Как закалялась сталь-2 и 1/2 - Андрей Кочергин

Теперь же связи стали либо порочащими, либо мобильными. Все остальное, за редким и оттого интригующим исключением, превратилось в скрытые и явные формы проституции. Арендовать себе тетку на час или пригласить малознакомую девицу на Мальдивы за ключи от SLK — это все равно, что прикупить себе на пару дней олимпийскую медаль в ожидании школьных друзей из Сарапула. Американские деньги за минет — фу, как низко и скучно! Ущербно и фальшиво — оттягивать и мусолить во рту «отечественного производителя», не испытывая к нему трогательных чувств! Преступно тратить килокалории, столь необходимые в цехах и на пашнях, и поедом глотать генофонд, да еще и не в порыве нежной страсти и не с голодухи, а преследуя меркантильные цели.

Итого. Проект судебного решения: «Минет, исполняемый за бумажные деньги вероятного противника, приравнивается к каннибализму в пользу семи иностранных разведок! В рафинированном 1937 году — статья № 58, прим. Расстрел!»

Странное дело, но судьбы Родины, при всей абстрактности данного термина, живыми струями пересекаются с судьбами людей, населяющих эти неухоженные и диковатые просторы.

«А что есть Родина?», — спросит очкарик-космо- полит, заранее заготовив в кармане фигу, крепкую, как чирей. Ему проще — от него чесноком пахнет и, помимо реального места дикорастущего произрастания, у него есть запасной аэродром в виде «исторической Родины», что еще более абстрактно, интригующе и таинственно. Если следовать этой логике и преданиям Священных Книг, то среднестатистический забулдыга вполне может претендовать на свои положняковые 20 кв. метров в Эдеме. Тем более что историки и теологи все более сходятся в мысли, что Рай мог быть где-то на Земле. Уж если удалось уговорить ООН на расчленение Палестины, то, при наличии доброй воли и лоббирования, вполне возможно пойти и в более глубокие исторические слои.

А вообще, если не брать для рассмотрения вселенскую Родину и остановиться на персональной, то она (для тех, кто постарше) всегда была V6 частью суши, просмотром программы «Время», политинформациями по понедельникам и материалами съезда в печати.

Те, кто поглупее — то есть помоложе, — витают в странных антиглобалистских категориях и не любят «Макдональдс» как угрозу территориальной целостности и суверенитету чего-то там такого.

На самом деле ни то, ни это не есть то, что можно любить. Если вы, конечно, не вуаерист-географ или политолог-мастурбатор. Мне совершенно безразличны карты, глобусы и пыхтение жуликоватых политиков. Именно они, единственные в своем роде, — профессиональные любители Родины, то есть делающие «это!» за деньги — очень большие, надо отметить, деньги!

При слове «Родина» мне гораздо ближе и понятнее отношение к нашим старикам и собственным родителям. Одиноким людям, доживающим этот странный век в щемящее время в родных городках и протягивающим сухонькую руку на вокзалах неуютных мегаполисов.

ЭТО И ЕСТЬ НАША РОДИНА! Это наши старики, родившие нас, и рожденные нами дети. Рожденные то ли от маниакального безрассудства, то ли от запредельной решительности, то ли от дурманящей любви. Но если наши дети лишь открывают этот фальшивый мир, читая сказочное вранье, то наши старики уже во многом закрывают его, как занавес глуповатой оперетки. Закрывают, смотря нам в спину и ожидая только одного… «Может, хотя бы у этих что-нибудь получится? У нас-то не получилось». Когда мы говорим о любви к Родине и не бубним пошлые и заезженные до кариеса фразы, то скорее всего мы говорим об острой любви к своему двору, школе, маме и соседской девчонке, подарившей нам первые, холодом сжимающие живот, чувства именно любви!

Родина внутри нас, как запах маминой комнаты, — это не вынуть и не поменять, как увядающую в болезнях почку. Либо что-то не так с нашим сердцем или тем, что называется еще более туманным понятием, — Душа. Я до странности русский человек, хотя генетически имею вполне обоснованные кочевые и узкоглазые корни, что не хорошо и не плохо. Куда меня теперь, кривоногого?! Ну не Монголию же мне теперь обожать?!

Примечание. Люди, поменявшие… нет, не Родину, а место дислокации, остаются инвалидами навсегда. Не верите — спросите их сами.

Как русский человек, я хочу понять, что есть мой русский народ. Дабы уточнить, на хрена я-то ему нужен и в каком таком секретном месте? Кто я и куда мы идем, дружно перемешивая грязь под нашими привычными ногами, задрав глуповатые лица к солнцу, чтобы не видеть, как в это время шарят по нашим карманам? Вера в правительства и руководителей — это для России рке даже не смешно. Вера в светлое и неясно откуда берущееся будущее слишком наивна для взрослого человека, требующего исходных данных для подтверждения прогнозов. Поэтому эволюционное развитие не есть исторический контекст этой бесновато-блаженной нации. Ей нужны потрясения и бунты, войны и мятежи — лишь в них мятущаяся в своих жертвенных крайностях русская идея находит поле для истерически- гениальной деятельности. Все-таки мы азиаты — дикие и совершенно не предсказуемые для западных прагматиков.

Даже религия у нас редкая — ортодоксально жертвенная, не дающая обещаний и не помогающая в бытовухе, но подвижническая и героическая в своем абсолютизме и истовости. Греческие батюшки рке вполне могут разговаривать в Храме Гроба Господня по сотовому телефону. А на питерской могиле Батюшки Иоанна Кронштадтского стоит именно гробовая тишина, и сжимается сердце от вида больных детей, с мистическим спокойствием и удивительной верой целующих священные камни надгробия.

Наши дети знают нечто такое, чего уже не знаем мы, очерствев в кровопролитных боях с собственным идиотизмом, плохой погодой и пьющими соседями. Не надо бежать в православные храмы, не нужно заставлять себя поверить, как совершенно бесполезно заставлять себя пукнуть, не имея на то объективных предпосылок. Совершенно безнравственно призывать людей идти в «единственно правильную Церковь». Вполне достаточно заняться именно собой как объектом нравственного воспитания.

Но несравненно большее счастье — это всего лишь почувствовать в Храме присутствие Господа и ощутить всю никчемность и суетность мира, в сравнении с подвигами Людей, считавших себя при жизни всего лишь «грешниками» и отдавшими земному подвигу ради Веры все, что смогли найти в себе светлого и самою жизнь.

Зачем Вера именно мне?

Для относительного анализа и душевного равновесия, которое нужно всем — от юнги до капитана и корабельных крыс. Шаткого равновесия, когда палуба посудины «Великая Россия» так бодро кренится из стороны в сторону. Если не иметь в руках связующего с мачтой «конца», то… За борт! Так что, когда меня одолевают сомнения, мне достаточно взглянуть на проблему в ее историческом, религиозном контексте для того, чтобы тут же наткнуться на простой и внятный ответ.