Поднять паруса! - Филип Фармер

Де Сальседо понимающе улыбнулся и подал монаху бутылку, которую держал под курткой. Когда брат опрокинул ее, а буль-буль-буль исчезающего хереса стало громче, моряки многозначительно переглянулись. Ничего удивительного, что монах, считавшийся авторитетом в области тайн алхимии, был все-таки отправлен в это несуразное путешествие черт знает куда.

Церковь рассчитала, что если Брат Проводок выживет, то очень хорошо. Если же не выживет, то не будет больше грешить.

Монах вытер губы рукавом, громко икнул и сказал:

– Спасибо, парни. Спасибо от всего сердца, так глубоко запрятанного в этом жире. Спасибо от старого ирландца, высохшего, как копыто верблюда и почти задохнувшегося пылью абстиненции. Вы спасли мне жизнь.

– Благодари лучше свой волшебный нос, – ответил де Сальседо. – А теперь, когда ты себя смазал, может, расскажешь, что знаешь о своей машине?

Брату Проводку потребовалось на это пятнадцать минут. Когда это время миновало, слушатели задали несколько разрешенных им вопросов.

– ...и говоришь, что передаешь на частоте 1800 к.с.? – спросил паж. – Что это такое – «к.с.»?

– "К" – это сокращение французского «кило», от греческого слова, означающего тысячу. А "с" – от древнееврейского «cherubim», «маленькие ангелы». Ангел – это от греческого «angelos», что означает посланец. Мы полагаем, что эфир густо заполнен этими херувимами, маленькими посланцами. Поэтому когда мы, Братья Проводки, нажимаем ключ в нашей машине, мы можем реализовать некоторую часть из неисчислимого количества «посланцев», ждущих только призыва к работе.

Таким образом, 1800 к.с. означает, что в данный момент времени миллион восемьсот тысяч херувимов строятся и мчатся в эфире, причем нос одного касается крыльев другого. У каждого из этих созданий одинаковый размах крыльев, так что если нарисовать контур всего сборища, невозможно будет отличить одного херувима от другого.

– Голова идет кругом! – сказал молодой де Сальседо. – Гениальная идея! Подумать только, что антенна твоего реализатора имеет такую длину, чтобы для нейтрализации плохих херувимов требовалось одинаковое, заранее определенное количество хороших. И ты, Брат Проводок, поднимая и опуская ключ, создаешь невидимые ряды ангелов, окрыленных посланцев, мчащихся в эфире, и таким образом можешь связываться на больших расстояниях со своими братьями по Ордену.

– Господь милосердный! – воскликнул де Торрес.

То было не упоминание Господа всуе, а возглас восхищения. Де Торрес вдруг вытаращил глаза, осознав, что человек не одинок, что по обе стороны от него, громоздясь за каждым углом, стоят небесные сонмы. Черные и белые, они создают вечную шахматную доску в якобы пустом космосе. Черные – те, что «против», белые – те, что «за». Божественная рука держит их в равновесии и отдает во владение человеку, наравне с птицами в воздухе и рыбами в море.

Однако де Торрес, хоть и видел такое, что многих могло бы сделать святыми, только спросил:

– А ты мог бы сказать, сколько ангелов поместится на острие иглы?

Де Торресу явно не дождаться нимба. Скорее ему суждено – если доживет! – накрывать голову беретом академика.

– Я тебе скажу, – фыркнул де Сальседо. – Говоря философски, на острие иглы можно поместить сколько угодно ангелов. Если же быть точным – столько, на сколько хватит места. И хватит, меня интересуют факты, а не фантазии. Скажи мне, как восход Луны может помешать приему херувимов, отправленных Проводком из Лас-Пальмаса?

– Клянусь Цезарем, откуда мне знать? Разве я всезнайка? О нет, я простой монах! Одно я могу сказать тебе: прошлым вечером она поднялась над горизонтом, как кровавый желвак, и мне пришлось прервать отправку своих малых посланцев как короткими, так и длинными колоннами. Станция на Гран Канариа была совершенно парализована, и мы оба прекратили передачу. То же произошло сегодня вечером.

– Луна посылает какие-то сообщения? – спросил де Торрес.

– Посылает, но я не могу их прочесть.

– Матерь Божья!

– А может, на Луне есть люди и они передают? – предположил де Сальседо.

Брат Проводок насмешливо фыркнул. Хотя ноздри его были огромные, презрение тоже достигало немалого калибра. Артиллерия его насмешек могла утихомирить любого, не обладающего гигантской силой духа.

– Возможно, – тихо сказал де Торрес, – если, как мне говорили, звезды являются окнами в небе, то главные ангелы, те, что больше, гм... реализуют тех, что меньше? И делают это лишь после восхода Луны. Может, следует трактовать сие как явление небесное?

Он перекрестился и огляделся.

– Бояться нечего, – мягко сказал монах. – За твоей спиной нет Инквизитора. Не забывай, что я единственный духовник этой экспедиции. Кроме того, твоя гипотеза не имеет ничего общего с догмой. Впрочем, это неважно. Чего я не понимаю, так это как небесное тело может передавать и почему делает это на той самой частоте, что и я. Почему...

– Я мог бы объяснить это, – вставил де Сальседо с дерзостью и нетерпением, свойственными молодым людям. – Я бы сказал, что Адмирал и роджерианцы ошибаются относительно формы Земли. Сказал бы, что Земля не круглая, а плоская, а горизонт существует не потому, что мы живем на шаре, а потому, что Земля слабо искривлена, подобно весьма уплощенному полушарию. А еще я бы сказал, что херувимы прибывают не с Луны, а с корабля, подобного нашему, с корабля, висящего в пустоте за краем Земли.

– Что?! – Его слушатели даже задохнулись от удивления.

– Разве вы не слышали, – сказал де Сальседо, – что король Португалии тайно отправил корабль после того, как отклонил предложение Колумба? Откуда нам знать, что сообщения идут не от нашего предшественника, который заплыл за край мира и теперь висит в пространстве, а появляется ночью, потому что следует за Луной вокруг Земли? В сущности это гораздо меньший и невидимый спутник.

Смех монаха разбудил многих на корабле.

– Я повторю твою версию оператору из Лас-Пальмаса, пусть вставит ее в свой рассказ. Может, ты еще скажешь, что сообщения идут с одной из тех извергающих огонь сосисок, которые многие легковерные миряне видели тут и там? Нет, мой дорогой де Сальседо, не будь смешным. Еще древние греки знали, что Земля круглая. В каждом европейском университете учат этому. И мы, роджерианцы, измерили ее периметр. Мы точно знаем, что Индия лежит по другую сторону Атлантики. Точно так же благодаря математике мы знаем, что летающие аппараты тяжелее воздуха существовать не могут. Наши братья физики заверяют, что эти летающие объекты всего лишь миражи или иллюзии, созданные еретиками или турками, желающими вызвать в народе панику.

Лунное же радио вовсе не иллюзия, уверяю тебя. Я не знаю, что это такое, однако не корабль, испанский или португальский. Откуда бы тогда взялся этот его непонятный код? Этот корабль, даже если бы пришел из Лиссабона, все равно имел бы оператора-роджерианина, а тот, согласно нашим правилам, был другой национальности, нежели команда, чтобы легче избегать политических пристрастий. Он не стал бы нарушать наши законы, используя другой код, чтобы связываться с Лиссабоном. Мы, ученики святого Роджера, не опускаемся до мелких пограничных инцидентов. Более того, у этогореализатора недостаточная мощность, чтобы достать до Европы, и он действовал бы через нас.