Подарки фей-крестных - Ева Витальевна Шилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А это зачем?
Шунеман объяснил, что чтение памяти пострадавшего – стандартная процедура, дабы просмотреть все возможные эпизоды, подпадающие под чужое вредительство.
Мартин улегся в Ложе, подождал, пока штатный Чтец наложит на глаза – повязку, на виски – приемники, подключит экран, куда выводится изображение происходящего и выйдет, а потом весело спросил:
– Что, и сексуальные контакты будем отсматривать? Последний был 31 миана.
– И отсматривать, и записывать, – пробормотал Шунеман, – суду необходимо предъявить запись конкретного эпизода для принятия решения.
Мартин в этой Ложе чуть не заснул, когда ощутил, что вернувшийся Чтец снимает полагающиеся причиндалы. Глянув на часы, подивился, однако! Больше трех часов следователь копался в его памяти – основательно подходит. Снова сев в кресло нетерпеливо спросил:
– Ну, и кто этот гад?
Дальнейшие действия Шунемана ему крайне не понравились. По скрытому сигналу следователя в кабинет ворвались охранники, скрутили ему руки, и по приказу «В одиночку!» вытащили за дверь, невзирая на сопротивление. Перед входом на нижний этаж его обыскали, и отняв все, более-менее ценное, втолкнули в камеру.
Оказавшись в одиночной камере, Мартин озверел. Сначала он долго колотил по двери и стенам, орал «Вызовите моего отца! Вызовите следователя!», пытался вывернуть рукомойник и разбить унитаз, но тщетно. Видимо, чаровал обстановку мастер своего дела. К вечеру открылся люк в стене, где стоял лоток со снедью: миска с матановой кашей, кусок грубого хлеба, кружка с настоем влания. Есть эту гадость Мартин, понятно, и не подумал, но настой выпил – пить уже хотелось. А потом и усталость взяла свое: какая бы ни была койка неуютная, но заснул он мгновенно и крепко, день выдался очень тяжелый.
Надежда, что произошла какая-то ошибка, что скоро все выясниться, что отец вытащит его из любой передряги, постепенно таяла.
Утром вместо отца или хотя бы следователя появился тюремный служитель, который небрежным жестом сунул ему для ознакомления какую-то бумажку, из которой Мартин узнал, что:
– На него наведена не порча, а наложено проклятье уровня А-1.
– На него заведено уголовное дело по факту изнасилования. Передача дела в суд осуществлена. Заседание суда состоится завтра.
Мартин снова попытался разгромить тюремную камеру и вновь безуспешно. На суд его даже вызывать не стали. Окончательный приговор передали в камеру.
«25 финнея 2176 года слушалось дело № И-457032/76 по обвинению Мартина Линдворма об изнасиловании неизвестной 4 юная 2175 года. Ответчик Мартин Линдворм признается виновным по статье 128, пункт 2, и должен отбыл наказание в течение шести лет в бригаде штрафников».
Когда в камеру к Мартину вошел отец, Мартин был готов убивать. Прощальный разговор отца и сына прошел на повышенных тонах.
– Отец, что вообще происходит? Что творит твой «прикормленный» Шунеман? Каким образом я из потерпевшего оказался обвиняемым? Почему не ищут эту девку? Почему никто не расследует как она меня преследовала? И почему никто не заикается о том, что с меня будут снимать эту порчу, тьфу, проклятье? С чего я должен переться в какую-то штрафкоманду?
– Мартин, послушай меня внимательно. Шунеман и так сделал, все, что мог. Ты в Ложе Чтения был? Твои показания, как ты с ней по пьянке кувыркался, официально зафиксированы? Даже захоти Герберт их скрыть, у него нет ни права, ни возможности «стереть» твои признания. Чтоб не вылететь с работы и самому не оказаться обвиняемым, ему пришлось немедленно брать тебя под стражу и отправлять в суд.
– Но это девка…
– Мартин, Герберт немедленно объявил ее в розыск. И знаешь, что интересно? Ее нет в нашем мире. Понимаешь, чем это пахнет?
– Не понимаю, что значит нет?! Плохо искали?
– Сын, включи мозги! Ее. Нет. В мире. И если бы кто-то заинтересовался этим фактом, выводы были бы простыми: либо ты ее довел до самоубийства, либо где-то прикопал труп. Ты какую статью предпочтешь добавить к статье изнасилование?
– А… эээ… вот, значит, как…
– Поэтому Шунеман быстро провернул предъявление обвинения и организовал тебе заочную сессию суда, чтоб ты не болтанул лишнего. Потому и в одиночку запихнул, чтоб лишняя информация не просочилась. Он даже устроил тебе отбывание срока как «подселенцу».
– Как кому?
– Да уж, откуда тебе знать такие подробности… Твое тело останется здесь, в заморозке. А личность на время отбывания срока «подселят» в расходное тело. Отбудешь срок – вернешься в свое.
– Это в смысле, чтоб не покалечили?
– И в этом смысле тоже. Знаешь, как «любят» заключенных с твоей статьей? Лучше тебе не знать. Магию штрафникам блокируют, так что весь расчет только на ресурсы доставшегося тела. В штрафбригаде все, как и ты, «подселенцы», попадают туда по самым разным причинам, там о твоей статье никто знать не будет, если сам сдуру не расскажешь. Вести себя следует тихо и не отсвечивать. А наши стряпчии попробуют через годик-другой осторожно выяснить как там по поводу досрочно выйти за хорошее поведение.
– А что там насчет снятия порчи, в смысле проклятья?
– Во-первых, проклятье уровня А-1, это еще побегать придется, поискать лекаря среди высших магов. Да и лечить тебя прямо сейчас смысла нет. На кой тебе склонность потрахаться среди кучи мужиков? Вернее, зачем она здесь твоему замороженному телу? Вернешься, разберемся. К тому моменту, глядишь, и нужный лекарь быстрее отыщется, лечебная магия развивается быстро. А пока…Держись, сынок, сейчас тебя поведут на «переселение», увидимся после возвращения.
Пока его вели по коридору в тюремную лабораторию, Мартин убеждал себя успокоиться. Лежа в «саркофаге» и глядя на потолочные лампы Мартин ощущал одно-единственное чувство – дикой ненависти. Ко всем, кто загнал его в эту ловушку. Он, наследник одного из богатейших концернов страны, перспективный маг с высоким потенциалом, красавец, любимец женщин, должен провести ни за что шесть лет в чужом грязном теле без привычных удовольствий. Свободы нет, секса нет, магии нет, развлечений нет, про то, какая там еда – лучше даже не задумываться! И во всем виновата эта шалава. Ладно, он терпеливый. Он дотерпит и дождется. Но когда у него появиться хоть малейшая возможность – он спросит. Ох, как он спросит! Многократно за каждую секунду своего унижения. Он заставит ее очень пожалеть, что она посмела перейти дорогу Мартину Линдворму. «Клянусь!» – с этой мыслью мозг отключился.
А включился оттого, что какая-то неприятная личность в очередной раз попыталась шлепнуть его по физиономии. Мартин мгновенно пробил ему в челюсть, за что немедленно был наказан: удар дубинкой по затылку не порадовал от слова наоборот.
– Бешеный какой-то Франц попался, – констатировал потирающий подбородок
