Зов - Юрий Стерх

Глава 1 Во сне и наяву

Москва, декабрь 1975 года

Я стоял посреди прачечной комнаты босиком на холодном бетонном полу, на мне, кроме трусов, ничего не было. Губы разбиты в кровь, правый глаз почти совсем заплыл, а на бритом затылке приличных размеров шишка. Я весь дрожал от холода и злости. Страха уже не было.

Напротив меня пятеро, все из старшей группы нашего спортивного интерната. Им всем уже почти по шестнадцать. Все мускулистые, крепкие, как гвозди, борзые от своего превосходства и безнаказанности. Им ли опасаться избитого и дрожащего всем телом десятилетнего пацана.

— Слышь ты, шкет! Тебе русским языком сказали, посылку с хавчиком сюда! Что тебе неясно? Куда ты опять всю жрачку закрысил?

— Я ве закфисил, — без двух передних выбитых зубов выговаривать слова получалось не очень, — я пофелил с фуфьями…

— Что? А мы тебе кто? Да мы твои самые лучшие друзья! Разве не так? Гиви, а ну-ка покажи ему, как ты его любишь!

От удара в ухо в голове зазвенели колокола, и всё поплыло перед глазами.

Я зашатался, слепо оперевшись рукой об стену.

— Значит, слушай сюда, шкет! — сквозь набат в ушах я услышал слова Паши Луценко, заводилы и главаря. — Это последний раз, ты слышишь? Запомни, весь хавчик и всё, что тебе папаша твой приносит, сначала сюда, а что останется, то тебе, понятно? Не слышу…

Он не успел договорить, как у меня в голове что-то ощутимо щелкнуло. Горячая волна прошла по всему телу, и мгновенно возникшая злость переполнила меня настолько, что в следующую секунду я уже и не соображал, что делал.

Я резко поднырнул под тянущуюся ко мне руку, крепко вцепился ему в ноги выше колен и, совершенно не обращая внимания на сыпавшиеся сверху удары локтями по моей спине, с криком ярости оторвал его от земли. Ослепнув от злости и дико рыча, я со всего маху приложил его спиной об угол прикрученной намертво к полу стиральной машинки.

Быстро развернувшись, неумело, наотмашь, но со всей силы я ударил рукой по лицу кинувшегося на меня Гиви. От моего удара его откинуло на пару шагов назад, и он ударился со всего маху затылком об стену. Схватившись за голову обеими руками, Гиви тихо завыл на одной ноте и начал медленно сползать по стенке вниз.

Справа мне опять прилетело в ухо, затем почти сразу с отчетливо ощущаемым хрустом — в нос.

Ничего не видя сквозь боль и слёзы, я схватился за чью-то руку, резко потянул ее на себя и крутанул что есть силы. Послышался громкий звук ломаемой ветки и сразу же дикий крик, переходящий в вой на тонкой ноте.

Кто-то подскочил сзади и схватил меня за лицо, пытаясь повалить на пол. В рот попал чей-то палец, не думая ни секунды, я с силой сжал свои челюсти и дернул головой. Прачечную огласил истошный вопль, и затем бессвязные причитания, мат, стоны, плач, проклятия…

Открылась дверь, кто-то из пятерки с криком выбежал в коридор. За ним, сталкиваясь в дверном проеме, ломанулись остальные. Перед собой сквозь пелену слёз я видел чей-то убегающий силуэт. Не теряя времени, я догнал врага, запрыгнул ему на спину, схватил шею на удушающий захват и изо всех сил начал душить-душить-душить…

— Товарищ старший сержант, а, товарищ старший сержант! — меня кто-то сильно тряс за плечо. — Подъем, уже пять ноль-ноль, через час — выход.

А? Что… кто… а, дежурный…

Тяжелый морок медленно отпускал меня из объятий, перемешивая свои картинки с реальностью. Показав дежурному, что я проснулся, сел на кровати и с силой потер лицо руками.

Опять этот проклятый сон, повторяющий события из детства.

В груди как-то нехорошо защемило от предчувствия. Прошло уже целых одиннадцать лет после той ночи в интернатской прачечной, а он нет-нет, да и приснится мне перед какими-нибудь неприятностями.

Что должно случиться на этот раз?

В прошлый раз, когда я видел этот сон, чуть не попал под поезд в метро. Спасла реакция и хорошая физическая подготовка, позволившая мне вовремя вскарабкаться на перрон. Того гада с огромным мешком через плечо, из-за которого я оказался на путях, так и не нашел, сколько ни бегал потом по станции.

Ну да ладно, бог с ним!

Натянув камуфлированные штаны, я быстро намотал портянки и продел ноги в сапоги.

Я часто с улыбкой вспоминал, как потом восприняли ту драку в интернате! Сколько разговоров было, сколько косых взглядов…

А ведь никто тогда не поверил, что какой-то десятилетний пацан избил четверых перворазрядников из старшей группы. Пострадавшие дружки Луценко по понятным причинам упорно молчали и ни в чём не сознавались, но сам факт драки, как говорится, был налицо! У кого-то оказались сломаны рука и ребро, у кого-то сотрясение мозга, у кого-то почти откушен палец… Такое в интернате не скроешь, да еще в нашем, где каждый знает, что у соседа под подушкой.

Да, шуму тогда было…

Целый месяц комиссии из ГорОНО и Министерства образования, одна за другой, педсоветы, нескончаемые собеседования, тренеры и учителя ходили злые, как демоны, и срывались на нас за любую мелочь.

Жуть!

На меня и подумать никто не мог, но всё равно потом пошли слушки среди старших ребят, и авторитет определенный я у них, конечно же, заработал.

Не без этого!..

Накинув на плечо тонкое вафельное полотенце, я пошел умываться.

В умывальной комнате уже находились мои сослуживцы, с кем мне придется сегодня топтать фланги на границе.

— Привет, Серёга! Привет, Мить! — поздоровался я с ребятами, не забыв при этом макнуть щетку в зубной порошок.

Те сонно кивнули мне в ответ, делая вид, что чистят зубы.

Основательно перекусив после приема водных процедур, мы начали экипироваться и готовиться к выходу на Границу.

Обычная рутина, которая происходит изо дня в день и оттачивает действия пограничника до автоматизма, но сейчас этот выход особый, к нему надо относиться со всей серьезностью, ничего не забыть, потому как сегодня страшный и ужасный, знаменитый во всём Закавказском пограничном округе Правый фланг.

Очень нехорошее это место на участке нашей заставы!

Тяжелое…

Почти одни ступеньки, всё вверх и вверх под облака. Да еще эти змеи, будь они неладны!

Так уж повелось у нас на заставе с давних времен, что на Правый фланг выходят только одни старички. Это как естественный отбор — молодым просто не хватит силы и выносливости, чтобы туда забраться, ведь, помимо ступенек, добивает еще и разряженный воздух, и постоянное моральное напряжение от десятков кишащих