Сушеные уши - Лами Кой

Завернув за угол в переулок, он столкнулся со странной, с разными глазами девушкой в разноцветных полупрозрачных чулках и в шляпе с колокольчиками на голове. Она была тонкой и легкой, поэтому запрыгнула на парня, как в гимнастическом номере в цирке, обхватив сначала его ногами, а потом встав на плечи парня на руках во весь рост.

– Дура! – рявкнул он на нее, пошатываясь из-за внезапно возникшего дополнительного веса. Он рванул вперед и скинул с себя акробатку, но ту подловил амбал. Другой стражник схватил кулаком паренька за шиворот, оттянул к себе, стукнул по голове и обнял.

– Да чего ты к нему припал, как к родному? – зарычал и даже забулькал другой полуорк на него.

– Тащи его в темницу за решетку, а перед этим поглядим, что у него в карманах!

– Этот город слишком красивый, чтобы обыскивать наглецов прямо здесь… – замычал напарник.

– Святой Иероним… И нам еще хотят в пары поставить женщин… – возмущался стражник с акробаткой на руках, которая продолжала показывать свои способности и не отрывала глаз от потерявшего сознание вора.

Проснулся Георг уже с мокрыми крысами на руках. Те жалостливо на него смотрели и будто клянчили еды. Парень с отвращением поглядел на соседей по камере и скинул их с себя и своей одежды. Он похлопал по своим карманам и без удивления понял, что они пусты. Георг с досадой вздохнул, упал обратно на холодную стену темницы и закрыл липкие глаза. Кто-то в эту же секунду громко постучал по металлической решетке.

– Эй! Ты! – захрипел тот полуорк, который все сетовал на своего мягкого напарника. Он присел на корточки и поправил синюю фуражку. В зубах у него горела толстая сигара. Стражник вынул ее изо рта и выдохнул весь ее аромат на хлипкого вора, так что тот стал кашлять от дыма. – Догус Флинт! Так тебя зовут обычно в криминале, да? Вы помои в обществе, как рыбьи головы… Надеюсь, ты знаешь об этом. Твоя мамочка всегда знала… Что? Что ты на меня так смотришь? Как будто с ненавистью. Я таких дрыщей, как ты, обычно использую вместо зубочисток, вот только Аргон не дозволяет вольностей. Так что твое счастье, прыщ! – плевался в паренька полуорк. – Так что ты думаешь, зачем мы здесь? Зачем вообще… – его грубый голос раздавался эхом по темнице, – все живое на этой земле? Какое у нас предназначение? Вот свое я знаю: ловить таких мелких засранцев, как ты. А в чем твое? Ха-ха-ха… Я знаю, в чем твое. Ты, может быть, слышал, что как в Александрии, так и в Рихтер-Хане пропадают люди и прочие гуманоидные представители рас? Говорят, им всем отрывают уши. А знаешь, откуда такая информация, если все считаются без вести пропавшими? По ночам встают мертвецы. Пока моя семья спит дома под замком, а ты шаришься и ищешь, что бы украсть, эти твари шатаются по мрачным закоулкам города и представляют опасность для всякого, кто к ним выйдет. Я сначала подумал: «Да пусть себе ходят! Какой нормальный горожанин станет соваться в ночную тьму? Преступников зато на улицах меньше станет», – думал я. Те ведь мертвецы любят нападать на живых, держу тебя в курсе. Вот только и я понял, что ошибался, когда моя дочурка проснулась во втором часу и пошла вдруг на кухню, а там в окно увидела недавно пропавшую мать. Она так ждала ее возвращения… Меня в ту ночь не было дома, потому что я ловил очередного убийцу, который залез в окно придворного. Я не знаю, что делал бы, если бы не золотая нянька, которая вдруг решилась спасти мою дочь. Вот так иногда чужие люди оказываются для тебя почти родными…

– Ты к чему это, клыкастый папаш… – бессильно прервал его словом Георг. – Ты вроде что-то мне чесал про уши.

– Еще раз перебьешь меня, и останешься сам без одного уха, – стукнул он по полу. – Это действительно была моя жена. И она была без ушей. Они были кем-то отрезаны. Она будто в один миг стала дикой и не признала даже собственную дочь. Если бы не няня, я не знаю… Не хочется говорить, но моя жена съела бы нашу дочь.

– Сказки ты какие-то рассказываешь, полуорк.

– Сказки? Ты и правда никогда не слышал о магии некроманта? Колдуны поднимают из могил новых чудовищ, а ты даже не представляешь себе, что это такое? – полувопросом сказал стражник. – Вот ты мне эти сказки и половишь. И не чтокай. Ты же знаменитый вор Догус. Не обольщайся, если ты сделаешь ту работу, которую не смогли сделать наши сыщики. Они те еще лаботрясы. Новички. Был один старый офицер, но когда он подобрался ближе к истине, его сожрали. Славный был малый…

После столь длинного разговора Георга все же заставили послужить интересам Александрии. «Прости меня, Рихтер-Хан», – извинился он перед городом, из которого сюда пришел, о чем девять раз пожалел.

– Вот тебе, – вывалил на стол стражник улики уже свободному вору.

– Мне бы лучше мои вещи, – посмотрел Георг грустно на полуорка, но жалость на того не сработала.

– Ты отбитый преступник, какое к тебе сострадание? Просто включи свой навык проворства и скрытности и найди мне этого некроманта, – потребовал мужик, погрозя кулаком размером с валун.

Но выбор был негустой: морской артефакт, призывающий волну, рыжий волос и щепка.

– Папаш, а ты уверен, что это улики, а не набор авантюриста-смертника? – попытался пошутить парень, но грозный взгляд полуорка снова заставил его осечься. – Ну, хорошо. А если я тебе в три секунды разоблачу твоего некроманта?

– Ха! И как же ты это сделаешь?

– Очень просто! Этот волос принадлежит женщине: он пахнет мылом и розовой водой, какой пользуются только женщины. Но он аккуратно срезан, хотя и отделен от пучка волос, который был с ним скорее всего в начале, потому что редко кто отрезает всего по одному волосу. А артефакт этот скорее всего принадлежал колдуну, который хотел указать характером действия предмета на какую-то определенную личность…

– Точно! Ты прав! – вдруг неожиданно снял с себя маску недружелюбия полуорк, будто он восторженное и неразумное дитя. Он потом вдруг прервал себя, как бы размышляя, стоит ли открываться вору после пары слов, означающих, по-видимому, добрую новость. – Надо послать голубя с сообщением и пойти выпить эля! – заявил он, схватил рукой голову Георга и послал с собой.

– Проси теперь, что хочешь, – пообещал стражник после того, как послал свою почтовую птицу.

– А почему мы идем пить днем?

– Потому что напиваться вечером – дурной тон. Мы же с тобой не всякий сброд, который живет в обжорстве и грязи, правильно?

– Ты говоришь точно как демон.

– С чего это я –