Следы по кругу - Вениамин Бычковский

Но вернусь к первой своей «смерти» в М-ской зоне, которая закончилась, к счастью, утренним пробуждением без каких-либо следов насилия, более того, сердце было наполнено неземной радостью. Словно ничего ужасного и тревожного накануне не было. В тот момент во мне жила только радость, от которой я даже забыл на время, где нахожусь. Но увидев в пространстве россыпи и гирлянды мелких «шариков», тут же вспомнил многое, в том числе и последнюю ночь. Теперь же это совсем не беспокоило, ведь мое тело ни снаружи, ни изнутри не испытывало каких-либо неудобств: покалывание, тяжесть, страх – все ушло. А то, что мельтешило перед глазами, не отражалось на моем самочувствии, напротив, даже забавляло. Тогда же я сделал первые снимки того, что вижу по сей день и, конечно, продолжаю фотографировать.

За семь дней моего пребывания в зоне было много чудес, и большая часть из них уже не раз описывалась в печати, так что нет смысла повторяться. Расскажу о других «чудесах» – аномалиях в моем сознании.

Первое время моя жизнь в городе шла спокойно. Покалывание прошло, ночные кошмары прекратились, и к походам в М-ский треугольник я скоро относился как к обычным путешествиям, не более. Правда, на память о них осталась способность видеть «шарики». Но вскоре что-то стало твориться с моим настроением, оно менялось мгновенно. Казалось, оно черпало тоску из «пустого» пространства и заполняло мое сердце тоской доверху. Вид незнакомого прохожего мог стать причиной того, что мое сердце начинало разрываться от боли и тоски за этого человека. Повсюду я невольно видел только несчастные судьбы. В такие моменты меня будто выталкивало из меня самого и вталкивало в их жизнь, протаскивало сквозь их жизнь, сквозь все их тяготы и выбрасывало на улицу, на тротуар, под ноги прохожим. Теперь я боялся не ночей, а светлых дней и людей, казалось, что я безнадежно обречен стать одним из них помимо моей воли. Любой резкий разговор, а тем более плач потрясали меня до глубины души, от крика во мне что-то падало и разбивалось и заполняло мою душу осколками, которые беспрестанно кололи и резали. Эти чувства, эта душевная боль терзали меня каждый день, вызывали сотни других переживаний, и все это восставало против меня и моей жизни, и я уже не мог из этого вырваться. Целыми неделями я думал о тех, кто успел умереть раньше, и завидовал им. Во мне подымались тревога и чувство безысходности. Черные дни в настроении возникали сами собой и тянулись все дольше. Скоро стали хватать за горло острые приступы необъяснимой и беспредметной тоски.

Я пытался приурочить это тяжелое самочувствие к различным внешним обстоятельствам, но сам же чувствовал, что дело не в них. И тем крепче я цеплялся за работу в туризме, путешествия, тогда – единственное надежное «пристанище». Но в один день этого «пристанища» не стало. Случилось это на берегу Черного моря. Я сидел на пляже и, всматриваясь в волны, пытался настроиться на плаванье под парусом, однако настроение расплывалось внутри меня, словно песочный городок после набежавшей волны. Как вдруг белый парус вдалеке показался мне наконечником стрелы, пронзившей насквозь морскую пучину. Но прежде каким-то образом пронзил насквозь меня, мою жизнь, мое сознание. И от этой раны внутри меня стала растекаться новая, горячая кровь, которая выжигала все изнутри и взамен вливала невообразимую твердость и силу.

Что случилось тогда со мной, я не отвечу и сейчас, только в тот момент я шагнул к морю совсем другим человеком. От меня прежнего осталась всего лишь плоть, которая еле-еле вмещала обновившееся нутро. В какие-то секунды было обесценено все, чем я жил. Как будто я умер и заново родился одновременно, даже сердце мое не успело остановиться, а тут же стало разгонять по всем сосудам новую жизнь, данную неведомой и невидимой силой из пространства. Пусть оставался прежний земной облик, но отныне в нем жила новая воля, враз изменившая весь смысл жизни.

С того самого дня началось отрицание всех устремлений прошлой жизни. Не скажу, что это происходило без боли, но новые страдания вызывали необъяснимую свободу. Такую свободу, которая исключила все удобные, привычные и желанные атрибуты бытия. Но иного пути для меня уже не существовало. Я пожертвовал всем: семьей, уютной городской квартирой, интересной работой. Произошел некий разлом, разрыв биографии, другими словами, внутренний обвал, факт внезапности которого удивлял не только знавших меня людей, а в первую очередь – меня самого. Переживая неожиданность и катастрофичность всего происшедшего, я не ощущал смертельную болезнь или тоску, а скорее наоборот – жгучую радость и рождение.

Свои ощущения я таил глубоко в себе, понимая, что попытка заговорить о них привела бы к полному разрыву со всеми окружающими, принявшими мои невнятные слова за нечто бредовое. Тогда меня поддерживало одно – ко мне пришло благодушие, ведь я уже твердо верил, что жизнь каждого из нас ведется Волею свыше, так что не следует беспокоиться ни о чем, помимо задач, которые ставит перед нами родное сердце. Эта вера была наивна и хрупка, но именно в этой наивности и оторванности от земли была та чистота, которую я видел в вере великих подвижников, и она покорила меня, она стихийно вошла в душу, она была желанной, охватила меня как волна, и мозг мой рабски подчинился ей. Наступил покой, существование мое стало ясным и тихим. Вся моя энергия ушла куда-то внутрь, к глубочайшим тайным переживаниям. Меня как никогда влекло одиночество, и во мне появилась любовь к пустынным, тихим местам, где между мной и Богом была только одна моя мысль и «шарики» М-ской зоны, с которыми я уже не играл, как прежде. В уединенных местах, где я прожил более десяти лет, «шарики», можно сказать, преобразились и стали видеться мне во всей красе. С того же времени я стал относиться к ним как к ангелам-хранителям, которые всегда рядом и реют со всех сторон. Это неописуемое состояние быть захваченным и ведомым какой-то независимой силой, которая совершенно свободна от человеческих глупостей.

Хаотическое движение таинственных «шариков» перед моим взором будило мою мысль и заставляло искать сокровенный смысл во всем, что меня окружало. Сколько явлений вдруг обнажалось благодаря моим круглым маленьким ведунам. Только благодаря им мое созерцание смогло преодолеть ограниченный порог моего сознания и научилось видеть даже в страшном всего лишь часть бытия, имеющую такое же право на внимание, как и всякое другое бытие. И потом, дальше, нигде ничего случайного, и испытываешь наслаждение, оглядываясь по сторонам при таких открытиях, как бы желая узнать, кто это всматривается, кому это доставляет радость – так оглядываются дети, когда они увидят что-нибудь новое. Мои переживания все больше смещались в область невидимого.

Но это совсем не значит, что я стал отрицать внешний мир, более того, именно он является источником всех моих воображений, но таких, которые оживают в пространстве, приобретают цвет, форму, тепло, силу.

Природа, вещи нашего обихода кажутся нам случайными только до тех пор, пока мы все явления и вещи не поймем нашим внутренним разумом и тем самым не преобразим их. Именно в этом и состоит наша задача – принять в себя это преходящее, бренное, чтобы их сущность в нас снова восстала и этим наполнила сокровищницу вечности.

Скорее всего, именно в том и состоит величие человека, что в нем могут происходить такие чудеса, как превращение видимого в невидимое. И, поверьте, такое чудо стоит не меньше, чем невидимое превратить в видимое.

Это не только мой опыт пережитого и осмысленного, и уж совсем не новый порядок бытия или новое сознание, все это можно легко обнаружить в древнейших преданиях, в строчках поэтов, в живописи, музыке, словом, во всем, что подчинялось когда-либо вдохновению человеческих чувств. Только взлетая над землей, хотя бы в воображении, человек поймет истинную цену земной жизни – идеям, людям, вещам.

Конец ознакомительного фрагмента.