Проект «Генезис» - Игорь Марченко

На то, чтобы закрепиться на орбите, потребовалось двадцать часов и сорок три подбитых крейсера. За это время мы вымотали себе все нервы ожиданием сигнала к десантированию. С разрешения лейтенанта Торнвальда я подсоединил свой киберком к сигналу, идущему с наружных камер корабля, и в ужасе уставился на зрелище, способное повергнуть в трепет богов…

Сквозь разрывы в ядовито-зеленой облачности были видны бушующие на поверхности пожары. Они придавали и без того мрачной планете Гозор IV просто дьявольский вид. Черные тучи дыма и пепла растянулись в атмосфере на многие тысячи километров, затягивая панораму жирной копотью. Разбуженные от долгого сна вулканы истекали кровавыми мерцающими лентами лавы, превращавшейся в озера и целые моря. Кратеры, словно язвы, усеяли обширные территории, появившись на месте городов и крепостей. Наш ответный удар застал защитников врасплох. Бомбардировку Гозора планировали долго и обстоятельно, в надежде нанести планете как можно меньший ущерб. В нашем случае – если планета не раскололась на части, а лишь покрылась пылевой оболочкой, бомбардировка считалась удачной. Высадка в таких условиях была малоприятной, но возможной.

Спустя пять часов мы получили долгожданный приказ на подготовку к высадке на плацдарм у мыса Симакова, расположенный южнее Новой Слободы – непризнанной столицы Северного Гозора. Правда, местные жители после очередного восстания быстро поменяли земные названия на более привычные. Не знаю, чем им мешали прежние, но суть от этого не изменилась. Местность ужасная – густые леса, непроходимые болота, высокие горы. Приказ был ясен как божий день – найти врага и уничтожить, а захваченных колонистов по возможности освободить. Что может быть яснее?

Я без всякого воодушевления устроился внутри гравикомпенсационной паутины, спасавшей от убийственных ускорений. Дурные предчувствия снова глодали меня, отравляя жизнь неопределенностью и страхом.

– Всем доблестным военнослужащим Имперского экспедиционного корпуса посвящается! Держитесь за подгузники, парни, мы летим прямо в ад! – торжественно пропел по громкой связи довольный собой пилот.

Выкрутив настройку лихой музыки до предела, он, словно чертов ковбой, завопил дурным голосом и дернул ручку отстрела от материнского транспорта.

Мой желудок мгновенно рванулся к горлу, собираясь вылететь наружу. Музыка была эпохи раннего терранского Ренессанса двадцатого века.

Нужно отдать должное, весьма лихая. Где только он ее раздобыл?

«Очередной чокнутый, помешанный на терранской истории», – мелькнуло в голове.

Падать в полной тишине в сто раз хуже, чем под музыку. Пилот знал: когда жизнь и смерть переплетаются в клубок, можно не бояться дисциплинарного взыскания. Нам всем, как смертникам, было глубоко плевать на все и на всех. Лишь свист раскаленного воздуха за бортом да грохот взрывающихся вокруг ракет и снарядов имели значение. Когда десантное судно мчится вниз со скоростью тысяч километров в час, волнует лишь одно: когда же наконец поверхность, мать вашу?!

Получив несколько скользящих ударов по корпусу, судно в аварийном режиме приводнилось в грязную лужу ближайшего озера. Не без труда выбравшись из полузатопленного корабля, мы бешено заработали руками, плывя к берегу. Над нашими головами с резким свистом проносились энергоразряды и с душераздирающим визгом вонзались в воду, поднимая фонтаны брызг. Чуть не утопив в озере оружие, я одним из первых достиг топкого берега. Спрятавшись за скальную гряду, заросшую черными колючками охадо, посмотрел вверх, в любой момент ожидая падения модуля на свою голову. Небо, пронизанное десантными судами первой ударной волны, озарялось сотнями вспышек разрядов. С вершин скал ударили замаскированные батареи ПВО, и подбитые суда, оставляя за собой дымные хвосты, стали падать на землю, словно перезревшие яблоки.

Ожила радиостанция шлема:

– Зеро-три-ноль-восемь. Выдвигайтесь в составе группы моторизованного прикрытия Кочетова к оборонительным позициям вдоль береговой линии.

– Я Зеро-три-ноль-семь, восьмые все уничтожены! – закричал я. – В квадрате наблюдается очень большое скопление живой силы противника. Артподготовка не дала видимого результата. Внешняя оборонительная линия дотов не пострадала и продолжает функционировать…

Воздух наполнился шелестом снарядов и грохотом разрывов.

– Держитесь, седьмые. Помощь уже на подходе. Не вздумайте отступить, на вашем участке формируется направление главного удара. Приказываю подавить доты на берегу…

Насколько мог охватить мой взгляд, всюду кипела земля, плавился камень, а разбитые вдребезги машины дополняли картину ада. Будь я поэтом, обязательно назвал бы нашу авантюрную высадку низвержением ангелов на грешную землю, где нас уже ждали раскаленная смола и демоны преисподней. Взволнованно наблюдая за усиливавшимся сопротивлением врага, я понял, что мы влипли и еще намучаемся с высадкой – каменистая поверхность не лучшее место для обороны.

Яркий энергоразряд, словно булавка бабочку, пронзил ближайшего ко мне новобранца, когда он на мгновение поднялся из воды в полный рост. Схватившись за грудную пластину скафандра, он с удивлением посмотрел на дыру. Оттуда не выступило ни капли крови, она вся спеклась внутри. Вокруг отверстия светились остывающие края расплавленного металла, с шипением капающего в воду.

– Уйди с огневого рубежа! Ложись! – закричал я, но он меня не слышал.

Как заведенный, прижимая руки к груди, он, шатаясь, шел на бункер, изрыгавший трассы энергоразрядов. Дотянувшись до его ноги, я дернул его вниз – чуть не угодив под обстрел. Выставил ствол из-за скалы и начал бешено обрабатывать амбразуру бункера. Очередь зацепила стрелка, скорострелка быстро захлебнулась и умолкла.

Новобранец был мертв. Я и не заметил, как еще три силовых заряда продырявили его шлем. Его лицо напоминало горелую котлету после часа в микроволновой печи. Это было ужасно.

Прокравшись к изрыгавшему смертоносные лучи доту, я отцепил от пояса вакуумный фугас и закинул его внутрь. Отбегая, я уже не видел, как дот превратился в огненный шар, который мгновенно сжался в одну точку и рассеялся туманом. Это немного облегчило положение моей роты. Бойцы видели мой движущийся маркер на электронных схемах и, словно овцы за пастухом, тянулись следом. Иногда зеленые огоньки живых людей становились красными и неподвижными точками на такблоке. Солдаты, зачищая один бункер за другим, бросали внутрь гранаты и поливали амбразуры антибиотическими излучателями – такое излучение мгновенно убивало любую форму жизни. На горизонте вспухло сразу пять ядерных взрывов, опалив грозовые небеса. Я инстинктивно кинулся на землю, хоть и понимал, что от близкого взрыва ядерного снаряда никакое укрытие не спасет. К счастью, взрывы произошли слишком далеко от нас, но зона высадки «икс» была сметена, а значит, мы еще не скоро получим подкрепление.

Рядом с моей головой застыли раскачивавшиеся гусеницы «Зевса» – стосорокаствольной САУ, судя по цифрам на горящей башне, приписанной к третьей бронетанковой бригаде. Грозная машина была в нескольких местах опалена огнем и здорово потрепана противотанковыми средствами. Из люка высунулся черный шлем танкиста, и глухой голос окликнул меня:

– Эй, пехота! Курящий? Есть чем закинуться?

– Убирай отсюда свою железяку! Все твои давно ушли вперед.

Мне отчего-то вспомнился рассказ о том, что механизированные средства притягивают к себе огонь артиллерии и ракет, ведомых искусственным интеллектом. Не хватало еще, чтобы из-за одного идиота нас накрыло ракетным залпом.

– То есть у тебя совсем ничего нет?

– Нет!

Взревев двигателем и выпустив облако гари, машина специально наехала гусеницами на труп гозорца. Вот уж воистину, на войне каждый развлекает себя, как может; для одних она ад, а для других мать родная. Я был из первой категории. Война была худшим кошмаром, когда-либо произошедшим в моей жизни…

Некогда зеленая долина была настолько изрыта и изуродована кровопролитными боями, что даже неприхотливые к местности танки «Центурион» с трудом ворочались в залитых грязью колеях. Проваливаясь по пояс в воду и жирную грязь, мы брели в сторону уходящего от нас фронта, где передовые эшелоны сильно потеснили оборону врага. Придя в себя после первых часов кошмарной высадки, Имперская армия погнала гозорцев взашей.

– Где лейтенант Торнвальд?

– Где все? Нас бросили?

За меня хватались руками оставшиеся в живых новобранцы, ошалевшие и полностью деморализованные. Те, кто уцелел, спешили прибиться к любой боеспособной группе.

– Да отпустите меня! Откуда мне знать?! – злился я на них, стараясь удержаться на ногах и не свалиться в яму с грязью.

Лес превратился в сплошные воронки. Кое-где из воды торчали чудом уцелевшие стволы деревьев, обожженные до состояния угля.