Репетитор - Вадим Россик

– Кто там? – спрашиваю я недовольным тоном.

– Открывайте, Баринов, – спокойно говорит басом мужчина. – Нам нужно поговорить.

Одной короткой фразой незнакомец расставил точки над i или, если кому-то так больше нравится, над ё. Квартиру я снимал под фамилией Васильев, и вообще был Васильевым уже несколько лет, а Бариновым я был когда-то давно, в другой жизни, когда работал в одной очень секретной организации, и выполнял очень секретные задания, о которых потом постарался забыть. Значит, мой непрошенный гость имел возможность почитать мое личное дело, которое я никогда не видел, но которое, несомненно, где-то до сих пор хранится. Теперь становится яснее вчерашний хвост за мной, но все же у меня остается еще много вопросов, ответы на которые, возможно, я получу в ходе общения с незнакомцем.

Я молча открываю дверь и вопросительно смотрю на мужчину.

– А вы не ошиблись квартирой? – спрашиваю я его на всякий случай.

– Не валяйте дурака, Баринов! На лестнице нам разговаривать будет не совсем удобно, а поговорить есть о чем.

Ну, что ж. Незнакомец прав. Посторонившись, даю ему возможность войти. Гость уверенно проходит в комнату и, не особо церемонясь, располагается в моем единственном кресле. Я, тоже оставив в стороне ненужные условности, сажусь напротив него на диван и вопросительно смотрю ему в лицо. Как бы проверяя мое терпение, он, не торопясь, достает сигареты и спокойно закуривает, не обращая на меня никакого внимания. Чего-чего, а терпения мне не занимать. Так мы и сидим некоторое время, разглядывая друг друга. Комната постепенно наполняется табачным дымом. Наконец решив, что проверка моего терпения закончена или просто докурив сигарету, незнакомец произносит:

– Вы наверно догадываетесь, что я пришел к вам по серьезному делу, а не на урок английского языка. Я ознакомился с вашим личным делом. Баринов Сергей Иванович. Нелегальная разведка. Специальность – разведчик-боевик. Впечатляющее начало – три боевых ордена, выполнение самых сложных и ответственных заданий. Потом, с развалом Советского Союза, вы уходите из организации, да еще и пытаетесь спрятаться от бывших коллег. Избегаете контактов, пытаетесь замести следы. Живете по поддельным документам. Вы, конечно, воображали Баринов, что хорошо замаскировались, и мы вас не найдем, но вы явно нас недооцениваете. Специалисты такого класса как вы на особом учете. Вас не трогали до поры, но теперь обстоятельства изменились, и нам понадобилась ваша помощь.

Незнакомец замолкает и грозно смотрит на меня. Впрочем, его грозный взгляд отнюдь не повергает меня в трепет.

– Как мне вас звать? – спрашиваю я просто так, из вежливости. Все равно он мне скажет вымышленное имя, под которым работает со мной. Но все же как-то нужно его называть, чтобы он не обижался.

– Можете звать меня Александром Александровичем, – сообщает мне гость и закуривает новую сигарету.

– Послушайте Александр Александрович, – говорю я спокойно, – мне кажется, что вы зря пришли ко мне. Я ушел из организации. Ушел раз и навсегда. Баринова больше нет. Меня не интересуют ваши проблемы. Решайте их сами.

– Вы давали присягу…

– Присягу я давал другой стране. Той страны больше нет и правильно, что ее больше нет. Стране, в которой я живу в настоящее время, я ничего не должен.

Мое упрямство начинает раздражать Александра Александровича. Его грубое квадратное лицо с агрессивно торчащим подбородком наливается кровью, густые брови хмуро нависают над маленькими холодными глазками, а толстые пальцы машинально сжимаются в здоровенные кулаки.

– Из нашей организации не уходят Баринов, – веско говорит Александр Александрович, – и вы это отлично знаете. Вы обязаны выполнить любой приказ Родины, как бы она не называлась в тот или иной период. Для вас появилась работа, поэтому перестаньте ломать комедию и, наконец, перейдем к делу.

– «Отдельная человеческая личность со своими интересами в расчет не принимается, так как она является лишь частью общего, для которого она обязана жертвовать всем», – процитировал я. – Знаете, кто это сказал?

– Не знаю, но сказано совершенно правильно, – ответил мне гость.

– Это сказал Адольф Гитлер. Я должен вам повторить Александр Александрович – вы зря сюда пришли. Вы и ваши руководители моей родиной не являются и приказывать мне не могут. Я не хочу иметь с вами никаких дел. Прощайте.

Я встаю с дивана и приглашающим жестом указываю в сторону двери. Незваный гость окидывает меня с головы до ног тяжелым взглядом, потом резко поднимается с места и идет к выходу. На пороге он поворачивается и рычит, уже не скрывая злобы:

– Ты делаешь большую ошибку! Наш разговор не закончен. Мы обязательно еще увидимся.

2

После ухода Александра Александровича я улегся на диван, чтобы в моем любимом горизонтальном положении спокойно обдумать сложившуюся ситуацию. Этот неожиданный визит серьезно обеспокоил меня. Во время всеобщего развала в начале девяностых я смог уволиться из организации и на всякий случай постарался хорошенько замести следы. В неразберихе реорганизаций, переименований и ликвидаций никто мною не интересовался. Начальство и многие товарищи по службе были озабочены лишь тем, как побольше урвать для себя.

Я сменил пару имен и несколько мест жительства, сделав небольшой круг по стране и лишь недавно вернувшись в Москву. За прошедшие несколько лет никто из бывших коллег не тревожил меня. Мне казалось, что с прошлым покончено навсегда и применяемые мною скорее по привычке меры предосторожности уже излишни. Однако появление Александра Александровича доказывало, что я сильно ошибался. Кто-то все это время следил за мной. Следил очень осторожно, иначе я давно уловил бы это. Таким образом, несмотря на то, что я больше не работал в органах, какие-то люди делали на меня определенную ставку и хотели снова заставить играть меня в свои игры. И никому не было никакого дела до моих собственных желаний.

Мое детство проходило на Урале, в одном из крупных промышленных центров Советского Союза. В нашей семье жил старый японец Такэда Исао, дедушка Исай, как все его называли. После окончания войны мой отец находился в Трудармии, работал на строительстве металлургического комбината. Рядом с трудармейцами часто работали и пленные разных национальностей. Там мой отец познакомился с этим удивительным человеком. У маленького тихого Такэды было бурное прошлое. Это был еще тот дедушка!

Такэда Исао родился в Японии на острове Кюсю в 1901 году. Его отец был главой клана Кэда и возглавлял отряд самообороны в своей деревне. Его клан принадлежал к знатному самурайскому роду Такэда. Исао с четырех лет под руководством отца изучал различные боевые искусства. С семи лет маленький самурай посещал храм Синто, где монахи обучали его философии секты Сингон. Исао показал большие способности к фехтованию на мечах и рукопашному бою и в шестнадцать лет получил из рук отца «мэнкё-кайдэн» – диплом о постижении всех секретов семейной школы дзю-дзюцу «Черный Леопард». Вскоре он покинул родную деревню и отправился в Токио – поступать в университет. В дороге он услышал о странном человеке по имени Одо Чоки – лекаре и чудотворце, который основал новую секту – секту Двух Тигров, целью которой являлось установление на Земле «Единого Царства» основанного на политическом, культурном и экономическом союзе между Японией и Германией. Исао решил присоединиться к Одо и по совету своего нового духовного отца открыл в пригороде японской столицы додзё, где стал преподавать основы Черного Леопарда приверженцам Двух Тигров.

В тридцатых годах двадцатого века Такэда находился в Маньчжурии, где, судя по всему, выполнял задания японских спецслужб. Об этом периоде своей жизни старик говорить не любил. Во время Второй мировой войны он каким-то образом оказался в фашистской Германии, где тренировал охрану имперской рейхсканцелярии, так называемых «зеленых людей». Это было самое секретное подразделение Гитлера. Известно, что в него входили тибетские монахи, давшие клятву вечной верности фюреру. Они носили эсэсовскую форму без знаков различия, а их командир никогда не снимал зеленых перчаток. Во время штурма Берлина все тибетцы погибли, выполнив свою клятву и навсегда унеся с собой много тайн Третьего Рейха. Однако Такэда чудом уцелел, был задержан и пока с ним разбирались советские органы, началась война с Японией. Маленький японец оказался очень упрямым и не дал никаких показаний, несмотря на угрозы и побои. В конце концов, Исао был просто отправлен в лагерь военнопленных в Омск. Это был настоящий лагерь смерти. Многие японцы погибли там от голода и холода. Однако Такэда выжил и оказался на той же стройке, где работал и мой отец. Так они и познакомились. Вскоре к отцу приехала его сестра Мария и одинокий японец быстро нашел с ней общий язык. Когда пленных японцев начали отправлять на родину, Такэда отказался возвращаться, получил разрешение остаться в Советском Союзе и женился на Марии. Еще находясь в лагере, он узнал, что все его близкие погибли во время американской бомбардировки. Через несколько лет сестра отца умерла от туберкулеза. Детей у них не было, и Исао опять остался один. Мой отец к тому времени тоже женился и позвал японского родственника к себе. Так дедушка Исай стал жить в нашей семье.