Если останемся живы... - Андрей Быстров

Хозяин встал с заскрипевшего кресла, отвернулся к окну, борясь с желанием извиниться и одновременно опасаясь уронить достоинство. Противоборство эмоций вылилось в нейтральную реплику…

— Дождь какой противный с утра… А еще вчера была отменная погода.

Гость подошел, остановился рядом. Ко второй половине дня тучи сгустились еще больше, и дождь полил сильнее. Около минуты собеседники молча наблюдали за катящимися по стеклу холодными каплями.

— Вы должны принять решение сегодня, — негромко, обращаясь в сырое пространство за окном, произнес гость. — Ведь завтра…

— Да, да… — рассеянно отозвался седой. — Кстати, что по номеру первому?

— Джон Уинстон Каннингхэм, — машинально уточнил гость. — Местопребывание в настоящее время — Нейпле, штат Флорида, США. Адрес…

Владелец кабинета махнул рукой.

— Не надо. Зачем мне его адрес? Достаточно, если он известен тем, кому следует его знать…

Гость посмотрел на запястье, на неброские, но максимально точные часы.

— Мне пора.

Он намеренно не возвращался к разговору о Корине, зная, что получит указания точно в срок. Добавить же к сказанному ему было нечего. Он и сам не был абсолютно уверен в своей правоте.

И все же он чувствовал облегчение. Ответственность уже не на его плечах…

Седого человека в твидовом костюме занимали совсем иные мысли. Проблема пятого номера в списке, конечно, была важна, и неправильное поведение в отношении Корина могло обернуться серьезными осложнениями. Однако это была лишь одна проблема — и не самая сложная. Списком из восьми имен непосредственно занимался его гость, а хозяину приходилось удерживать в голове, контролировать и координировать задачи во много раз более масштабные, в которые люди из списка входили лишь как частный случай, деталь общего замысла.

Гость попрощался и покинул апартаменты. Разумеется, он до вечера, до условленного часа будет находиться у телефона — в машине, в офисе, дома, в ожидании окончательного решения. А оно созреет само — задание мозгу дано, подсознание взвесит все за и против и выдаст результат в нужную минуту. Поэтому седой включил компьютер и углубился в разработку иных деталей… Но через минуту выключил машину, с удивлением прочитав на экране безотчетно набранную строку:

«Если промахнулся — все равно на сколько».

Он основательно нуждался в отдыхе…

Его гость мчался сквозь серое марево дождя в серебристой «Ауди». Несмотря на раннее время суток, пришлось включить противотуманные фары — видимость все ухудшалась.

Не слишком ли большое значение придал он Корину? В любом случае это лишь один человек… Но нередко тончайший расчет губит именно ошибка в одном знаке.

В отвратительном настроении он прибыл домой и отдал распоряжение, чтобы его связали с Дженсонвиллом, штат Флорида. В ходе состоявшегося разговора он больше слушал, чем говорил, и удовлетворенно кивал головой, несмотря на то, что далекий собеседник не мог его видеть. После короткого диалога, показавшегося бы непосвященному пустой болтовней, он вытащил из холодильника бутылку кока-колы и устроился в кресле со стаканчиком в руке в ожидании звонка седого человека в твидовом костюме. Он ждал только одного слова, «да» или «нет», положительного или отрицательного разрешения вопроса о Корине Сергее Николаевиче.

Зуммер аппарата тихонько заверещал. Пластмассовый стаканчик упал в корзину для бумаг.

— Слушаю.

В трубке глухо прозвучал голос седого:

— Касательно пятого имени в списке. Я проанализировал ситуацию…

— И ваш ответ?..

— Да.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Угроза

1

«Ситроен» Корина неспешно вывернул из-за угла улицы Риволи и покатил в сторону Сен-Дени — исторического центра Парижа, где в седьмом веке и позже королевские кортежи направлялись на службу в Нотр-Дам. Теперь улица Сен-Дени сверкала бесчисленными зеркальными витринами секс-шопов и прочих похабных заведений, переселившихся сюда с бульвара Клиши и Пляс Пигаль. Золотое летнее солнце слепило глаза. Корин опустил дымчатый козырек над ветровым стеклом, спасаясь от прямых жалящих лучей.

Он припарковал машину возле входа в любимый ресторанчик «Латойя», почти пустой в эти утренние часы. С тех пор, как Стефи уехала в Германию, дабы распорядиться недвижимостью в Мюнхене, Корин старался питаться вне дома — вид словно осиротевших стен навевал тоску. Он звонил в Мюнхен каждый день по два раза, да и уехала Стефи ненадолго, и все же сильно скучал.

Люди, внесшие его в таинственный список под номером пять и основательно покопавшиеся в его биографии, во многом ошибались, в частности, в отношении его семейного положения. Корин не был женат на Стефании Джонсон, несмотря на все ее настояния. Его прошлое, когда он оказывался втянутым в мрачные и кровавые события и чудом остался жив, неопределенное настоящее и совсем уж туманное будущее не давали права на покой и уверенность — две вещи, которых он жаждал всей душой и которых был лишен.

Корин заказал подошедшему официанту легкий завтрак и бутылку минеральной воды — жара усиливалась. Он бросил взгляд на часы. Попросил принести телефон и позвонил в Мюнхен, в отель, где остановилась Стефи. Никто не ответил. Корин с досадой положил трубку.

На мгновение в зале стало темно — вход загородила могучая широкоплечая фигура. Корин знал этого человека, они познакомились в Неаполе, быстро прониклись взаимной симпатией и часто обедали вместе в ресторане «Латойя» во время наездов Александра Эпилгейта в Париж.

Эпилгейт служил под началом полковника Коллинза, и сперва их контакты с Кориным носили чисто деловой характер — майор помогал в обработке материалов последней операции Корина. Однако открытый, приветливый Эпилгейт постепенно растопил лед недоверия, хотя близкими друзьями они и не стали.

Эпилгейт сразу прошагал к барной стойке, не заметив сидящего в углу Корина. Он выглядел серьезно-озабоченным и пробыл в ресторане не более пяти минут, позвонив кому-то и выпив бокал освежающего напитка. Корин на секунду задумался. Не имеет ли хмурый вид майора отношения к недавнему звонку Коллинза?

Полковник позвонил Корину под вечер три дня назад, не спрашивал ни о чем конкретном и ничего не предлагал. Разговор казался осторожным, прощупывающим и оставил Корина в недоумении.

Положив деньги на столик, Корин вышел вслед за Эпилгейтом. Тот уселся в машину и дал газ. Корин мог бы последовать за ним в «Ситроене», но зачем? Какое ему дело до забот и планов эмиссара ЦРУ? И без того ясно, что майор приехал в Париж не отдыхать.

Так или иначе, смутное беспокойство не покидало Корина. Он решил позвонить Эпилгейту вечером — в отель «Лион», где тот всегда останавливался в Париже.

Автомобиль майора скрылся из вида. Корин не спеша подошел к «Ситроену». Солнечный луч блеснул в зеркале заднего обзора, где над крышами таяли в чистом горячем небе невесомые паутинные облачка.

Он не обладал даром ясновидения и не мог знать, что кроется за их безмятежностью. Небеса таили угрозу.

2

Джон Уинстон Каннингхэм успел основательно отвыкнуть от тридцатиградусной жары, а сегодня она царила повсюду в небольшом курортном городке Нейпле, штат Флорида. Солнце едва не растопило линолеум, покрывающий пол лоджии номера Каннингхэма в отеле «Фор Сизенс», где начальник отделения «М» ЦРУ США остановился неделю назад.

Предполагалось, что Каннингхэм должен наслаждаться честно заработанным отпуском. Какое там!

Жара просачивалась не только под легкую белоснежную рубашку, но словно под самую черепную коробку, и никакие прохладительные напитки, коими в изобилии был снабжен бар, помочь в принципе не могли.

Каннингхэм прилетел во Флориду прямо из Скандинавии. Там в определенных кругах его знали как Свена Лундквиста, коммерсанта. В реальности же он провел и успешно завершил труднейшую операцию по разоблачению и захвату террористической группировки «Красный рассвет», не дававшей ЦРУ покоя с 1987 года. Многочисленные предыдущие попытки уничтожить ее оказывались безрезультатными. Люди ЦРУ исчезали бесследно. Каннингхэму удалось то, что не удавалось другим, и с маленькими потерями — погибли лишь двое из его труппы, а его собственное предплечье было задето прецессионной пулей с пустотелой головной частью.

Новый директор ЦРУ Майкл Каренс, назначенный вместо скомпрометированного скандалом вокруг дела Олдриджа-Эймса директора Уолси, поздравил Каннингхэма с успехом шифрованной телеграммой, однако не выразил готовности предоставить ему отпуск. Пришлось действовать обходными путями, через Фрэнка Коллинза, и это оказалось неожиданно легко. Каннингхэма ценили, его берегли. В засекреченных досье, похороненных в недрах компьютеров ЦРУ, его фамилия числилась в так называемой «первой десятке» — среди лучших, надежнейших, самых опытных сотрудников.