Ключ судьбы - Антон Николаевич Волохов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А если бы я был кем-то другим? Например, бизнесменом. Знаменитым спортсменом. Олигархом. Я бы заслужил ваше внимание?
– Навряд ли.
– Отчего ж?
– Я не нуждаюсь в спонсорах и дорогих подарках. Мне это не интересно.
Ага, рассказывай. Цену себе набивает, – мелькнуло у меня в голове. А чуть поднадвить, так выкати мне «Бентли» и я вся твоя.
– А кто же интересен? – продолжал я допрос, переходя в атаку.
– Мужчина, – глаза её так и вспыхнули.
Что ж, получается я не совсем мужчина по её мнению. Ладно, теперь уже точно нечего терять.
– Видимо я телосложением не вышел? Бицепсы там, широкие скулы, борода до колен.
– Ну, если эти атрибуты будут способствовать вашим поступкам, то, наверное, да.
– Каким поступкам?
– Мужским поступкам.
У меня что, на лбу написано, что я тряпка? – гудел трансформаторной будкой мой мысленный фон. – Типичная стерва. Где-то я слышал, что лучший способ подавить влюбленность в себе, так это возненавидеть объект своего сладострастия. Продолжу дерзить, сейчас она явит мне всю свою суть.
– Дом построить, сына воспитать, медаль за отвагу на грудь повесить и готов мужчина? – я начинал злиться.
– Плоско мыслите Пётр.
Я не понимал притворство это все, какая-то игра или она просто издевается, увидев худенького программиста не примечательной внешности.
– У вас был отец? – спросила она.
– Дед был. Отец свалил, когда я еще в пеленках ползал.
– И ваш дед построил дом?
– Ну, дачу построил там.
– И вас воспитывал?
– Было дело.
– Ветеран?
– Всю войну прошёл.
– Гордитесь им?
– Горжусь, конечно.
– За все перечисленное гордитесь или за что-то ещё?
Я задумался. Прыткая бабенка. Влезла ко мне в голову и начала там плановую перестановку. За что я горжусь дедом? Да просто за то, что тащил меня и заменил отца. А когда умирать собрался, сберкнижку мне протянул с отложенными деньгами на похороны.
– Просто он сделал все, что должен был.
И тут она заулыбалась. Ехидно так, что-то поняла для себя. Смотрит так лукаво, а в глазах зажглись огоньки, как будто за каждым по торшеру включили.
– Знаете, чем вы отличаетесь от своего деда?
Кажется, она перешла в наступление. А хватил ли эрудиции?
– Видимо тем, что он мужчина, а я нет. Это вы хотели сказать?
– Тем, что он никогда не жаловался на свою жизнь. Угадала? Может он тоже о чём-то мечтал, только не получил чего хотел. Сначала война. Потом сын, которого ваш дед не успел воспитать в годы войны, взял и бросил своих детей и сдох где-то в пьяном угаре. Тут ещё работать надо, потому что внуков надо на ноги поднимать. Да он и не жил даже, просто брал и делал что требуется. Вот это мужчина. Без нытья и позы жертвы в своей голове. Сейчас это модно, каждый второй циничный эгоцентрист или напыщенный нарцисс, одни доморощенные мальчики с мелированной мочалкой на голове и бородой из барбер шопа, которым позавчера тридцатка стукнула.
– У меня нет мочалки.
– Да, потому что вы вся остальная клишированная социальная среда мужского пола.
– Это какая?
– Та, которая вечно ноет о своей яркой индивидуальности и вселенской несправедливости. Считая себя непризнанными гениями, вы пребываете в вечной пассивности, инфантильно пережевывая серые будни, под маской, поглощающей вас депрессии. Только вы знать не знаете, что такое депрессия, потому что это болезнь, при которой в действительности, вы бы даже с кровати не встали сходить в отхожее место или, чтобы пожрать, просто потому что у вас нет никаких планов на жизнь. И лечатся такие вещи медикаментозно, а ваше прикрытое уныние болезнью не является.
– Вы феминистка? Живете с котиками?
– По-вашему, искать себе мужчину среди клишированных, низкосортных безличностных кукол – это феминизм?
– Мой дед не имел высшего образования и был обречен тем временем в своих возможностях.
– Вашего деда я привела в пример, для вашего понимания о мужской сути. Ему никто ничего не был должен, ни Бог, ни сатана, он был независимым и стойким человеком. Брал и делал. Поступал. Делал вещи. Такие люди добиваются успеха на любом поприще, если бы он имел образование, он бы достиг успеха в любой соответствующей отрасли, корабли бы в космос запускал, совершал научные прорывы, за счет усердия, трудолюбия и несгибаемой воли. С таким любая женщина будет счастлива, если она, конечно, женщина.
– А вы женщина? Что у вас там, в голове, кроме набора требований? Сидите тут со своими лекалами и примиряете ко всем подряд. Что вы дадите тому мужчине, о котором так воздыхаете? Зачем ему вообще, такая как вы, если он настолько независим от всех жизненных реалий?
– Может за тем, чтобы мужчина чувствовал себя мужчиной? Чтобы беречь его покой, хранить его тепло и давать гармонию, приносить уют, – голос её становился все мягче, а слова она стала произносить, более растянуто, – быть рядом в минуты, когда сил ни на что не осталось. Поглаживать его по голове, когда он засыпает. Шептать ему на ушко, что он единственный, самый нужный, самый сильный, самый неповторимый. Быть его батарейкой, его стимулом, его светом. Говорить ему как любишь его, как дышишь им, как растворяешься в нём, потому что он мой мужчина, мой единственный смысл жизни.
Последнее она произнесла почти шёпотом. Что-то пошло не так, и я зачем-то глупо спросил:
– А я? – и почувствовал, что к горлу подкатил ком.
– Вы? А что вы? – она оглядела меня сверху вниз. – Вы посредственность, Пётр. Без идей, целей и смысла. Личности в вас нет, набор штампов и стереотипов. Банк с вами не ограбить, в разведку не пойти, Эверест не покорить – надежды никакой. Нам с вами не по пути и спасибо за кофе.
Она встала, положила на стол деньги за кофе и ушла. Стук её каблуков таял в моей голове вместе с моей самооценкой. Во мне играла злость и огромное желание доказать ей…
А что я мог ей доказать?
Часть вторая.
«Безвкусный арбуз»
Я перестал спать и решил залечить душевную рану известным традиционным способом, но оказалось, что быть алкоголиком – это даже дар. Не каждому позволено пить до беспамятства и полной потери личности, мне, например, становилось противно уже после второго стакана горячительного, потому как голова затуманивалась, а боль в сердце не умолкала и все, что мне оставалось – это
