Принцип Троицы - Галина Манукян

Дина вспомнила о коробочке в кармане джинсов и осторожно достала ее. Хриплый предсмертный бред далеким эхом зазвучал в ушах. Отливающая желтизной, шкатулка была покрыта странными письменами со всех сторон. Под толстой крышкой лежал кожаный мешочек. Дина встряхнула его и, потянув за ремешок, перевернула над письменным столом — от гладкой поверхности отскочили пять кубиков и застыли в беспорядке. Они были похожи на старинные игральные кости, вылепленные из глины. То ли солнце отражалось от лакированного стола, то ли уставшие за ночь глаза не могли уже четко различать предметы, но, казалось, что рыжеватые кубики с непонятными знаками на гранях окружены мягким, едва уловимым свечением. Дина наклонилась над ними, прикрыв рукой от солнца, — в тени голубоватое сияние стало ярче. «Да нет. Показалось, — решила она. — Самоцветы, наверное, какие-то… Все! Пора спать!». Дина собрала ладошкой все пять костей и бросила в мешочек, не заметив, как под ее пальцами крошечные кубики внезапно стали прозрачными, засияли, как бриллианты.

Куда их? А! В большом «ларце с воспоминаниями», почивавшем на стеллаже в изголовье дивана, им самое место. Здесь Дина хранила всякие мелочи, которые казались ей символичными: тонкий серебряный крестик, бронзовую монетку с изображением Афродиты, ракушки, красивую большущую пуговицу, пластикового эльфа без крыла, выброшенного кем-то на асфальт — «Как я», — подумала тогда Дина и подобрала. Крышка деревянного ларца захлопнулась, скрыв «сокровища», а девушка снова отправилась в ванную — еще раз помыть руки.

Она вернулась в комнату — теперь только спать! Едва коснувшись щекой мягкой подушки, Дина провалилась в пуховую перину сна.

За секунду до пробуждения она летала над океаном, а потом с удовольствием погрузилась в теплые волны. Было хорошо и спокойно от ощущения поддержки и мягкой уверенности — рядом кто-то плыл. Размытая большая фигура излучала любовь. И невысказанные вслух слова лились со всех сторон: «Камни несущая! Ты готова! Твой путь начался сегодня, пройди его до конца!». Дина попыталась оглянуться, но ничего не смогла разглядеть сквозь яркое, искрящееся облако света. А вода, обнимая ее тело ласковыми бирюзовыми руками, выталкивала на поверхность. Хотелось понежиться еще немного в этом восхитительном чувстве. Но нет — она проснулась.

Телефон на тумбочке трезвонил, как оглашенный. Дине не удалось снять трубку сразу — не смогла дотянуться. Пытаясь достать рукой телефон, девушка уголком глаза скользнула по отражению в зеркале напротив и ахнула. Ее тело не лежало, как обычно, а зависло над диваном почти в метре. Махровая простыня свисала с ног, как занавеска. «Быть не может. Наверное, я еще сплю», — подумала Дина. Телефонный звонок умолк, и она тихонечко опустилась вниз. «Приземлилась». Да, теперь и зеркало отражало то же самое. Не зная, что и думать, девушка свесила ноги на пол, обратив внимание, что левая рука сжимает пять крошечных камней. «Мистика! Я же помню, как спрятала их…». Замешательство прервал мобильный — звонили из редакции. Стараясь, чтобы голос не казался сонным, Дина серьезно произнесла:

— Я слушаю.

— Привет! Ну, и куда ты там пропала? — на том конце послышался знакомый грубоватый голос. — Звоню тебе, звоню…

— Здравствуй, Света! Я прошу прощения, никак не доделаю иллюстрации, — повинилась Дина, — у меня дедушка сейчас в больнице. Приходится дежурить ночью, а днем отсыпаюсь.

— Надеюсь, ничего серьезного у дедушки? — вежливо, но сухо спросила заказчица.

— У него рак, — вздохнула Дина.

— О, Господи! — у Светланы смягчился голос. — Не дай Бог! Ужас какой! Ну, тогда не буду тебя дергать, хотя сама знаешь, иллюстрации к статье подождут еще максимум неделю, а потом надо сдавать журнал в верстку.

— Да-да, конечно.

— Ты скажи, если не можешь, я отдам работу еще кому-нибудь.

— Нет, что ты! Я доделаю, — поспешила ее заверить Дина, — мне совсем немножко осталось! Дедушку со дня на день выпишут.

— Договорились, — сказала Светлана. — Делай, но не затягивай. А то с меня начальство три шкуры сдерет. Я вот и в выходные пашу.

— Пару дней, и иллюстрации будут у тебя! Спасибо, что понимаешь!

— Да, ладно! Ты там держись. Пока!

— До свидания! — Дина с облегчением положила трубку. Не потерять бы работу! И так лишних денег не водилось. А с журналом «Занимательная наука» работать — одно удовольствие: включай фантазию и твори от души. Куда интереснее, чем сухие вывески и баннеры для рекламных агентств!

Дина еще раз недоверчиво посмотрела на зеркало — ей приснилось или она парила на самом деле?

Открыв крышку ноутбука, Дина принялась колдовать над иллюстрациями. Вдруг она вспомнила об эскизах, которые делала еще в прошлом году, тогда заказ отменили, а теперь они наверняка подойдут! Подставив стул, Дина потянулась за альбомом на верхней полке стеллажа, но тот выскользнул из рук. Из-под картонной обложки рисунки выпорхнули, как мотыльки из банки. Времени было в обрез, и Дина, досадуя, начала собирать их с ковра: рисованные лица, наброски и черновики. Последним она подняла рисунок, о котором давно старалась забыть. При взгляде на портрет юноши кольнуло сердце — несколько лет назад она нарисовала своего будущего сына…

В среднерусском городе Задонске, напоенном сладким воздухом и родниковой водой, в Соборе мужского монастыря Дина увидела «Спаса Нерукотворного». На иконе за высокой колонной Иисус был необычным, совершенно живым — будто не из-под кисти иконописца возник лик на дереве, а кто-то сфотографировал его. Чистый взгляд с образа светился искренностью. Время растворялось в безмолвной полутьме храма, погруженного в запах свечей и благовоний. В восхищении Дина надолго задержалась возле «Спаса».

А потом, по дороге домой в раскаленном от жары поезде она постаралась перенести на бумагу то лицо. Юноша на Динином портрете вышел не таким, как на иконе, но художнице понравился. Даже в простом карандашном рисунке взгляд получился особенным, наполненным духом. И она решила: «Таким должен быть мой сын…, когда вырастет».

Дина считала, что главное для женщины — быть матерью. Но если это невозможно, что делать? Она не знала. Материнство как высшее предназначение женщины ей было не дано. Приговор врачей сначала показался просто словами. В тот день их смысл, их безнадежность Дина осознавала постепенно. И в груди разливалась свинцовая тяжесть, просачиваясь в живот, стекая по спине. «Этого не может быть со мной», — думала Дина, изо всех сил отбиваясь от невыносимой реальности. «Если я не могу, то зачем мне так хочется родить? Зачем?! В чем смысл?!…» Ненадолго тонким лучиком осветила мысли хрупкая, глупая надежда: «А вдруг случится чудо?! Бывают же на свете чудеса?! Бывают! Почему не со мной?!» Но под серым небом ноября мечта о волшебстве потухла, уступив место воющей тоске. А потом ее оставил муж: «Наш брак не имеет смысла. Прости! Я хочу иметь своих детей!» — объяснил Дине обожаемый Пашка, полоснув по сердцу. За ним захлопнулась дверь, и мир обрушился.

Дабы не сойти с ума и не быть похожей на женщину, раз вот такая она — «полуженщина», Дина состригла роскошную косу. На помойку полетели платья, юбки и косметика. Больше года после развода ее видели только в бесформенных джинсах, мужских свитерах и грубых ботинках, угрюмую, с посеревшим худым лицом. Но со временем она начала оттаивать, смиряясь со своей участью.

Сейчас на Дину обрушились воспоминания — горькие, ноющие. Ей почти тридцать, и нет никакой надежды. А с портрета все смотрит этот прекрасный мальчик, который мог бы появиться, если… Нет в ее судьбе «если»! Она вздохнула: «На все Воля Божья», поцеловала портрет, казавшийся родным с первой минуты, и спрятала снова.

Дина выбрала нужные эскизы и пошла на кухню, чтобы успокоить себя чашкой чая и чем-нибудь сладким. А то всю колотит, и опять ночь не спать…

Выйдя на улицу, Дина удивилась — в своих переживаниях она совсем позабыла, что в городе праздник. Подгулявшая молодежь веселилась во дворе. На столбах вдоль дорог загоралась иллюминация, георгиевские ленточки развевались на антеннах проезжающих мимо машин и на дверях киоска на остановке. По дороге в онкодиспансер Дина купила у добродушной старушки традиционный букет из тюльпанов и сирени — поздравить деда.

В ухоженном больничном дворике группки больных и посетителей грелись на лавочках под вечерним солнцем. Гулкие коридоры, казалось, вот-вот опять столкнут ее с тем незнакомцем. Но нет. Почудилось. Десятая палата встретила привычной духотой и улыбкой дедушки в ответ на поздравления с Днем Победы:

— Спасибо, внученька! — и деда не преминул похвастаться. — А мне разрешили вставать.

— Замечательно! Мы с тобой походим немножко, да? — искренне обрадовалась Дина.

— Как хорошо, что ты раньше пришла. Я уже устала, — поприветствовала племянницу Рита, готовая сдать свое дежурство. — Ты деда контролируй, а то он слишком рвется в бой.