Хранители - Джон Кристофер

Над крышами кружил коптер медицинской службы. Роб побрел искать книги, в свалке выпавшие из рук. Одну он нашел в канаве на углу Феллоу-роуд, вторую – ярдах в десяти от первой; она была раскрыта и истоптана, след каблука впечатался в разорванную надвое страницу. Роб кое-как сложил половинки, сунул книги подмышку и зашагал к стадиону.

Тускло-золотой овал стадиона футов триста высотой простирался почти на полмили. От ближайших ворот еще шли люди, выезжали машины из подземных парковок, но основной наплыв уже закончился. Роб подошел к служебному входу и показал сканеру жетон. Этот дубликат выхлопотал для него отец. Строго говоря, жетоны выдавались только персоналу, но не бывает правил без исключений. Взвизгнув, дверь открылась и захлопнулась, едва Роб прошел. К главному электрическому сегменту вел длинный коридор со светящимися панелями. Ни в одно из контрольных помещений входить не разрешалось, но можно было подождать в комнате отдыха.

На пересечении нескольких коридоров Роб увидел знакомого, окликнул его и тот остановился, поджидая мальчика.

Это был мистер Кеннели – друг его отца, тоже электрик, невысокий коренастый человек с широким лицом и черными, как смоль, волосами. Говорил он неторопливо, никогда не выдавая своих чувств, но теперь его лицо показалось Робу странным.

– Значит, тебе уже сказали, Роб?

– Что сказали, мистер Кеннели? Я хотел поехать домой с папой, – Мистер Кеннели задумчиво смотрел на мальчика, и Роб вдруг поразился его грязному и растрепанному виду. – А что было на Хай-стрит! Меня чуть не задавили, пришлось даже под машину залезть!..

– Случилось несчастье, – тихо проговорил мистер Кеннели.

– Что-то с… – он не договорил: внезапной догадкой перехватило горло.

– Роб, твой отец в больнице. Он схватился за оголенный провод. По ошибке. Пока не отключили ток, его порядком тряхнуло.

– Но он не…

– Нет. Правда, ему придется побыть в больнице какое-то время. Я узнаю, как получить от него весточку для тебя, а тебе лучше пожить у нас, пока все не образуется.

Кеннели жили в нескольких минутах ходьбы от стадиона, на высоком холме. Он часто бывал у них в гостях с отцом, очень любил миссис Кеннели – румяную толстушку с большими сильными руками.

– Можно мне пойти в больницу?

– Не сегодня. Завтра там приемный день, – мистер Кеннели взглянул на часы. – Пошли. Сегодня можно уйти и пораньше.

По дороге мистер Кеннели не произнес ни слова, да и Робу не хотелось говорить. Он никак не мог прийти в себя от потрясения. Все было так неожиданно и так странно. «Схватился за оголенный провод»… Отец, всегда такой осторожный, даже педантичный? Роб хотел расспросить мистера Кеннели подробнее, но, боясь обидеть его, раздумал.

Из трех работал только один лифт, им пришлось немного подождать. Миссис Кеннели вышла им навстречу из кухни, когда они вошли в крохотную прихожую – условия жизни в Урбансах были ужасающими, и становились все хуже и хуже.

– Ты бы посмотрел головизор, – сказала миссис Кеннели. – Опять барахлит. Сегодня ты что-то рано, и Роб с тобой. Джек придет позже?

Мистер Кеннели коротко рассказал ей о несчастье, она подошла к Робу, обняла за плечи и прижала к себе. Роб удивился взглядам, которыми обменялись супруги, но не был уверен, что хочет понять их смысл.

– Я поставила чайник. Идите в комнату, сейчас принесу чай.

В гостиной работал головизор, показывали какую-то «мыльную оперу». Изображение то и дело двоилось, троилось, расплывались смутные фигуры неестественных цветов. Мистер Кеннели чертыхнулся, выключил головизор, снял заднюю крышку и принялся возиться с починкой. Роб понаблюдал за ним немного и пошел в кухню. Кухонька была настолько тесной, что когда там хозяйничала миссис Кеннели, для кого-то еще оставалось очень мало места.

– Что такое, Роб? – спросила она.

– Я просто хотел склеить книгу. Вот – страница порвалась. У вас есть что-нибудь?

– Книги, – она покачала головой. – И какой в них только прок? Ну, да ладно. Где-то была липкая лента. Посмотри на верхней полке.

Роб сложил порванные края и аккуратно склеил. Наблюдая за ним, миссис Кеннели спросила, как так получилось, и Роб рассказал о бунте.

– Хулиганы. Слишком много их развелось, – проворчала она. – Надо бы всех забрать в армию да отправить в Китай.

Война в Китае шла, сколько Роб себя помнил. Иногда смутьянам предлагалось право выбора: армия или тюрьма. Миссис Кеннели говорила об этом как бы между прочим, готовя чай. Да, идет война, но так далеко, словно ее и нет вовсе. Она протянула Робу поднос, уставленный чашками, с чайником и тарелкой, полной шоколадного печенья.

– Отнеси в комнату, я тут приберу, – сказала она, – и через минутку приду.

Мистер Кеннели еще возился с головизором. Поставив поднос на кофейный столик, Роб подошел к окну: сплошная пелена дождя закрывала узкий простенок между их домом и соседним. Он стоял, глядя на размытый силуэт улицы, думал об отце и чувствовал себя несчастным.

В квартире была свободная спальня. Раньше там жила дочь Кеннели – она вышла замуж и уехала из дома. Робу отвели эту комнату с украшенной лепными розочками кроватью розового же цвета. Он немного почитал, но быстро устал, потушил свет и вскоре уснул.

Спал он недолго и проснулся, почувствовав сильную жажду. Он пошел в ванную, стараясь ступать как можно тише, чтобы никого не разбудить. Роб был уверен, что уже далеко за полночь, но, проходя по коридору, услышал голоса – из-под двери гостиной пробивалась полоска света. Разговаривали, по меньшей мере, трое. Мужчины. Казалось, о чем-то спорили. Возвращаясь на цыпочках из ванной, он вдруг услышал имя своего отца и остановился. Доносились только отдельные слова, и Роб не мог уловить смысл разговора. Опасаясь, что кто-нибудь выйдет в коридор и застанет его за столь дурным занятием, как подслушивание, он вернулся в комнату.

Сон не приходил. Через стенку Роб слышал неясное бормотание и вскоре обнаружил, что поневоле старается прислушаться. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем скрипнула дверь. Голоса зазвучали громче и отчетливее.

– Что-то здесь не чисто, – произнес незнакомый голос. – Я еще неделю назад ему говорил: будь начеку.

– Несчастный случай, – другой голос.

– Не надо испытывать судьбу. Я предупреждал его. Это опасное дело. Да, приходится рисковать, и нам всем лучше хорошенько это усвоить. Не только ради нас самих, но и ради других.

– Тише, – сказал мистер Кеннели. – Там парнишка. Я прикрою дверь поплотнее.

Раздались шаги, и дверь мягко затворилась. Еще несколько минут звучали приглушенные голоса; наконец, гости ушли, а мистер Кеннели вернулся в свою комнату. «Как же так? – думал Роб. – Они во всем обвиняют отца! Будто бы из-за него рискуют другие. Какая чепуха! Ведь дело только в оголенном проводе, отец просто ошибся! А мистер Кеннели… Вместо того, чтобы заступиться за отца, он промолчал!». Роб ненавидел его.