Послесловие к сборнику В Шишкова Алые сугробы - Д Благов

Думается, что жесткая критика "Ватаги" отчасти связана с привычкой сближать героя и его создателя. Именно так оценивали подчас "отношения" М. Горького и его Клима Самгина, не замечая авторской иронии и сарказма. Именно так судили и о "Ватаге", не придавая значения усиливающемуся к концу повести авторскому снижению Зыкова и самому финальному эпизоду с расстрелом главаря ватаги. Но - из песни, повести слова не выкинешь. Зыкова у Шишкова настигла справедливая кара.

"Ватага" не только повесть-обличение, но и повесть-предупреждение. Зыковы были, и не замечать их, не пытаться разобраться в причинах возникновения "зыковщины" было бы чревато опасностью рецидива ее в какой-то форме.

Интересно, что повесть "Пейпус-озеро", где откровенные враги Советской власти показаны подчас с симпатией автора, дебатов в критике не вызвала, неоднократно переиздавалась. Более того, "Пейпус-озеро" трактовалось как что-то вроде раскаяния Шишкова, круто изменившего свою позицию после "ошибочной" "Ватаги". Но, конечно, это неверно. И здесь и там автор был на стороне революции, своего народа и болел за них всей душой.

В "Пейпус-озере" Шишков рисует живые картины отступающей армии Юденича, постепенный развал ее, не сбиваясь в то же время на карикатурный, упрощенный стиль, свойственный расхожей беллетристике 20-х годов. Несчастье обманутых и обманувшихся, а не позор сломленных и опрокинутых вот ракурс, выбранный автором.

"Пейпус-озеро", как и написанная в 1911 году "Краля", показывает нам "другого" Шишкова - аналитически исследующего близкую ему среду трудовой нечиновной интеллигенции, ее отношения с народом, пути в революции. И здесь мерилом добра и справедливости для писателя служит искренность и непоказная доброта, способность подняться над выгодами и соблазнами сиюминутности.

Перу Шишкова принадлежит более ста двадцати "шутейных" рассказов, большинство из которых написано в 20-е годы. Незамысловатые на первый взгляд, эти произведения таят подчас большой философский смысл, остросоциальны и злободневны.

Так, в "Коммунии" (1919) обрисованы почти зловещие образы начетчиков и демагогов, с удивительной проворностью укрепившихся на месте сильных мира старого. Нельзя не заметить в рассказе и проекцию в будущее, историческую проницательность автора: на протяжении всей нашей истории мы то чаще, то реже с подобными демагогами-проходимцами разного масштаба сталкивались, хотя и считали их фигурами "случайными" и "нетипичными". Более мягко обыгрывается живущая почти в каждом человеке бюрократическая жилка в рассказе "Настюха". Второй смысл его - сомнение в целесообразности поспешного внедрения в "непроснувшуюся" деревню поверхностно-организационных форм новой жизни, сомнение в том, что вековые традиции, привычки можно сломать в одночасье с самыми добрыми побуждениями. "На травку" и "Экзамен" - рассказы более добрые, в них появился свойственный автору мягкий юмор, лукавая улыбка. Здесь Шишков демонстрирует совершенное умение строить диалог - живой, цветистый, выразительный, портретный. Богатство языка В. Шишкова, фольклорная основа его творчества, проявлявшаяся во всех крупных произведениях, именно в "шутейных" рассказах выразилась с особой яркостью.

Д. Б л а г о в