Земля и дальше… - exL

Ему повезло с экипажем, теперь спустя полгода он в этом уже полностью уверен. Когда ему впервые сообщили, как будет организована миссия, то он надолго замолчал, а потом просто рассмеялся. Вообще изначально казалось, что его списывают вместе с комплексом. Так неприглядно и печально выглядел план сопровождения работ по конверсии. А попросту говоря, по разборке. Такой пункт в послужном списке точно не сулил продвижения. Но потом оказалось, что и на его долю выпадет участие в экспериментальном проекте. Его угораздило попасть в экспериментальный экипаж.

Он вышел к центральной шахте. Главный лифт давно был отключен вслед за многими системами, когда забрали большую часть солнечных панелей. Из центральной шахты при случае можно было увидеть их на новом месте. Когда лунная станция попадала в створ, их блеск от солнца было здорово видно среди звёзд. И даже на фоне лунного диска. Чудное зрелище! А поскольку сам лифт был снят для беспрепятственного перемещения, то шахта представляла собой бездонный колодец, откуда в одну сторону всегда были видны звёзды, а в другую – Земля. И от того, что она медленно проносилась в прицеле шахты, немного кружилась голова.

Он подцепил обратно реактивный ранец и вылез в шахту. Она такая просторная, что можно было бы включить тягу и полететь, но это только на крайний случай. Как и на всех протяжённых конструкциях здесь был однорельсовый лифт. Он пристегнулся к небольшой тележке, и она потянула его вдоль направляющей сквозь уровни комплекса. И можно было вертеть головой и любоваться видами, потому что протокол выполнен, а красота мимолётна и надо успевать её видеть. В любой работе.

А ещё только из шахты кажется, что на Землю можно упасть. Хотя даже если выпрыгнуть в нижний створ, то просто отправишься в долгое путешествие по орбите. Впрочем, не очень долгое. Поскольку челноки летают часто и имеют достаточную маневренность. Так что выпасть за борт на орбите теперь может быть менее опасно, чем в открытом море. Там в случае штормовой погоды можно потеряться. А здесь потеряться невозможно при всём желании. Все орбитальные объекты, кроме самых мелких, наперечёт и всегда отслеживаются. Но всё равно, когда заходишь в шлюз, – становится спокойнее.

В главном ярусе был воздух. Поэтому, как только зажёгся зелёный свет, он наконец-то снял шлем. Обитаемая часть составляла всего несколько отсеков, и тут был их пост и дом. Он шёл через коридор от шлюза, стараясь не сильно стучать подошвами скафандра, но несомненно она слышала его шаги, отдающиеся в металлических конструкциях далеко. Она бы услышала через переборки даже если бы он полностью переоблачился во внутренний костюм. Но он не оставлял скафандр у шлюза, а заносил в рубку, на всякий случай. Чем ближе к завершению, тем больше кажется цена каждого дня.

Створка шлюза рубки отошла в сторону, и она бросилась на него, как будто не виделись сотню смен. С лаем и ставя лапы на грудь. Он чуть было не выпал обратно в коридор. Белка, перестань! – он отбился от собачей радости сдержанно, но с теплотой в голосе. Потрепал за ухом и продиктовал в журнал запись о завершении обхода. Теперь надо было уложить скафандр и составить подробный отчёт о полной проверке.

Он переключил сенсорную панель с собачьего интерфейса на основной, Белкины записи тоже остались в журнале. Но как обычно две, ничего особенного: заступление на дежурство и подтверждение выхода напарника за пределы обитаемой части. Разумеется, без набора текста –на это специалисты-кинологи ещё не замахнулись) Но Белка отчётливо ориентировалась в функциональных блоках сенсорной панели, которые разномастными многоугольниками заполняли её тип интерфейса. Там были ещё забавные символы, внутри некоторых, частично непонятные даже ему. Но очевидно, что всё было глубоко продумано и тщательно отработано на множестве тренировок на Земле.

Она могла квалифицировать порядка двадцати типов нештатных ситуаций, и передавать некоторые сигналы. Никакого управления. Хотя если их миссию признают в полной мере успешной, то кто знает: какие перспективы за этим могут открыться? А вот уже сейчас очевидно, что её присутствие работало так, как надо. Хотя ей это было невдомёк. Она хорошо понимала, что значит контроль действий, система безопасности в общих чертах. Правила поведения на станции, включая нестандартное кормление и пользование специально разработанным для неё туалетом. Она готова была вынести нагрузки, даже большие, чем многие космонавты. Это подтверждалось заключениями многократных испытаний.

Но в космосе оказалась нужна одна функция, которая меньше всего с ним ассоциировалась. Не помню, как это называлось в руководстве к полёту. Какое-то длинное научное словосочетание. Короче, что-то объединяющее уют и уверенность.

И она блестяще с этим справлялась, даже не подозревая об этом. Едва ли такое мог обеспечить другой напарник. При этом она была качественным и надёжным диспетчером. У неё на это было свидетельство, между прочим. Их задача на этом комплексе была относительно несложной, – гораздо больше технической работы выполняли космонавты, занимавшиеся перестыковкой и настройкой оборудования для новых экспедиций. А они вдвоём, как смотрители маяка, наблюдали за этим, поддерживая чёткость маршрутов и обеспечивая стабильное следование кораблей, прокладывающих курсы в близкое и далёкое, вызывающе открытое пространство.

Скоро их смена закончится. И они будут последними уходящими с комплекса, который превратится в автоматическую станцию, без специальных целей и миссий. И как очередной искусственный спутник Земли будет кружить по орбите, передавая только простые сигналы телеметрии. Что всё в порядке. И мы будем смотреть в небо, и думать о том, как там. С Земли или с Луны, или с борта нового корабля. Мы будем представлять, что там без нас. И что будет с нами. Что мы ещё сделаем. Что дальше?