Бабочка - Анатолий Алексин

вместо галстука и с узкими, мещанскими взглядами на жизнь. В таком виде, представьте себе, он появляется на студенческих вечерах! Почему я упомянула о том, что дети в опасности? Да потому, что субъект этот студент педагогического института, он готовится стать учителем и воспитывать (точнее сказать, калечить!) наших ребят. Субъект этот особенно опасен по той причине, что обаятелен. Он - душа общества, организатор разного рода балов и танцулек.

И кроме того, он отличник! Есть еще у нас слепые люди, которые думают, что отметки определяют весь комплекс человеческих качеств. Если отвечает у доски на пятерку, значит-де, и человек - на пятерку..."

+- Не новая мысль! - прервал Гуськов чтение. - Но посмотри, как художественно выражена! Можешь ее прямо, так сказать, живым куском взять в свой будущий фельетон.

И не забудь о фраке. Его фрак - это как бы заявка на особое положение в обществе, в коллективе. Пойдем дальше...

"Старков ухаживал за мной, говорил о любви, даже стихи читал - выдавал за свои, но, по-моему, это были чужие - вот только не знаю, .чьи именно. Предлагал выйти за него замуж. Я рассказала об этом своим подругам, родителям, соседям по квартире, всем нашим знакомым. Я верила ему, как могут ему поверить сотни других людей и особенно детей: вы знаете, как они доверчивы! И он обманул меня, как обманет и тех, других... Может ли такой человек воспитывать в будущем наше подрастающее поколение?!"

Гуськов читал письмо с таким выражением, так прочувствованно, словно бы это он сам был Сусанной Д., словно это ему предлагали выйти замуж и это над его первым чувством надругался некий студент педагогического института.

- Так вот, на этом письме можно поставить грандиозную проблему. Такую, знаешь, тему поднять, что соседнюю областную газету инфаркт хватит! Гуськов вскочил из-за стола и забегал по кабинету. - Может быть, этих фактов будет не вполне достаточно. Так можешь кое-что домыслить.

Творческий домысел - это закон жанра. Художник имеет на него право! А ведь не только писателям именовать себя художниками - мы, журналисты, тоже имеем для этого веские основания. Сегодня же, сейчас же отправляйся в педагогический институт!

- Но сейчас каникулы. Я там никого не застану... Впрочем, бывают ведь студенческие вечера! - спохватился Валерий, - Я всех разыщу, раскопаю все факты!

Он уже дорожил этими фактами, потому что почувствовал, что его журналистский бенефис не за горами. Он напишет острую статью, такой фельетон, о котором заговорят все. И Никодим Сергеич прочтет его вслух, а мама, тетя Леля и тетя Варя купят десятки экземпляров газеты (он это ясно представлял себе!) и будут раздавать их всем своим друзьям и знакомым.

- Особенно разыскивать и раскапывать не стоит! - посоветовал Гуськов, возвращаясь в свое кресло. - Не трать на это время: фельетон мне нужен завтра к вечеру. Тиснем его в воскресный номер! И главное, помни: ты можешь коечто заострить, преувеличить. Заострение и преувеличение - это тоже, знаешь, закон жанра! Художник имеет на это право. И дело вовсе не в Старкове и не в Сусанне Д., а в том, чтобы на этом примере научить тысячи. Понял? Зря ты, брат, эти мои мысли в блокнот не записываешь. Ведь забудешь еще, чего доброго. И самое последнее: подумай о хлестком заголовке. Это очень важно. Что-нибудь такое... вроде "Плесени", чтобы тянуло на обобщение и сразу запоминалось. Понимаешь? Я даже думал, не обыграть ли в заголовке его фамилию. Все-таки, знаешь, "Старков"... Старое, устаревшее... пережитки... Как-то само собой ассоциируется.

А можно обыграть фрак - тоже, знаешь, деталь с фалдами!

Ну. в общем: гонорар будешь получать сам и заголовок тоже сам придумывай!

Выйдя в коридор, Валерий пробежал глазами по первым строчкам письма, остановился и вслух прочитал:

- "...во фраке с узкой "бабочкой" вместо галстука и узкими, мещанскими взглядами на жизнь".

"Вот он, заголовок будущего фельетона! - подумал Валерий. "Бабочка"!.. Этот заголовок будет тесно связан с образом главного персонажа. Прямо-таки "привязан" к его шее - и точен, и иносказателен, и полон обобщений. Итак, решено: "Бабочка"!.."

В тот день трудно было достать областную молодежную газету - и не только в киосках "Союзпечати", но даже в читальнях.

В автобусах и троллейбусах люди пересказывали друг другу содержание газетного-фельетона, обменивались впечатлениями:

- Вы подумайте: и мог же такой прохвост в будущем стать учителем?!

- А как же: получил бы диплом - и прямиком к детям!

Вместе со всем своим аморальным обликом!.. Прямо во фраке! Шалишь, не вышло!..

- А девушка-то какую проявила принципиальность: не побоялась раскрыть свою глубоко личную драму!..

- Ну, уж не преувеличивайте: ведь фамилию ее не напечатали. "Сусанна Д." - и только!

В одноэтажном особнячке фельетон, как стихотворение, к вечеру выучили наизусть. И всем знакомым советовали по телефону: "Обязательно прочтите сегодня молодежную газету. Там, на третьей странице... В общем, сами увидите!"

Всех четверых огорчало лишь то, что люди, запомнив название фельетона и взволновавшись его содержанием, не обращали никакого внимания на фамилию автора. Это, конечно, было обидно.

Вечером в трамвае Варвара Михаиловна громко, чтобы все слышали, сказала Елене Гавриловне:

- Великолепно написан этот фельетон! Ну, про "Бабочку"... Кто его автор? Ты не помнишь?

Елена Гавриловна смутилась и ничего не ответила. Тогда Варвара Михайловна сама вдруг вспомнила:

- Ах да! Валерий Заботин! Видимо, талантливый журналист! И должно быть, из молодых... Надо теперь следить за его статьями.

Возвращаясь с работы, мама и Никодим Сергеич слышали, как пожилой мужчина очень интеллигентного вида назвал двух бравых молодых людей "бабочками".

- Видите? Уже пошло в народ! - с гордостью сказал Никодим Сергеич. Теперь всех молодых шалопаев станут называть "бабочками".

И начали называть. Слово "бабочка" за каких-нибудь два дня стало популярно во всем городе. И вот уже Валерия пригласили в клуб тонкосуконной фабрики на дискуссию:

"Бабочки" и откуда они прилетают". Никодим Сергеич, Варенька и Леля тоже помчались на дискуссию прямо с работы, не успев даже отдохнуть и поужинать. Так было и раньше, в те дни, когда Валерий выступал в школьных самодеятельных спектаклях. Они, все трое, ходили на эти спектакли столько раз, сколько не мог бы выдержать, наверно, и сам автор пьесы. И так же, как в те дни, они сейчас обещали Валерию, что рассядутся в разных концах зала, чтобы никто не обратил внимания -на присутствие незнакомых людей и, не дай бог, не подумал бы, что это его, Валерия, родственники, дружно явившиеся "переживать".

А мама, как и в те далекие дни, не пошла на выступление сына, - она уж слишком волновалась, могла выдать себя и поставить Валерия в неловкое положение: на дискуссию с мамой пришел!

Мать, оставшись дома одна, принялась было за стирку, но тут раздались три нерешительных, застенчиво коротких звонка.

На пороге стояла пожилая женщина в платке.

- Мне нужен Валерий Заботин, - тихо, еле-еле, выговорила она.

- Его нет дома. Я его мать. А вы...

- Я... Я мать "бабочки".

- Что вы сказали?

- Я - мать Владимира Старкова. Того самого... Ну, которого ваш сын сделал "бабочкой".

Они вошли в комнату. Сели...

- Я понимаю, что нам с Володей будет трудно, очень трудно доказать... Потому что с виду все в этом фельетоне правильно. С виду... Володя мой и правда носит "бабочку".

Эти смешные галстуки остались у нас от отца. И фрак тоже.

Отец его был музыкантом, играл на виолончели, а потом ушел в ополчение и не вернулся. Музыканты носят такие "бабочки" и фраки, вы знаете. А другого выходного костюма у Володи нет... И еще эта девушка, Сусанна... Володя очень любил ее и предлагал выйти за него замуж. Она сказала, что ничего определенного ответить не может, что подумает.

А потом Володю стали то и дело спрашивать: "Ты собрался жениться? Ты сделал предложение?" Она рассказала об этом всем и со всеми советовалась, стоит ли ей выходить за Володю. И это было как-то неприятно. Вы понимаете?

- Да, да... Конечно...

- И как бы это сказать? Ну, в общем, я думаю, что иногда самый простой факт может показаться преступлением, если взглянуть на него... как-то предвзято. Если предвзято его подать, если увидеть одну, только внешнюю сторону. И вообще... Даже если у Володи и есть какая-то вина, так это из-за меня. Все произошло из-за меня...

- Из-за вас?!

- Так вроде получается... Я воспитала Володю без отца, и, может быть, еще поэтому я любила и заботилась о нем...

ну, что ли, за двоих. Володя стал уже большой, но он и сейчас звонит мне по телефону, если хоть немного где-нибудь задерживается. Может быть, это неразумно, но я очень волнуюсь, когда его долго нет... Что можно с собой поделать?

И вот однажды Сусанна высмеяла его и сказала, что он "маменькин сынок", что ей противны его "отчеты" по телефону.

А еще через несколько дней она сказала, что было бы очень хорошо, если бы потом, когда они поженятся, я поехала на время к каким-нибудь родственникам, потому что втроем нам будет тесновато. Мне некуда ехать... Но я бы все-таки уехала. Поверьте, я бы уехала, если б это нужно было... для их счастья. Но только Володя сам не захотел...