Новое платье королевы - Наталья Андреева

– Нет!

– Отбой не позже одиннадцати.

– Нет!

– Я лично прослежу, чтобы ты не болтался по ночным клубам. Работать, Ричард, работать. Жду.

Носков услышал гудки. Он постепенно начинал осмысливать происходящее. Полтора года работы псу под хвост из-за идиотки, которая не выдержала нервного напряжения и стала глотать стимулирующие таблетки! Поначалу «экстези», потом кокаин, а теперь что? Какой дряни Татьяна перебрала? Впрочем, особого значения это не имеет. Крах. Скандал. Конец всему. Эта дрянь все испортила. Имеется ввиду Татьяна и ее пагубная привычка. А поначалу была на все готова, лишь бы увидеть дальние страны и услышать восторженные крики толпы. Да здравствует Королева! Он поздно понял, что Танечка любит покушать. Та умело прикидывалась созданием бесплотным и питающимся нектаром цветочным, а сама грезила о кремовых тортах. Ни тортов, ни пирожных ей не давали, и раздражение против этого постоянно росло, пока не закончилось нервным срывом. Диета при ежедневных физических нагрузках и суровом рабочем графике оказалась Танечке не по силам. Она нашла спасение в наркотиках. Балованная девочка из обеспеченной семьи, любимый ребенок, подарок маме и папе на старости лет. Нет, она с самого начала была обречена. Нельзя больше так проколоться. Проще из умницы, серой мышки, сделать красавицу, чем умницу из красивой дуры. Сие невозможно.

Ричард зевнул и спустил ноги с кровати. По профессии он был стилистом, художником, и в идеале видел перед собой чистый лист бумаги вместо лица. С прорезями для глаз и рта. Допустимы еще дырочки для носа, чтоб не задохнулась. Берешь коробку с гримом, взмах рукой, и… Волшебное преображение. Быть может, это судьба? Шанс Ричарда Носкова. Все должны увидеть, какой он великий художник. Что ж, Королева умерла. Да здравствует новая модель! За работу! И, окончательно проснувшись от этих сладкий мыслей, Ричард надел, наконец, носки.

Королеву выбрала свита

Эта штука называлась «аквариум». Девушек приглашали на собеседование, предлагая должность личного секретаря. Они приходили, рассаживались в приемной и ждали, когда их начнут вызывать к директору. Каждая была уверена, что все начинается именно с общения в кабинете. Девушки весело болтали друг с другом, вставали, ходили, садились, смеялись, поправляли прически и макияж, и не знали при этом, что отбор уже идет. Одна стена приемной была прозрачной. Вернее, с той стороны, где находились девушки, это было огромное зеркало. Именно перед ним они и вертелись, склоняя на бок хорошенький головки и любуясь ровными зубками и стройными ножками. Но ни одна из девушек не знала, что по ту сторону зеркала за их милыми ужимками наблюдает группа придирчивых специалистов, снабжая каждый жест не очень лестными комментариями.

Просмотр организовала Евгения Львовна через своего хорошего знакомого. Она знала о слабости директора одной солидной фирмы к хорошеньким девушкам. Тот часто менял своих секретарш, и обращался иногда в модельное агентство Евгении Львовны Раскатовой с просьбой переадресовать профессионально непригодных красавиц ему. За интересом бизнесмена не было ничего предосудительного. Он любил красоту как предмет культовый, не для личного пользования. Красивые лица и тела доставляли бизнесмену ни с чем не сравнимое удовольствие. Он просто смотрел. И устроил у себя в офисе этот «аквариум», где почти ежемесячно проводил отбор секретарей для своей не маленькой фирмы. Теперь же Евгения Львовна попросила у знакомого ответное небольшое одолжение, и расположилась по ту сторону зеркала вместе с Ричардом Носковым и Олегом Новлянским. Первый был стилистом в ее агентстве, второй – хореографом.

Русские женщины были в большой моде. Евгения Львовна с этого и жила. Она давно уже поняла: в мировых столицах моды грядут русские сезоны, и поспешила открыть модельное агентство. Да и в стране ее подопечным работы хватало. Евгения Львовна поначалу самолично отбирала девушек, на время, становясь для них матерью родной. Потом по стране поехали ее рекрутеры. «Рабочий материал» селили на съемных квартирах, кормили, обучали, потом пускали в дело. Два – три года, и отпускали на вольные хлеба. Индустрии моды, этому безжалостному Молоху, постоянно требовались новые лица. Что будет со старыми, мадам Раскатову не интересовало.

Но был и штучный товар. Те, с которыми Евгения Львовна работала с особой любовью, кого опекала лично и не отпускала от себя ни на шаг. Потому что знала, что продаст баснословно дорого.

Мода, тут уж ничего не поделаешь. На Конкурсах Красоты хорошие призовые деньги, а по итогам баснословные контракты. Евгения Львовна готовила участниц, она же брала откаты. Ведь сколько приходилось возиться с «материалом»! Особенно на экспорт! Надо не только научить модели красиво двигаться, но и красиво говорить. У выигравших конкурс, случается, берут интервью. А иностранные языки? А манеры? Никто из ее подопечных не в обиде. Мадам Раскатова вкладывает в девушек деньги, она же получает дивиденды. Организовывает контракты. Получает проценты. Все будет хорошо, только надо делиться.

Одну из своих девушек, Танечку Петухову, Раскатова воспитывала именно как будущую Королеву Красоты. Этот заказ разместили в ее агентстве, пообещав солидные призовые. Если девушка достойно выступил на самом высоком уровне. Евгения Львовна подозревала, что такой заказ получила не она одна, и очень уж хотелось выиграть. Доказать свою профпригодность. Уровень мастерства определяют победы. Громких побед за Евгенией Львовной и ее агентством пока не числилось, и мадам Раскатова решила: пора! Полтора года билась! Танечку не засвечивали в показах мод, готовили ее «трудовую» биографию, учили языку, раскованности, и, в то же время, королевской сдержанности. Конкурс красоты – это не стриптиз-шоу. И не съемки для мужского журнала. Все должны почувствовать, что перед ними порядочная девушка из хорошей семьи, умненькая, а не только хорошенькая, которая главную свою цель видит в том, чтобы окончить высшее учебное заведение и заниматься благотворительностью будучи в должности Первой Красавицы. Евгения Львовна столько вложила в Танечку, что не сомневалась в ее победе. Если бы не скандал, и Танечку, и Евгению Львовну ожидал успех.

Теперь все рухнуло. Раскатова кусала локти. Ну почему не прислушалась к Носкову? Тот всегда был против балованных маменькиных дочек. Говорил, что ставку надо делать на «материал» из глубинки. На «железную леди», сильную личность. Мол, красота безвольная – это инструмент для чужого удовольствия. Зато со стальными нервами и железной волей – уже для своего. Надо было, чтобы претендентка знала: это единственный в ее жизни шанс. И вложилась бы без остатка, наплевав на свои капризы и личные обиды. Чтобы умела проигрывать. С достоинством и улыбкой на лице, со словами благодарности в адрес удачливой соперницы. Но и выигрывать умела бы тоже. Да так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений: она лучшая!

Конечно, в распоряжении Евгении Львовны всегда имелись миловидные девочки. Они умели красиво ходить по подиуму, носить вечерние платья и беспрекословно выполнять любые приказы хозяйки. Но все они были натасканы именно как профессиональные манекенщицы. Движения заученные, лица безразличные. К тому же, все они участвовали в показах мод, и давно уже примелькались. И как быть с «трудовой» биографией?

Вот поэтому и сидела теперь Евгения Львовна Раскатова в маленькой комнате, за зеркалом, разглядывала девушек, которые и не подозревали о том, что их придирчиво изучают.

Это была уже третья партия красавиц. Объявление в газете дали вчера. Аппетитный кусочек сыра: «Солидная фирма объявляет конкурс на должность секретаря. Зарплата высокая, в у.е. Обеды в офисе, оплачиваемый отпуск. Требования к кандидаткам: возраст до двадцати лет, рост от 175 см, привлекательная внешность, английский разговорный» Кроме объявления был дан запрос в несколько кадровых агентств. Те ухватились за жирный кусок в виде комиссионных и присылали кандидаток большими партиями. Недостатка в девушках не было. Дело в том, что ошибиться было нельзя. Сроки поджимали. Плохого секретаря можно уволить, но, выбрав сейчас претендентку на королевский трон, работать с ней пришлось бы до конца. До победного.

Заполненные анкеты лежали перед Раскатовой. У нее уже в глазах рябило. Лица, даты, цифры, объёмы бедер, талий и грудей. Дело было бы давно уже сделано, но троица никак не могла прийти к единому мнению. Если Олега полностью устраивала пластика кандидатки, то Ричард категорически отказывался делать ей лицо. Он тут же заявлял, что не видит в девушке той индивидуальности, на которой можно было бы сыграть. Когда Носков эту индивидуальность находил, возмущалась Раскатова. Ее не устраивали анкетные данные. Нарвавшись на неприятность один раз, она не хотела таких же проблем снова. Уцепившись же в какую-то анкету и получив согласие Ричарда, Евгения Львовна тут же натыкалась на критику со стороны хореографа. Олег Новлянский возмущенно обзывал претендентку коровой и заявлял, что за месяц может обучить ее только танцу маленького слоненка, но никак не лебедя. Они ругались уже третий день, а дело не двигалось. Наконец, все трое охрипли и утомились. Ричард устало взглянул через зеркало на подошедшую девушку: