Труп-невидимка - Далия Трускиновская

Когда я очнулась, затылок ощутимо болел. Я потрогала голову, волосы были мокрые. Ну конечно, я не просто приложилась затылком об асфальт, но еще и угодила в лужу. Надо мной склонились незнакомые люди, среди озабоченных лиц я узнала костлявую физиономию Альфонса Альфонсовича.

– Эй, Мусенька, – донеслось до слуха. – Ты как? Жива?

Мусенька – это наша старшая горничная. Когда имеешь шестиэтажный особняк, да не где-нибудь, а в Вилкине, поневоле заведешь целый штат обслуги. Надо думать, и на сей раз был склероз, а вовсе не юмор.

Я села и прошептала:

– Можно кофейку?

– Сейчас, сейчас, – послышался тоненький голосок, и к моему рту приблизился стакан с тепловатой водой.

– Где я?

– Не знаю, – ответил свекор.

– Как?

– Так. Разве ты докладываешь, куда едешь? И когда ты за рулем, лучше ехать, закрыв глаза! Потому что…

И он разразился неожиданно гневной речью, припомнив все мои огрехи с того самого дня, когда я, окончив автолюбительские курсы, заплатила за права около трех тысяч долларов и впервые самостоятельно села за руль собственной машины.

Поняв, что от тепловатой водички мне сейчас станет дурно, я оттолкнула стакан. И тут же ощутила неловкость – маленькая дохленькая бабулька во фланелевом халате, наверно, нарочно домой за стаканом бегала, чтобы меня воскресить. Я с трудом нашла карман норкового полушубка, вынула кошелек и сунула бабульке стодолларовую банкноту. Наверно, можно было дать и меньше, но, как на грех, ни одной бумажки в пятьдесят долларов там не оказалось, а мелочи я не держу из принципа.

Затем мои глаза оглядели окрестности и осталовились на открытом багажнике. Никто от него не шарахался, никто не вопил от ужаса, и трудно было предположить, что эти люди не обратили внимания на страшное чудище с чешуей.

Или оно обладает гипнотическими способностями?!.

– Какой ужас! – воскликнула я. – Бегите, спасайтесь!

– От кого спасаться, Люсенька? – поинтересовался свекор.

Я ткнула пальцем в багажник.

– Да вы пейте водичку-то! – проскрипела бабулька. – Успокойтесь, а потом посмотрите, что там у вас в багажнике! Вот ведь сволочь! Так человека напугать! Виданное ли дело?! Правду говорят, что она совсем сумасшедшая! Жаль мужика, возится с ней, как с куриным яйцом!

Я не поняла, что означает это сравнение. По-моему, единственная возможность для мужика хоть сколько-то повозиться с куриным яйцом – это пожарить себе яичницу.

– На днях прохожу я мимо, в магазин иду за солью, а у них как раз дверь отворяется, а она – на пороге, в халате, босиком, глазищи бешеные, а он ее обратно внутрь запихивает, а она как запоет, как запоет!

– Что запоет? – тупо спросила я.

– А это! «Я сошла с ума-а-а-а!!!» – бабулька очень похоже передразнила известную лесбиянскую парочку «ТАТУ».

– А потом? – с неожиданным интересом спросил свекор.

– Потом он ее туда обратно запихал. А я скорее вниз, за солью!

– Кто запихал? – поинтересовалась я.

– Да кто ж его знает, кто он ей! – вмешалась еще одна женщина, та, что поддерживала мои плечи. – Брат, сват! Родня какая-то!

– И не родня вовсе! Он ее при мне по имени-отчеству звал! – перебила третья.

– По имени-отчеству, а в квартире бомжатник! Я заглянула – и ой, мама дорогая! Ни коврика на полу! Халат на старухе сто лет не стиран!

– А с чего ковры, когда он на «копейке» ездит, штаны с пузырями, кроссовки – как с помойки!

Они загалдели, а я опомнилась настолько, чтобы, упершись рукой в асфальт, заглянуть в багажник.

Чудовище подмигнуло мне, и я опять заорала.

Тут у кого-то хватило ума закрыть мне рот, а бабулька за лапу вытащила чудовище и плюхнула его передо мной в лужу.

Это оказалась огромная игрушка – дракон почти в натуральную величину, с гребнем по спине и прочими достоинствами. А глаза мигали и сверкали потому, что отражали свет ближайшего фонаря. И язык свешивался опять же потому, что был пришит к морде именно таким образом. И пищалка-ревелка, вмонтированная ему в брюхо, исправно действовала…

Понемногу выяснилось: в доме, возле которого я опрометчиво припарковалась, чтобы купить свои любимые сигареты «Голуаз», на седьмом этаже некий мужчина недавно приобрел двухкомнатную квартиру и вселил туда сумасшедшую старуху. Вместо со старухой он привез целый грузовик дорогих игрушек – дракон, который так меня перепугал, был еще не самой крупной зверюгой, соседи видели, как грузчики, чертыхаясь, пихали снизу вверх настоящего мохнатого мамонта с хоботом. Уж кем он этой старухе приходился, сыном, внуком, зятем или двоюродным племянником, никто из соседей не понял. То есть, не мамонт, а мужчина. Этот новоявленный хозяин квартиры сам там не ночевал, а только раз в два дня привозил на «копейке» продовольствие, ежедневно же приходила смотреть за безумной бабкой какая-то молодая женщина, и тогда из квартиры доносились отчаянные вопли. Соседи предположили, что женщина – всего-навсего медсестра и делает старухе уколы, после чего наступает тишина. Больше они ничего пронюхать не успели. Вот разве что слышали, как мужчина однажды назвал бабку то ли Марианной Васильевной, то ли еще как-то, но непременно с отчеством.

На окне спальни и гостиной он установил решетки, но кухонное окно почему-то осталось неохваченным. И старуха повадилась, когда ей удавалось удрать из спальни, выкидывать оттуда посуду. Поскольку оно было не настолько велико, чтобы она протиснулась наружу, то мужчина, очевидно, и медлил с установкой решетки. Но на сей раз в окно полетела игрушка – надо полагать, нелюбимая. А может, самая любимая – старуха решила выпустить животное на свободу. И надо же тому стучиться, чтобы проклятый дракончик рухнул прямо мне в багажник!

Разобравшись и немного придя в себя, я поблагодарила женщин, села в машину, рядом устроился свекор, и мы поехали туда, куда собирались, – к окулисту.

– На него можно подать в суд, – неожиданно сообщил свекор, когда я притормозила у дверей клиники.

– На кого?

– На мужчину, Яшенька.

– Какого мужчину?

– Хозяина квартиры.

Свекор принялся вычислять моральный ущерб, который я понесла в результате падения дракона.

– Перестаньте, Альфонс Альфонсович, – я даже поморщилась. – Мы не знаем, кто он, как его зовут, что у старухи за диагноз. И у нас нет никаких доказательств морального ущерба.

– У нас есть свидетели, – упрямо сказал он.

Во рту у меня сделалось нехорошо – я вспомнила тепленькую водичку из-под крана. Следовало бы поскорее вернуться к злополучному дому и купить для бабульки десять, а лучше двадцать больших бутылей с фирменной питьевой водой, а также холодильник, где бы можно было ее охладить. Обычно я именно так и делаю. Когда я распутываю очередную уголовную историю и мне попадается свидетельница – приличная бабушка с безупречной репутацией, я сразу еду в ближайший супермаркет и закупаю ей продовольствия тысячи этак на полторы долларов. Добродетель должна вознаграждаться сразу и практическим образом. Деньги же бабушкам в руки давать, как мне кажется, опасно. У них у всех есть дети и внуки, которые спят и видят, как бы сама знаменитая любительница частного сыска Яша Квасильева приехала, задала два-три вопроса и оставила на буфете две-три сотенно-долларовые бумажки.

– Ну и что скажут эти свидетели? Что я испугалась большой плюшевой игрушки?

– Ты разбила затылок, Люсенька, – ласково сообщил он.

Я только рукой махнула.

– Мало ли где я могла его разбить?

Свекор посмотрел на меня с обидой и даже несколько презрительно.

– Я сам доведу это дело до конца, – сказал он. – У меня есть доказательство, что ты пострадавшее лицо. Я этого так не оставлю!

– Хорошо, хорошо, не оставляйте, но только сейчас нас уже ждет окулист, – ответила я. И действительно – он нас ждал.

Я взяла свекра за руку и повела его в кабинет. Свекор сопротивлялся – он не любил, когда его учили жить. А окулист со своей таблицей вызывал у него комплекс неполноценности. Но и жить дальше со старыми очками Альфонс Альфонсович тоже больше не мог. То, что он путает меня с молоденькой и стройной Люсенькой, можно при желании счесть за подсознательный комплимент. То, что зовет Мусенькой, тоже еще простительно – Мусеньке еще нет тридцати, и она хороша собой. Но ведь настанет день, когда он обратится ко мне «Нинель Аристарховна»! И это будет последним днем наших хороших отношений – младшая моя свекровь весит около полутора центнеров и обожает огромные парики с начесом.

Так что новые очки я ему закажу, невзирая ни на какое сопротивление. Не хочу, чтобы наш уютный домашний мирок сотрясался еще и от этого скандала.

Глава вторая

Я размеренно кивала головой, изредка поглядывая на часы. Впрочем спешить мне, Иоанне Квасильевой, некуда. Честно говоря, я провожу дни в праздности, ожидая, пока мне под ноги подвернется очередной труп или рыдающий голос в телефонной трубке призовет меня искать и разоблачать банду убийц. Быть любительницей частного сыска – большая морока, и в промежутках между опасными делами праздность мне просто необходимо.