Криминальные Аборты - Ломачинский Андрей Анатольевич

— Как мне здесь надоело! Я вернусь в Ленинград, упаду и буду целовать асфальт Невского Проспекта!

Она выдержала без малого год и с нее хватит! И она высказала ему все. Максим также в долгу не остался — началась перебранка на всю оставшуюся ночь. К утру оба сочли брак досадной ошибкой, а беременность глупым следствием обоюдного недоразумения. Максим в последнее время догадывался, что Лиза уйдет, и страшно переживал за предстоящие алименты. Конечно, развод для советского офицера был солидным ударом по карьере — политотдел подобной «аморалки» не прощал. Однако без детей дело обстояло куда легче — разовая крупная пропесочка. А вот когда в дальнейшей жизни за послужным листом военнослужащего тянулся исполнительный лист суда, «аморалка» длилась до совершеннолетия брошенных отпрысков. Генеральские погоны автоматически переходили в раздел несбывшихся мечтаний. Лиза же понимала, имей она ребенка на руках, хоть ее финансовое состояние несколько улучшится (по советским понятиям офицеры получали много), но шансы нового старта заметно сократятся. А ей был нужен старт совершенно новой жизни, без старых хвостов. Беременность стала лишней по обоюдному согласию сторон. Только уже поздно — после трех месяцев ни один абортарий за такое дело легально не взялся бы. Однако мир не без чудес и не без добрых людей — аборт пятимесячного плода был сделан прямо на следующий день после окончательного выяснения семейных отношений. А еще через день, на утро после аборта, красавица Лиза была уже мертва.

В принципе, что три, что пять — для врача технически разница небольшая, а вот для женщины риск возрастает многократно. Хотя если в больничных условиях, то обычно и с такими сроками после абортов не мрут. Только полежать надо пациентке под врачебным наблюдением, как после родов. А тут вот какая история получилась: аборт Лизоньке сделали вечером и отправили ножками топать четыре километра по грязной дороге — глубокой колеe, набитой по болотам тяжелой военной техникой. Лиза едва дошла домой и сразу легла спать. Максим опять явился поздно, с ней больше разговаривать не стал, так как увидел в ванной полотенце в красных пятнах и понял, что все прошло как надо. Молча завалился на раскладушку в другой комнате.. А на утро его жена не проснулась. Матрас под ней тяжеленный стал, за ночь весь кровью пропитался…

Вот и закончили мы с Лизкой. В смысле вскрыли — ушили. Ушили ее швом-косичкой, как всех, только на ее белом обескровленном теле черная капроновая нитка резче выделялась. Пора бумаги писать. Только накатал я протокол, как является капитан, следак из военной прокуратуры. Он уже по месту пошустрил и кое-чего по делу накопал. В той части, где служил муж покойной, был очень интересный майор — начмед. Давным-давно закончил сей медик гражданский мединститут со специализацией по гинекологии. Потом попал по обязаловке в армию, где в те времена была и зарплата повыше, и хлопот поменьше. Там и прикипел. Дорос до начальника медицинской службы полка, но свою первичную специализацию не забыл. Ну в нормальном советском полку на тысячу военных мужиков одна женщина-военнослужащая приходилась, обычно сидела такая «зеленая юбка» на должности какой-нибудь машинистки в штабе. Жены офицеров военнослужащими не являлись. А раз контингента нет, то и легальной гинекологией начмеду заниматься не приходилось, вот он и занялся нелегальной. В основном абортами среди жен. Следак к этому майору умудрился в гараж залезть, так там подвал весь был белым кафелем обложен, стояло гинекологическое кресло и стерилизаторы, полные специфического хирургического инструментария. Короче, все по науке. По науке, если бы своих пациенток домой сразу не гнал.

Ох не люблю я коллег в погонах сажать, да приходится. А в этом случае и без сожаления.

— Второй обычный криминальный аборт

Ну этот труп был совсем не белый — скорее желтый, как лимон. Тридцать пять лет, трое деток осталось. И чего бы ей не родить четвертого? Срок беременности самый подходящий для аборта — около двух месяцев. С таким сроком иди себе легально в женскую консультацию и скребись там на здоровье. А еще лучше без «скр-» по умному: муж ведь на подлодке служил и по сроку беременности в папы отнюдь не попадал, так как в момент оный находился далеко-далеко в другом полушарии под водой. Поэтому и побоялась «верная» жена тащиться в какое-либо медицинское учреждение. Но ведь мир не без добрых людей — нашелся один знахарь-терапевт в Североморске, помог за двести рублей. Пришел этот лекарь на дом. В дипломате укороченный гинекологический набор — зеркало, пулевые щипцы, набор бужей, две кюретки и абортцанг.

Специально для мужиков объясняю: зеркало — это такая блестящая железяка, которой женское хозяйство раскрывают. Затем в ход идут пулевые щипцы — здоровый, подобный ножницам инструмент, кончики которого загнуты в хищные когти. Пулевыми щипцами никакие пули не вытаскивают, ими хватают за зев шейки матки, прокалывая ее насквозь, и тянут к выходу (а если снаружи смотреть, то ко входу) влагалища. Зев матки узенький, и его надо расширить, для этой цели и существуют бужи. Они чем то похожи на металлический мужской член, только с острым концом. Для нормального аборта необходим целый набор таких штук разного диаметра. Начинают вводить с тоненьких, а заканчивают толстенными. Потом в эту дыру суют абортцанг. Это такие длинные щипцы с остро отточенными колечками на концах. Когда колечки сомкнуты, то абортцанг относительно безопасен, и его легко можно запихнуть в матку и там бодро пощелкать. Края колец быстро кромсают тело зародыша на кусочки. Ими же можно легко эти кусочки из матки вытянуть. Малюсенькие ручки, ножки, фрагменты смешного кукольного личика и еще хрящевого черепа и тельца… Как только ребеночка убили, надо позаботиться об маточной выстилке — её надо хорошенько отскрести до милого звука царапания ножом по картону. Для этих целей и предназначены кюретки — этакие лезвия, загнутые петелькой на длинной рукоятке. Помните такие забавные плетки, неизменный атрибут фашистского надзирателя в концлагере — длинная ручка с небольшим ремешком на конце? Кюретка их полная копия, разве, что слегка уменьшенная и выполненная из медицинской стали. Её тоже суют в матку и там хорошенько «стегают» маточные стенки изнутри. Кровушка с ошметками эндометрия весело течет между ног в подставленный эмалированный тазик. Ну вот и с этим покончено. Доброго вам здоровьица, милая женщина.

Мужики, жалейте своих жен, не будьте дураками. Ей богу легче простить, чем потерять — ведь врач, какой бы он опытный не был, на аборте всегда работает вслепую. А это значит, что никто не застрахован от маленькой такой невезухи — кюреткой или абортцангом можно невзначай проткнуть стенку матки и выйти в брюшную полость. А там режущие колечки зажмут кишку и быстренько выпустят ее содержимое (говно) в брюхо. Если женщина быстро не умрет от внутреннего кровотечения, то может запросто долго умирать от разлитого перитонита. Перитонит, это воспаление брюшины, когда бактерии из излившегося кала и кишечных соков начинают жить не внутри кишок, а снаружи, но внутри живота. Тут уж больше половины в гроб, хотя если аборт в больничных условиях, то кое-что сделать можно — быстро распанахать живот, кишку ушить, или наоборот разрезать и вывести оба конца «двустволкой» через переднюю брюшную стенку. Перелить кровь, промыть брюшную полость и молиться Богу об успешном исходе. Ну что, еще охота делать аборты?

Так вот знахарь-терапевт абортцангом вытащил кишку из матки во влагалище. А как вытащил, так обомлел, ибо будучи врачом, он знал чем дело кончится. Нормальный человек (давайте теоретически допустим, что криминальными абортами может заниматься нормальный человек), так вот нормальный сразу бы бросил все как есть и позвонил бы в «Скорую». Женщину может спасти только немедленная полостная операция. Но ведь криминальные аборты обычно ненормальные делают. И ведь после такого звонка хочешь или не хочешь, а сидеть на зоне придется. Поэтому наш терапевт никуда звонить не стал, запихал тем же абортцангом кишку обратно в брюшную полость, дал женщине тетрациклина и ушел домой. Ну антибиотик в этом случае был как слону дробина. Перитонит разлился на следующий день, а еще через пять дней мать троих детей оказалась в морге. А терапевт в тюряге, уже с отягчающими. И его не жалко.