По секрету всему свету - Марина Серова

— Но мама?! Бог мой… Я думала…

— Тише, Мари! Прошу тебя, говори тише. Не для того я сохранила это, чтобы теперь потерять.

Старуха могла бы и не напоминать дочери об осторожности. Несколько минут та была не в состоянии произнести ни слова, разглядывая свою находку. На белой материи лежала бриллиантовая брошь. Марии показалось, будто в комнате сразу стало светлее — она даже зажмурила глаза. Буря чувств и воспоминаний захлестнула ее.

Она поднесла брошку поближе к пламени буржуйки — чтобы мать тоже могла видеть.

— Но я была уверена, что она погибла в том страшном пожаре в апреле восемнадцатого! Когда сгорело все, что не успели конфисковать… Как же вам удалось?

— Лиза, твоя горничная, вынесла кое-что из вещей, которые были хорошо припрятаны. Один из тех ужасных матросов, что охраняли дом, был к ней благосклонен… Словом, девушке удалось избежать обыска. Только благодаря этому я и выжила тогда, ты знаешь.

— Невероятно… И вы хранили это почти два года, мама! Зачем? Ведь вы не раз были на грани голодной смерти, а такую вещицу можно было выгодно обменять на продукты!

— Ах, моя милая… Зачем ты спросила? Да разве можно это объяснить… Может быть, я цеплялась за нее как за последнее, что у меня осталось от прошлого. Может, я жила безумной надеждой, что, сохранив эту безделицу, я смогу когда-нибудь вернуть и ту жизнь, символом которой она для меня стала… Теперь вижу, как я была наивна. Ничего нельзя вернуть!

Наступила долгая пауза. Наверное, перед мысленным взором старухи за несколько минут прошла вся ее жизнь. Она прощалась со своим прошлым. Да и с настоящим тоже — которое последними песчинками просачивалось в узкое горлышко часов, неумолимо приближающих Вечность…

Дочь не мешала ей. Она все еще держала в руках жестяную коробочку.

— Ты здесь, Мари?.. — Графиня медленно и трудно возвращалась в исходную точку своего «путешествия». — Тебе пора идти, дорогая. Долго оставаться здесь небезопасно, ты это знаешь.

— Но что мне делать с этим, мама?

— Как это — что?! Эта брошь принадлежит тебе. Для тебя я ее и сохранила. Твой вопрос звучит странно, девочка.

— О господи, мамочка! Да эта штука мне руки жжет! Страшно подумать, что будет с мужем, если про это узнают!

— Твой муж здесь ни при чем. Ему про это знать не обязательно. Позаботиться о своем ребенке — долг матери, Мари. Если тебе самой не нужна вещь стоимостью в две с половиной тысячи золотых рублей, то твоему наследнику она может пригодиться. Будь же разумной!

— Хорошо, хорошо, мама, не волнуйтесь. Я беру.

Отвернувшись, Мария быстро спрятала коробочку куда-то под одежду.

— Bien, ma chere. Я не желаю больше говорить об этой безделице. Теперь иди. Твоя мать устала и хочет отдохнуть.

— Вы отдыхайте, мама. Я еще немного посижу с вами — пока не начало темнеть…

… Когда на улице совсем стемнело, старуха тихо умерла во сне. Через два месяца ей исполнилось бы сорок шесть лет…

Глава 1

— Танюша, дорогая, это я! Можно к тебе на минутку?

Господи, этого мне еще не хватало… В дверной глазок я увидела соседку — и невольно прыснула в кулак. Водянистые глаза навыкате вообще трудно назвать красивыми, а тут еще все эти линзы… Мою дверную оптику дополняли толстые стекла старушечьих очков по ту сторону порога. Вздохнув, я загремела запорами.

— Проходите, проходите, Альбина Михайловна. Чем могу?

Опять небось надо денег взаймы. Нет, мне не жалко, я понимаю: пенсию постоянно задерживают, лекарства нынче дороги, а Альбина Михайловна без пилюль, капель и порошков жить не может. Она состоит из них на девяносто процентов. Но эта дама, по-моему, из тех людей, которым сколько ни дай — все мало. Хоть лекарств, хоть денег…

— Танюша, ты извини, что я так рано, но тебя сейчас так трудно застать, так трудно…

Да уж… Не прошло и двух часов после трудной «ночной смены»! А мне только-только начал сниться такой приятный сон: будто я иду в банк и обналичиваю целую пачку чеков хрустящими стодолларовыми бумажками… Они хрустели все громче и почему-то все противнее, пока я не поняла, что это трезвонит дверной звонок…

— Все дела, Альбина Михайловна. Тяжела ты, лицензия частного детектива! — кисло скаламбурила я. — Так что у вас стряслось?

— Да у меня-то, слава богу, ничего. Пенсию вчера принесли, и котик мой поправился: спасибо тебе, Танюша, выручила, дала сто рублей на ветеринара. Они ведь все ушли как одна копеечка, представляешь? Ох, страсти-мордасти… Я себе не могу таблетки купить за семьдесят, а тут коту за три укола сотню вывалила!

Не дожидаясь приглашения, Альбина Михайловна проследовала прямиком на кухню и, усевшись на табуретку, по многолетней привычке стала озираться вокруг. Синдром любопытства!

— До чего же у тебя уютно, Танечка! Какой плафончик миленький…

— Альбина Михайловна, вы ж на него уже два года смотрите! — Я начинала терять терпение. — Может, вы мне все же расскажете, что вас ко мне привело? Я, знаете, сегодня всю ночь не спала, и…

— Конечно, конечно, дорогая, извини меня! Заболталась старуха… Я хотела посоветоваться с тобой насчет своей подружки, Вари Прониной. Варвары Петровны то есть, — поправилась моя гостья. — Она тут по соседству живет, в пятьдесят втором доме.

— А что с ней?

— Да понимаешь, Танюша… Даже и не знаю, что сказать тебе. Пока ничего не случилось, только… что-то странное у нее творится в последнее время!

Соседка таинственно понизила голос и еще больше выкатила глаза. А в моих, должно быть, появилось выражение тоскливой обреченности. Оправдываются самые худшие опасения: мне предстоит выслушивать старушечьи бредни и делать вид, что принимаю их на полном серьезе. «Что-то странное»… Могу себе представить!

— Какие-то непонятные звуки, шорохи… Голоса мерещатся… Иногда кто-то звонит в дверь, а за ней — никого! Я сначала думала, у Вари с головой не в порядке, говорю ей: ты бы, мол, попила что-нибудь от склероза, ну, этот, как его… Ладно, неважно! А на днях сижу у нее в кухоньке, как вот у тебя сейчас, а в дверь тихонько так — тук-тук… И вроде скребется кто-то. Спрашиваем — молчат! Ну, тут уж, скажу я, и мне жутковато стало, Танечка: хоть и белый день на дворе, а случись что — кто поможет? Да и много ли нам, божьим старушкам, надо: тюкнут слегка по голове — вот и все дела! В общем, Танюша, с того дня у меня стало больше веры к Вариным «метаморфозам». Не могло же нам сразу двоим померещиться!

— Ну, Альбина Михайловна! Если каждый стук в дверь считать «чем-то странным», то всем нам давно было бы место в психушке! Кстати, если расценивать его как предпосылку какой-нибудь кровавой трагедии — то же самое… Пацаны хулиганят! Ко мне тоже, бывает, звякнут — и бегом, только топот по лестнице…

— Нет, Танюша! Не думаю, чтобы это мальчишки были. Петровна-то на пятом этаже живет, самом последнем. У них на лестничной клетке и детей-то нет никого, а чужим мальчишкам, с улицы, больно высоко забираться. Тем более никакого топота слышно не было, мы долго стояли под дверью, притаившись… Ты знаешь, что я думаю по этому поводу? — Альбина Михайловна наклонилась ко мне через стол и опять понизила голос, словно нас могли подслушать: — Соседи это ее хулиганят: Светка из пятидесятой квартиры со своим сожителем-алкашом. Это уж точно, Танечка!

— Почему вы так думаете? Что это еще за кадры?

— Кадры еще те! Вот уж «повезло» бедной Варюше с соседями, нечего сказать… Светка эта самая когда-то торговала в нашем овощном — помнишь, был тут за углом? Нет, ты ее там не могла видеть, это еще до тебя было. Потом стала попивать с дружками, вся истаскалась, да еще вроде бы какая-то растрата у нее приключилась… Словом, выперли ее из магазина. Не знаю уж, где она потом обреталась, а только когда я познакомилась с Варварой Петровной — года четыре назад, в собесе, — оказалась эта Светка ее соседкой: дверь в дверь. Страшно взглянуть, во что превратилась! Не знаю уж, сколько ей теперь годков — должно быть, лет пятьдесят. А может, и пенсию уже получает, у нас ведь всех теперь уравняли: работал ты как конь или так, с бухты-барахты…

— Ладно, а зачем же соседке сживать со свету Варвару Петровну?

— А просто так — из спортивного интересу! Отношения у них с самого начала не заладились. Варя хоть женщина и тихая, скромная, а беспорядку не терпит никакого, обязательно замечание сделает, не смолчит. Уж я ей сколько раз говорила: ох, достанется тебе когда-нибудь, Варюша! Народ нынче дикий, как звери вскидываются от одного слова против, а уж молодежь — и говорить нечего… Ну вот, а у Светки с ее хахалями что ни день — пьянки-гулянки, то с песнями, то с мордобоем. Сейчас она уже два года живет с очередным: этот похлеще всех прежних будет. Варвара пару раз замечания сделала — ну невозможно же жить! Они ее, как водится, облаяли по-всякому, а она не стерпела, написала участковому. Милиция эту парочку маленько приструнила, ну, а им-то не понравилось, конечно! С тех пор и пакостят старухе как могут, сволочи. То обзовут без свидетелей, то дверь чем-нибудь вымажут, стенку исцарапают или еще что. А теперь у них, видать, новые фантазии: хотят запугать Варю всякой чертовщиной.