Среда обитания - Сергей Высоцкий

К тому времени, когда из Гатчины приехал инспектор уголовного розыска Гапоненко, Мухин еще раз облазил церковь, долго, задрав голову, разглядывал разрушенный купол, шепча себе под нос: "Свалился он на мою голову. Как пить дать, оттуда свалился". Потом, распугивая кур и гусей, объехал на мотоцикле село, все его закоулки, дальние и ближние концы.

Они сели с Гапоненко на бревнах, рядом с церковью, закурили, и Мухин подробно рассказал инспектору о случившемся.

Владимир Филиппович недолюбливал Гапоненко. Встречаться им приходилось нечасто, но даже из этих редких встреч Мухин вынес впечатление, что капитан - человек равнодушный. Главное, что раздражало Мухина, - так это то, как легко и быстро капитан делал выводы и как потом, легко отказывался от собственного мнения. Владимир Филиппович если делал после долгих раздумий какой-нибудь вывод, так стоял на этом до конца. Гапоненко чувствовал, что дружногорский инспектор его не жалует, и держался с ним настороженно.

- Ну и что ты думаешь об этом? - спросил Гапоненко.

- Думаю, что приехал человек пошарить - нет ли в церкви икон. Этих шаромыжников развелось много. Вон в прошлом году Рождественскую церковь обчистили...

- Знаю.

- Залез он через разрушенный купол. - Мухин поднял голову и показал на ржавый скелет купола. - Там и лестница валяется. Я проверил. Залезть-то залез, да сорвался...

- Логично. Только почему же лестница валяется? Что он, залез, а лестницу спихнул? Или ветром сдуло?

- Нет. Лестница здоровенная. Откуда он ее только приволок?

- Проверь, - строго сказал Гапоненко.

- Видать, матерый дядя. Пистолет в кармане, документов никаких.

- Ты, Владимир Филиппович, протокол оформил?

Мухин кивнул.

- Все чин чином? С понятыми?

Мухин пропустил этот вопрос мимо ушей и продолжил:

- Ключи от машины в кармане. А машины нет. Я все объехал. Нету. В карманах у него никаких билетов нет. Значит, скорее всего на машине прибыл.

- Машину будем потом искать, - сказал Гапоненко. - А сейчас давай займемся делом. - Они встали с бревен и пошли к церкви...

Вечером Мухину позвонил главврач дружногорской больницы. Потерпевший скончался, не приходя в сознание, по дороге в Гатчину.

На следующий день утром мальчишки обнаружили в кустах у соседней деревни Лампово автомашину "Жигули" с ленинградским номерным знаком. Ключи, которые были в кармане пострадавшего, к автомашине подошли. В "бардачке" "Жигулей" лежали водительские права на имя Анатольева Дениса Петровича.

Владимир Филиппович долго сравнивал фотографию, наклеенную в водительских правах, с фотографией погибшего и в сомнении качал головой. И борода и усы на карточках были одинаковые, и овал лица похожий, а люди были разные.

А когда он, приехав в Ленинград и выяснив в Петроградском райотделе ГАИ адрес Анатольева, явился вечером на его квартиру с неприятным чувством, что он несет родственникам печальное известие, Анатольев сам открыл ему дверь. Оказался он совсем не таким, как на карточке, - толстым, кучерявым и добродушным.

- Права-то мои, голуба, - удивленно крутил он головой, рассматривая водительское удостоверение. - Скажу так - корочки мои, а физиономия чужая. Ну и личность! Какой-то типус-опус. - Анатольев вытащил из пиджака другое водительское удостоверение. На нем стоял штамп "дубликат", с фотографии смотрел сам Денис Петрович.

Полтора года назад, по словам Анатольева, он остановился около магазина купить хлеба. Было жарко, пиджак висел в машине. Денис Петрович взял только мелочь из кармана. Вернувшись через несколько минут из магазина, машины на месте не обнаружил.

Мухин, разглядывая улыбчивого и добродушного толстяка, почему-то неприязненно думал, что Анатольев не за хлебом ходил, а скорее всего пиво пил. Но к делу это никакого отношения не имело, и старший лейтенант спросил:

- А машина у вас была "Жигули"? Третья модель?

- Да, третья. Машину нашли через неделю на Таллинском шоссе, а пиджачок-с - увы. Вместе с правами, деньжатами и прочей полезной мелочью... Вперед наука!

- Нашли, значит, машину, - разочарованно сказал Мухин, уже выстроивший свою версию.

- Да, целехонькую. Даже приемник не вытащили.

Экспертиза подтвердила, что фотография на украденном у Анатольева водительском удостоверении переклеена, печать подделана. Подделан и штампик о годовом техническом осмотре в техпаспорте.

В тот же день в научно-техническом отделе Главного управления внутренних дел была произведена трассологическая экспертиза пистолета, найденного у разбившегося в Орлинской церкви мужчины. В пулехранилище Главного управления имелась пуля, которой две недели назад был убит научный сотрудник института литературы Николай Михайлович Рожкин.

2

К вечеру стало чуть прохладнее. Подполковник Корнилов почувствовал, как в открытое окно потянуло свежим ветерком, стих уличный гул, и только время от времени грохотали по Литейному трамваи, да с нарастающим шелестом проносились троллейбусы. Заглянул в кабинет франтоватый Бугаев.

- Звонили из Сестрорецка, товарищ подполковник. Задержали там бродягу на пустой даче. Очень похож на Степку Прыгуна...

- Степан Валерьяныч объявился?

- Полной уверенности нет - молчит. Но похож... Ребята из Сестрорецка зря бы не побеспокоили...

- Похож... похож... Это я уже слышал, - недовольно сказал Игорь Васильевич. - Ты мне сразу скажи, как только его опознают. А потом уж сам беседы с ним беседуй.

- Будет сделано! - улыбнулся Бугаев.

Степана Прыгунова, квартирного вора и пьяницу, Ленинградский уголовный розыск искал полгода. Корнилов даже подозревал, что Прыгунов окончательно спился и умер где-нибудь под забором.

- Так я домой, Игорь Васильевич! - сказал Бугаев. - Мама сыночка ожидает...

- Она же у тебя на даче? - спросил подполковник, подозрительно оглядывая с иголочки одетого капитана.

- Все верно! Через десять минут электричка. Ребята обещали до Финляндского подбросить. - Уже уходя, он сказал: - А у вас, Игорь Васильевич, наверное, борщ дома стынет? Ольга Ивановна заждалась.

- Она у меня сегодня в поликлинике дежурит, - улыбнулся Корнилов.

Потом зашел Белянчиков. Они поговорили минут пять о делах на завтра. День прошел без серьезных происшествий, можно было со спокойным сердцем собираться домой. Корнилов закрыл окно, подергал по привычке ручку сейфа.

- Ты на машине или пешком? - спросил Белянчиков.

- Пройдусь пешочком.

Они вышли в приемную. Секретарь отдела Варя Дудышкина уже давно ушла. В большом кресле, тяжело навалившись на подлокотник, дремал старший лейтенант, рядом с ним стоял толстый черный портфель... Светлые длинные волосы растрепались, упали на загорелое лицо. Загар у него был плотный, красноватый, и Корнилов подумал о том, что посетитель приехал из деревни. Услышав щелчок замка, старший лейтенант поднял голову и вскочил, убирая со лба волосы.

- Вы ко мне? - спросил Корнилов.

- Так точно, товарищ подполковник. Старший лейтенант Мухин из Гатчинского района. Из Орлина, товарищ подполковник.

- Чего ж вы тут дремлете? - строго сказал Игорь Васильевич.

Мухин смутился.

- Девушка сказала, что вы заняты... чтобы я подождал. Ну и...

- Ладно, заходите, - подполковник открыл дверь. Махнул на прощание Белянчикову.

- Вы меня извините, товарищ подполковник, - извиняющимся голосом начал Мухин, входя в кабинет, но Корнилов перебил его:

- Да чего уж, ладно. - Корнилов, пригласивший Мухина на шесть часов, решил, что тот сегодня уже не приедет. Из Орлина добираться не ближний свет, если нет машины. - Это наша секретарь виновата, заставила вас ждать, а сама ушла. Садитесь, докладывайте...

Когда человек долгие годы занимается одним и тем же делом, вместе с опытом, с навыками, позволяющими работать лучше, быстрее, у него складывается стереотип мышления - повторяющиеся исходные ситуации подсказывают ему определенный конечный результат. Есть десятки и сотни профессий, где такой стереотип мышления - благо. Но только не в работе с людьми. Мотивы человеческих поступков при всей их кажущейся определенности не поддаются строгой классификации. Они, как папиллярные узоры на пальце, неповторимы. Долгий срок работы в уголовном розыске привел подполковника Корнилова к мысли о том, что при расследовании преступления, особенно сложного, всякая попытка искать аналогии в уже раскрытых делах может завести в тупик. В работе уголовного розыска, считал он, самое страшное дело - утерять новизну восприятия. Поэтому, когда на следующий день на совещании в отделе майор Белянчиков начал вспоминать не слишком давнюю историю спекулянтов старинными иконами, перессорившихся из-за награбленных ценностей и пытавшихся убить своего же товарища, Игорь Васильевич остановил его:

- Юрий Евгеньевич, пустая затея насаживать новое дело на старую колодку. - Он недовольно побарабанил по столу длинными пальцами. Запутаемся. Давайте танцевать от печки.