Дело миссис Хадсон - Лори Кинг

Кажется, я понимала. На окраине Оксфорда обитала горстка ветеранов, переживших на войне такие потрясения, что оказались не в силах вернуться в человеческое общество. Разум оставил их, милосердно даруя спасение, но превратил жизнь в непрестанный кошмар. Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня голодали эти несчастные.

— А сколько домов обокрадено?

— Можно сказать, почти все. Это началось в конце сентября. С той поры у кого есть замки, те запираются. Другие грешат на фейри или на собственную рассеянность.

— Фейри?

— Малый народец ужас как любопытен, — пояснила миссис Хадсон.

Я внимательно посмотрела на нее, желая убедиться, что это шутка, но лицо хозяйки оставалось непроницаемым.

Вдруг некий беззвучный сигнал заставил ее вскочить и кинуться к духовке. Ну конечно же, булочки успели покрыться великолепной золотисто-коричневой корочкой. Мы ели их, намазывая свежим маслом и запивая чаем (миссис Хадсон отнесла наверх полную тарелку, но вернулась, ничего не поясняя, с влажными глазами), а потом направили объединенные усилия наших умов на то, как добыть фотокарточку злоумышленников.

На следующий день, в субботу, я пришла с утра пораньше, прихватив кучу материалов и инструментов. Позаимствовала у старого Уилла молоток, гвозди, обрезки досок, у его внука — моток отличной рыбацкой лески. Методом проб и ошибок, с помощью миссис Хадсон, которую то и дело отвлекали телефонные звонки, посыльные и вызовы из верхних комнат, мне удалось натянуть леску и провести ее через кухонную дверь.

Когда кропотливая работа близилась к завершению и я взгромоздилась на стремянку, чтобы установить фотокамеру, до меня донесся голос Холмса, довольно громко говорившего по телефону в библиотеке. Через несколько минут после того, как сыщик умолк, его голова появилась на уровне моей талии.

Нет, он не насмехался над моими трудами. Он попросту вел себя так, будто меня здесь не было, будто миссис Хадсон раскатывала тесто для пирога, а не стояла с горстью гвоздей, помогая мне.

— Миссис Хадсон, похоже, мне предстоит отлучка на несколько дней. Не могли бы вы приготовить для меня чистые воротнички, ну и тому подобное?

— Прямо сейчас, мистер Холмс?

— Хорошо бы минут через десять, — великодушно кивнул он и ушел, не удостоив меня и взглядом.

Я наклонилась и проговорила вдогонку через дверной проем:

— Холмс, завтра я возвращаюсь в Оксфорд.

— Очень любезно было, Рассел, навестить нас, — ответил он и поднялся по лестнице.

— Давайте сюда гвозди, миссис Хадсон, — вздохнула я. — Работа почти закончена.

На ее лице отразилась внутренняя борьба, но мы обе прекрасно знали: Холмс уедет через десять минут, с собранным саквояжем или без него, и если я с радостью отправила бы его в путь неряхой, то профессиональная гордость миссис Хадсон восставала при одной мысли об этом. Поэтому, положив гвозди на ступеньку стремянки, она поспешно удалилась.

Они с Холмсом вернулись в гостиную старого дома, когда я уже спустилась с лестницы и любовалась результатами своих трудов. Внимательно оглядев сыщика, я отметила, что он оделся для поездки в город и теперь натягивает черные перчатки.

— Новое дело, Холмс?

— Просто нужна консультация, как я понял. Скотланд-Ярд не забыл об успешно расследованном нами похищении Джессики Симпсон. Принимая во внимание свои бесплодные усилия в последнем подобном деле, полицейские решили обратиться за помощью ко мне. Просто бумажная работа, Рассел, — добавил он. — Ничего, что могло бы вас заинтересовать.

— Дело связано с Обердорферами? — спросила я.

Прошел почти месяц, как двое детей — двенадцатилетняя Сара и ее семилетний брат Луи — исчезли посреди Гайд-парка из-под самого носа няньки.

Дети предпринимателя, имевшего ткацкие фабрики в трех странах, и богатой француженки остались сиротами. Приютивший их дядя, нашедший во время войны убежище в Лондоне, ждал требования заплатить огромный выкуп. Ждал по сей день.

— Есть новости?

— Никаких. Никто ничего не видел, никто не требует денег. Скотланд-Ярд склонен считать, что мы имеем дело со вспышкой антигерманских настроений, — просто дело чересчур далеко зашло, если сравнивать с битыми витринами немецких магазинов в первые месяцы войны. Лестрейд полагает, что похититель не профессионал; испугавшись собственной дерзости, он убил детей. А значит, со дня на день какой-нибудь собаковод найдет их тела. — Холмс скривился, расправил концы шарфа и, застегнув пальто, принял саквояж из рук миссис Хадсон.

— Что ж, удачи, Холмс, — сказала я.

— Удача, — произнес он назидательно, — не имеет к моей работе ни малейшего отношения.

Когда двери за ним закрылись, мы с миссис Хадсон долго смотрели друг на друга, потрясенные словами сыщика о возможном гнусном убийстве, а также нескрываемым отсутствием надежды на победу. Начнем с того, что он мог бы признать: два месяца назад нашему успеху в расследовании похищения Симпсон все же способствовала удача. Моя вера в то, что и второй случай имеет шанс на благополучный исход, практически растаяла.

Вздохнув, я обратила внимание миссис Хадсон на дело рук своих. Объяснила, каким образом срабатывает фотографический аппарат, показала, как извлекать пластинку, которую нужно будет отдать на проявку, а потом сложила инструменты и собралась уходить.

— Вы дадите знать, если что-то получится? Я попытаюсь выбраться на следующих выходных, но…

— Нет-нет, Мэри, вам не следует пренебрегать учебой. Я все подробно вам напишу.

Осторожно переступив через туго натянутую леску, я задержалась на пороге.

— Сообщите мне, пожалуйста, если Холмс будет нуждаться в помощи с делом Обердорферов.

— Обязательно.

Так я и уехала, размышляя об иронии судьбы: человек, избегавший детей (кроме тех маленьких взрослых с лондонских улиц, что составляли его «нерегулярную армию с Бейкер-стрит»), получил от них уйму хлопот.

Вернувшись в Оксфорд, я с головой погрузилась в учебу и, признаться, забыла о бедах миссис Хадсон. И только спустя неделю, в среду, сообразила, что от нее не пришло обязательное «вторничное» письмо. Не взяться за перо и бумагу через восемь дней после расставания — немыслимое дело для миссис Хадсон!

В тот же вечер я позвонила ей по телефону. Холмса все еще не было дома — по всей вероятности, он опрашивал дядю Обердорферов в Париже, — но поведение миссис Хадсон показалось мне странным. Она отвечала рассеянно, пояснила, что закрутилась по дому и забыла написать, попросила ее извинить и поинтересовалась, чего я, собственно, хочу.

Невероятно озадаченная, я пробормотала заготовленный вопрос насчет нашей фотокамеры-ловушки.

— Ах да… — протянула она. — Фотографический аппарат… Нет-нет, от него никакого проку. Хотя идея была очень неплохая. Спасибо, Мэри. А теперь, дорогая, мне нужно возвращаться к хозяйству…

После разъединения линии я не сразу отняла трубку от уха. Миссис Хадсон даже не спросила, хорошо ли я питаюсь!

Абсурдное желание все бросить и поехать в Суссекс я подавила, но лишь до субботы. Усевшись утром в поезд, следующий на юг, в полдень я уже толкала ручку кухонной двери в доме Холмса.

Мгновение спустя я едва не разбила о створку нос, поскольку дверь не отворялась. Она была заперта изнутри.

Никогда на моей памяти миссис Хадсон не запиралась на кухне. И уж конечно, ей незачем это делать днем, когда дома Холмс. Я могла поклясться, что изнутри доносились звуки. Мою попытку заглянуть в окно пресекла веселенькая занавеска, не оставлявшая ни единой щелки.

— Миссис Хадсон! — позвала я.

Никакого ответа. Возможно, внутри шумела кошка? Я прошлась вокруг дома, подергала застекленные двери — заперто! — и едва протянула руку, добравшись до парадного входа, как створка приоткрылась. В узкую щель выглядывала миссис Хадсон, крепко упираясь башмаком в низ двери.

— О, миссис Хадсон, вы здесь! А я уже подумала, что отлучились!

— Добрый день, Мэри. Я не ждала, что вы вернетесь так скоро. К сожалению, мистер Холмс все еще на континенте.

— На самом деле я приехала повидать вас.

— Ах, Мэри, мне так жаль, но я не могу вас впустить. Из отсутствия мистера Холмса я решила извлечь максимум пользы и устроила грандиозную уборку. Сейчас в доме такой беспорядок! Вам, дорогая, следовало бы предупредить меня.

Быстрый взгляд на ее опрятную прическу и чистые руки убедил меня, что вовсе не уборкой она сейчас занимается. Но напуганной, словно заложник, миссис Хадсон тоже не выглядела. Просто казалась озабоченной. Я решила задержать ее в дверях, пока не отыщу ключ к разгадке странного поведения.

Но хозяйка, несмотря на мою решимость, каждый новый вопрос встречала все холоднее и наконец захлопнула передо мной дверь. Проскрежетал задвигаемый засов, а затем раздались шаги миссис Хадсон, уходящей на кухню.