Прокурор рискует - Эрл Гарднер

Именно тогда, когда она нажимала второй раз кнопку звонка, Дорис Кейн заметила нечто такое, что вызвало у нее беспокойство. В углу маленького крыльца валялась связка газет, и те листы, на которые падало солнце, уже начали желтеть.

Дорис нахмурилась. Конечно…

Ее внимание привлек уголок листка бумаги, торчавший из-под двери. Она вытащила его и, едва разбирая каракули, прочитала:

«Нет смысла оставлять молоко. Оно киснет на пороге. Позвоните мне, когда вернетесь, если хотите, чтобы его доставляли вам.

Молочник».

Почтовый ящик был прикреплен изнутри к одной из стоек, поддерживающих навес над крыльцом, и оказался открыт. Дорис нажала кнопку, расположенную сбоку ящика, и металлическая передняя стенка приподнялась.

Внутри лежало одно-единственное письмо.

На конверте был отпечатан адрес: «Джеймсу Л. Мелвину, 1641, Хиллкрест-Драйв, Мэдисон-Сити». В верхнем левом углу был напечатан типографским способом обратный адрес: «Альфонс Бейкер Карр, адвокат, 962, Монаднок-Билдинг, Лос-Анджелес».

Письмо было проштемпелевано из Лос-Анджелеса два дня назад. Судя по всему, в почтовый ящик оно попало вчера. Письмо было очень тонким и, похоже, заключало в себе маленький листок бумаги, возможно счет за услуги. Конверт похрустывал в пальцах и производил на ощупь впечатление сделанного из плотной гербовой бумаги.

Дорис Кейн несколько мгновений подержала его в руке и затем неохотно положила обратно в почтовый ящик. Когда она возвращала конверт на место, то услышала звук, похожий на тот, когда скребут металлом по металлу, и решила выяснить, чем это вызвано. На дне почтового ящика лежал ключ от дома.

Дорис взяла его так, словно он обжигал ей пальцы, затем повернулась к двери и в нерешительности остановилась.

Пока она стояла на крыльце, со стороны соседнего дома донеслись какие-то звуки, говорящие о том, что его обитатели проснулись. Судя по запахам, которые она ощутила, там жарили ветчину и готовили свежемолотый кофе.

Все еще мешкая, миссис Кейн размышляла над создавшейся ситуацией. Паула была в высшей степени неуравновешенной в полном смысле этого слова. Почти незаметно для нее самой жизнь сгладит некоторые острые углы в ее характере. Но сейчас несанкционированное использование ключа, находящегося в руке Дорис Кейн, может быть расценено Паулой как беспардонное вмешательство в ее личную жизнь…

Дорис Кейн была еще относительно молода и привлекательна. У нее была масса собственных поклонников, и у них с Паулой установились особые, ни в чем не походившие на общепринятые, хотя и старомодные, отношения между матерью и дочерью. Дорис может рассчитывать на сердечный прием в доме дочери, но только как гостья, не забывая о том, что Паула здесь хозяйка.

Дорис Кейн знала, что, если придется, воспользуется ключом, но до этого хотела испробовать и другие варианты.

Зажав ключ в руке, она вышла на улицу, спустилась к соседнему дому и позвонила в дверь.

Ей открыла женщина средних лет, остроглазая, тонкогубая, с высокими скулами, с порывистыми, как у птички, движениями.

— Доброе утро, — первой заговорила та, с головы до ног оглядывая миссис Кейн цепким взглядом. — Вы что-нибудь продаете?

В ее тоне слышалась скрытая неприязнь, готовая в любой момент перерасти в грубый отказ, а может быть, даже и хлопок закрываемой двери.

— Я старалась выяснить что-нибудь о мистере и миссис Мелвин, ваших соседях, — мягко улыбнулась Дорис Кейн. — Кажется, они уехали. Вы не могли бы сказать мне, давно ли они отсутствуют или, может, вы знаете, куда…

— Ничем не могу помочь! — огрызнулась женщина.

— Поскольку вы соседи, — миссис Кейн пустила в ход свою самую обворожительную улыбку, — я подумала, что, возможно…

— Соседи! — фыркнула та. — Просто живут рядом, вот и все. Соседи!.. Да уж, соседи!

— А что такое?

— Такие соседи, если хотите знать, ни для кого из живущих здесь не подарок! — Женщина решительно перехватила нить разговора. — Вокруг живут уважаемые люди. Такого, что устраивают эти соседи, вряд ли вы когда-либо видели! Гулянки до двух-трех часов ночи, пьяные женщины, и я точно слышала, как в последний раз даже стреляли! Это был пистолетный выстрел. Так-то! А вы говорите — соседи! Что вам нужно от них?

— Давно это было? — спросила Дорис, чувствуя, что у нее сводит скулы, как от оскомины.

— Смотря что.

— Гулянка.

— Гулянки, — уточнила женщина. — Их было столько, что и не упомнишь.

— А когда стреляли?

— На прошлой неделе… пожалуй, дней десять назад. Послушайте, если вы хотите что-то продать, то в такую рань вам здесь ничего не светит. Раньше десяти там не просыпаются, даже если они дома, а сейчас их и вовсе нет.

— Я… я друг их семьи, и…

— Ну, зря я тут разболталась с вами. К тому же пора заняться делом. Всего хорошего. — И дверь захлопнулась перед носом Дорис Кейн.

Теперь Дорис Кейн решилась. Вернувшись к дому дочери, она уверенно вставила ключ в замочную скважину, повернула, откинула щеколду, открыла дверь и вошла.

Спальные комнаты находились на верхнем этаже. Из холла широкая лестница с ажурными коваными перилами вела вниз в просторную гостиную.

— Эй, Джим! Паула! — крикнула Дорис. — Есть тут кто-нибудь?

Пустота дома гулко поглотила ее слова, усилив невольную дрожь ее голоса.

Дорис Кейн спустилась вниз по лестнице. Найденный ею выключатель затопил гостиную болезненно ярким светом, который всегда так безнадежно проигрывает на фоне искрящихся солнечных лучей. Тяжелые гардины, висевшие на окнах, почти не пропускали дневного света, но и электрических ламп было достаточно, чтобы разглядеть большую, даже слишком, комнату, довольно комфортабельную, с огромным камином в одном конце, французскими дверьми, открывающимися на широкий балкон, на западной стороне и дверью на северной, ведущей в помещения нижнего этажа.

Далее на южной стороне располагалась столовая, а за ней — кухня.

В гостиной остались следы излишне щедрого гостеприимства. Повсюду были разбросаны бокалы, пепельницы набиты окурками, воздух пропитан застоявшимися запахами, свойственными давно не проветриваемому помещению.

На столе стоял изотермический контейнер, предназначенный для хранения кубиков льда. Дорис приподняла крышку и заглянула внутрь.

Контейнер был на треть заполнен водой. Кубики льда растаяли, и образовавшаяся из них вода нагрелась до комнатной температуры.

Дорис через столовую прошла в кухню и убедилась, что там все чисто. Здесь царил идеальный порядок, а в раковине не валялось ни одной грязной тарелки.

Она заглянула в холодильник, потом в буфет и, открыв хлебницу, пощупала лежавший там батон. Он оказался твердым как камень и пах плесенью. Подойдя к кухонному столу, Дорис провела по нему пальцем — на столешнице, покрытой толстым слоем пыли, остался четкий след.

Она вернулась в гостиную и, потянув за шнур, раздвинула тяжелые шторы на окнах. И сразу в ярком дневном свете увидела, что и на мебели лежит густой слой пыли.

Дорис выключила свет и взбежала по лестнице в спальные комнаты.

Первая, очевидно, принадлежала хозяевам. Здесь стояла широкая двуспальная кровать с тумбочками по обеим сторонам. На одной лежали туалетные принадлежности Паулы, на другой — Джима. Постель не была смята. Беглый осмотр шкафов показал, что одежда висит на своих местах. Если Паула и уехала куда-то, то ненадолго и взяла с собой лишь самое необходимое.

Отправляясь в продолжительную поездку, она не ограничилась бы таким малым количеством вещей.

Через ванную Дорис вошла в соседнюю спальню.

Здесь постель тоже была аккуратно застелена. По-видимому, эта комната содержалась в идеальном порядке, чтобы в любой момент принять кого-нибудь из родных или близких.

Следующая просторная спальня отводилась гостям.

Она имела отдельную ванную и… Дорис Кейн застыла на пороге, невольно вскрикнув при виде темно-бурых пятен на кровати, о зловещем происхождении которых она сразу догадалась.

На негнущихся ногах Дорис приблизилась к кровати и дрожащей рукой провела по заскорузлому покрывалу.

Однако на полу она не обнаружила этих ужасных пятен, зато в ванной ее ожидало зрелище целой кучи перепачканных в крови полотенец.

Преодолев первый испуг, Дорис принялась лихорадочно соображать. По всей вероятности, произошел несчастный случай, и кто-то, очевидно, потерял много крови. Ее промокали полотенцами, чтобы не капала на пол, а лежал пострадавший, как видно, на кровати, ожидая, когда прибудет доктор…

В памяти всплыли слова соседки: «А в последний раз даже стреляли!»

Дорис Кейн поспешно спустилась вниз и выбежала на крыльцо, где ярко светило солнце, пахло цветущими апельсиновыми деревьями, пели птицы и слышались голоса детей, игравших неподалеку.

Она захлопнула дверь, и замок щелкнул у нее за спиной. Потом открыла почтовый ящик, положила ключ под письмо от Альфонса Бейкера Карра и бросилась к машине. Ей не терпелось сесть в нее и уехать подальше от этого ужасного места.