно же, не имею никакого отношения к предателям-малодушным, ничего не замышляю против Совета, а всего лишь расстроена из-за письма.