Лезвие сна - Чарльз Де Линт

Первые книги, вопреки всем ожиданиям, писались лихо. «Идей у меня всегда было и остается очень много. Я боюсь, что мне просто времени не хватит реализовать их все. А вот писать с каждым новым произведением становится всё труднее и труднее. Не хочется повторяться». Творческий метод де Линта более чем специфический: даже создавая небольшую повесть, он исписывает сотни страниц, подробно прорабатывая все сюжетные линии, позволяя каждому герою высказаться. А потом начинает сокращать и править собственный текст — вычеркивает длинные монологи, максимально облегчает диалоги, сводит все описания и отступления к необходимому минимуму.

«Наверное, это не самая удачная методика, она отнимает много времени, но я привык работать именно так».

Если бы успех писателя измерялся количеством завоеванных наград, Чарльз де Линт вряд ли считался бы состоявшимся автором. К счастью, это не так, потому что с литературными премиями его преследует какой-то фатальный неуспех. Де Линт многократный не-лауреат самых различных литературных конкурсов и премий. Нет, кое-какие награды он всё-таки получил, но в основном малоизвестные и не слишком престижные. А вот неполученных номинаций в его послужном списке немало: к примеру, канадец по одному разу претендовал на «Небьюлу» и премию Брэма Стокера, тринадцать раз на Всемирную премию фэнтези, шесть раз на Британскую премию фэнтези. Может, когда-нибудь количество перейдет в качество и награда найдет героя. А пока что сам автор относится к неполученным регалиям довольно иронично.

Единство места

Как это ни странно для фантаста, де Линт уверен, что писать стоит лишь о том, что ты очень хорошо знаешь. «Много читать, много писать, причем только о том, что сам пережил, о том, о чем знаешь не понаслышке, — вот и весь секрет так называемого мастерства», — говорит он. Да и местом действия де Линт выбирает только знакомые города и страны. Вершиной его мастерства и самыми издаваемыми книгами стали «Легенды Ньюфорда», где город один в один списан с Оттавы конца 70-х — начала 80-х годов. Ньюфордский цикл — это два десятка произведений, не связанных между собой единым сюжетом. Цикл очень удобен тем, что его можно начинать читать с любой книги, не соблюдая хронологии. Но все истории объединяет как минимум одно — город Ньюфорд, который зачастую оказывается главным героем, активно вмешивается в сюжет, обладает собственным неповторимым характером.

И город, и его жители внешне намеренно реалистичны, но это впечатление крайне обманчиво. Самый серый и непрезентабельный, ничем, казалось бы, не примечательный персонаж, как правило, оказывается в центре магических событий. А улицы Ньюфорда в зависимости от ситуации меняют свой облик, подчеркивая эмоциональное состояние героев, задавая тон всему повествованию. Ньюфорд предстает то как жестокие «каменные джунгли», где каждый сам за себя и за любым поворотом тебя поджидает ловушка, то как шумная коммунальная квартира, где хоть и грызутся на кухне, но всё равно дружат и поддерживают друг друга. Именно для «Легенд Ньюфорда» в словосочетании «городское фэнтези» важно прилагательное «городское». В романах де Линта явно проступает метафизическое ощущение города как особой среды, сцены, где любой дом, улица или сквер могут оказаться хрестоматийным ружьем на стене. Экзотика, по мнению де Линта, не в диковинных сооружениях, неизвестных островах и далеких планетах. Гораздо интересней, когда по самым обыкновенным улицам ходят внешне ничем не примечательные люди, — но у каждого такого «человека в футляре» есть своя тайна.

Самые известные романы о Ньюфорде — «Memory and Drearn» («Лезвие сна»), «Trader», «Someplace to Be Flying». Кстати, вопреки распространенному заблуждению, писатель не задумывал специально никакого цикла. «Легенды Ньюфорда» создавались как самостоятельные произведения, и только на третьем или четвертом романе автор поймал себя на том, что разворачивает все события в одном и том же городе.

Одним из наиболее ярких произведений Ныофордского цикла является роман «Лезвие сна». В центре повествования оказывается судьба художницы Изабель Коплей, открывшей в себе волшебный дар вызывать магических существ из мира духов. Но необычный талант оборачивается трагедией. Изабель приходится отказаться от любимого человека, оставить друзей и пройти множество испытаний на пути обретения себя.

Женские образы вообще «конек» де Линта. И это опять же во многом заслуга жены. «Я очень счастлив в семейной жизни, — признается сам автор, — и очень люблю наблюдать за Мэри Энн, за ее реакцией на те или иные события, а создавая женские типажи, всегда советуюсь с ней». Достоверные, объемные и невероятно притягательные женские образы являются одной из характерных черт практически всех книг де Линта.

Для того чтобы автор стал «знаковым» и «культовым», зачастую недостаточно одного только писательского таланта. Необходимо умение чувствовать свое время и человека в этом времени. Де Линт и его «вышедшее из леса» и преобразившееся фэнтези оказались именно тем, что так необходимо современному читателю.

Александра Альтман

* * *

Посвящается памяти Рона Нэнса

Я буду скучать по тебе, парень

Падают листья, продолжается бесконечный круговорот,

Напоминая о тебе и лучших временах.

Когда пришло известие, я зарыдал и только позже понял,

Что часть твоей души навек останется со мной.

Кийя Хатвуд. Нет прощаньям, нет сожаленьям

Ночь весь день ожидает своего часа в ветвях ели.

Ральф Вальдо Эмерсон. Опыт (1844)

Наши сны делают нас значительнее.

Джек Кирби, из интервью для "Пленников Притяжения Онтарио, телепередача от 7 января 1993-го

Лезвие сна

У окна сидит женщина с книгой, через ее плечо на страницы падает свет лампы. От книги исходит лимонно-желтое сияние, окруженное фиолетовыми тенями. Это мягкое сияние освещает лицо женщины и вспыхивает искрами на небрежно причесанных и подкрашенных хной волосах.

В тенях прячутся едва различимые миниатюрные фигурки; они притаились на подлокотниках кресла, выглядывают из-под рыжеватых локонов и тайком рассматривают слова на страницах книги. Крошечные силуэты не больше мошек, летящих на свет лампы. Некоторые из них укрылись в изгибе шеи и в тени носа, другие прячутся среди россыпи неярких веснушек на лбу и щеках.

Существа похожи на едва оперившихся птенцов: острые и длинные носы, мелкие черты лица, высокий и гладкий лоб. Фигурки — когда попадают в луч света — отдаленно напоминают головастиков, руки подобны тонким изогнутым прутикам, а на голове удивленно и упрямо стоит дыбом цыплячий пушок. У некоторых за спиной можно различить тонкие переливчатые крылья, наподобие стрекозиных.

Читающая женщина словно не замечает их присутствия. Все ее внимание поглощено книгой. Но неужели она не ощущает легких прикосновений к своим рукам, не чувствует осторожных движений в волосах? Неужели не видит мелькания полупрозрачных теней в сумраке на фоне страниц прямо перед своими серо-зелеными глазами?

А возможно, всё это только причудливая игра света и летняя ночь за окном просто ей снится.

«Женщина с книгой», 1977, масло, холст, 40x30 дюймов. Собрание Детского фонда Ньюфорда.

Следы в пыли

Положи свою руку...

...Сюда.

Слушай биение сердца.

Ингрид Карклинс из заметок к «Темной Страсти»Сентябрь, 1992I

Со дня смерти Катарины Малли прошло пять лет и два месяца, но сегодня утром Изабель получила от нее письмо.

Ей пришлось опереться о почтовый ящик, стоящий на обочине дороги, чтобы удержаться на ногах. Волна дурноты, поднимаясь, сжимала виски. Окружающие звуки — голоса птиц в кронах деревьев и беспорядочный шум машин на шоссе — исчезли. Изабель в немом недоумении уставилась на письмо, лежащее поверх вынутой из ящика пачки корреспонденции. Конверт выглядел затертым и потрепанным, один уголок загнулся. Адрес был написан от руки так хорошо знакомым ей почерком.

«Это, должно быть, шутка, — подумала Изабель. — Чья-то неудачная и жестокая шутка».

Но на почтовой марке стояла отчетливая дата — 12 июля 1987 года — два дня до смерти Кэти. Вероятно, она попросила отправить письмо кого-то из медсестер, и забытый конверт пролежал больше пяти лет в почтовом отделении; может, он завалился в щель между столом и стеной или под ленту транспортера и был обнаружен и возвращен в поток писем совсем недавно. Или задержка произошла из-за неполного адреса, поставившего в тупик почтовых клерков: остров Рен, ферма Аджани, Изабель Коплей. Да, наверно, так оно и было, а потом письмо попалось на глаза кому-то, кто хорошо ориентировался в лабиринте летних домиков и рыбацких хижин, беспорядочно заполнивших остров, на котором жила Изабель. Где бы ни бродило письмо, теперь, спустя долгие годы, оно оказалось в руках адресата, но Изабель не решалась его вскрыть. Она просто не могла заставить себя разорвать конверт. Изабель засунула письмо в середину пачки и вернулась к своему джипу. На водительском сиденье она опустила голову на руль и закрыла глаза, стараясь унять бешеное биение сердца. Но перед ее мысленным взором появились черты лица Кэти: серьезные серые глаза и пухлая нижняя губа, крупноватый нос, слегка оттопыренные уши, обычно скрытые копной золотисто-рыжих волос, оттененных хной.