Конец всех песен - Майкл Муркок

Незнакомец похлопал по оттопыривающимся карманам своего пиджака.

- Где-то есть спички. Я склонен носить на себе как можно больше нужных вещей. На случай аварии... Вот они где, - он вытащил большой коробок восковых спичек. - Я бы дал вам весь коробок, но...

- Несколько штук хватит. Вы сказали, что знакомы с ранним девоном...

- Знаком насколько это возможно.

- Тогда пригодится ваш совет. Например, насчет съедобности этих моллюсков?

- Я думаю, вы найдете миалинус аб квадрата наименее приятной. Очень немногие из них ядовиты, хотя определенного расстройства желудка не избежать. Я и сам подвержен таким расстройствам.

- А как эти миалины выглядят? - спросил Джерек.

- О, как двухстворчатые раковины. Их лучше всего выкапывать.

Мисс Ундервуд взяла пять спичек из коробки и протянула ее назад.

- Ваш экипаж, сэр, функционирует хорошо? - спросил Джерек.

- О, да, превосходно.

- И вы возвращаетесь в девятнадцатое столетие?

- В 1895 год, я надеюсь.

- Значит вы можете взять нас с собой?

Незнакомец покачал головой.

- Это одноместная машина. Седло едва вмещает меня с тех пор, как я стал прибавлять в весе. Идемте я покажу вам, - он повернулся и потопал по песку, в направлении, откуда пришел. Они последовали за ним.

- К тому же, - добавил незнакомец, - было бы ошибкой с моей стороны пытаться перенести людей из 1896 года в 1895 год. Вы встретились бы сами с собой, что привело бы к значительной путанице. Допустимо чуть-чуть вмешиваться в Логику Времени, но мне страшно представить, что случится, если пойти на такой явный парадокс. Мне кажется, что если вы обращаетесь с этой логикой так легко, неудивительно, - поймите, я не читаю вам мораль что вы оказались в таком положении.

- Значит вы подтверждаете теорию Морфейла, - сказал Джерек, с трудом тащившийся рядом с путешественником во времени. - Время сопротивляться парадоксу, соответственно регулируя. Можно сказать, отказываясь допустить чужеродное тело в период, которому оно не принадлежит.

- Если есть вероятность парадокса, да. Я подозреваю, что все это связано с сознанием и пониманием нашей группы того, что составляет Прошлое, Настоящее и Будущее. То есть, Время, как таковое не существует...

У мисс Ундервуд вырвалось негромкое восклицание при виде экипажа незнакомца. Экипаж состоял из открытой рамы, собранной из обрезков бронзовых трубок и черного дерева. То там, то тут виднелась слоновая кость, наряду с одной или двумя посеребренными частями и медной катушкой, установленной наверху рамы, прямо под подпружиненным кожаным сидением, обычно устанавливаемым на велосипедах. Перед сидением находилась маленькая панель с приборами и бронзовый полукруг с отверстием для рычагов. В остальном машина состояла из никеля и стекла. И имела изношенный вид, с потертостями, вмятинами и трещинами во многих местах. Позади седла был укреплен большой сундук, к которому сразу же направился незнакомец, расстегивая бронзовые пряжки и откинув крышку. Первым предметом, вытащенным из сундука оказался двуствольный пистолет, который он положил на седло, затем извлек тюк кисеи и тропический шлем от солнца, и, наконец, обеими руками незнакомец вытащил большую соломенную корзину и поставил ее на песок к их ногам.

- Это может пригодиться вам, - сказал он, убрав остальные предметы назад в сундук и вновь закрепив застежки. - Это все, что я могу сделать для вас. И я уже объяснил, что не могу вас взять с собой и почему это невозможно. Вы же не хотите встретиться с самими собой посреди площади Ватерлоо? - засмеялся он.

- Вы имеете в виду площадь Пикадилли, сэр? - нахмурившись спросила мисс Ундервуд.

- Никогда не слышал о ней, - ответил путешественник во времени.

- А я никогда не слышала о площади Ватерлоо, - сказала ему. - Вы уверены, что вы из 1894 года?

Незнакомец почесал щетину на подбородке, выглядя немного обеспокоенным.

- Я думал, что прошел полный круг, - пробормотал он. - Хм, вероятно, эта вселенная не совсем такая же, как та, что я покинул. Может быть для каждого нового путешественника во времени возникает новая хронология? Может, существует бесконечное число вселенных? - его лицо оживилось. Должен сказать, что это прекрасное приключение. Вы не голодны?

Мисс Амелия Ундервуд подняла вверх прекрасные брови.

Незнакомец показал на корзину.

- Моя провизия, - сказал он, - пользуйтесь ей, как угодно. Я рискую отправиться без запасов еды до моей следующей остановки - надеюсь, в 1895 году. Ну, мне пора отправляться в путь.

Он поклонился и поднял на изготовку свой хрустальный стержень. Взобравшись в седло, он вставил стержень в бронзовую панель и проделал какие-то регулировки с другими приборами.

Мисс Ундервуд уже поднимала крышку корзины. Ее лица не было видно, но Джереку показалось, что она еле слышно напевает себе под нос.

- Желаю удачи вам обоим, - бодро сказал незнакомец, - уверен, что вы не застрянете здесь навечно. Это маловероятно, не так ли? Я имею в виду, какая бы была находка для археологов, ха, ха! Ваши кости...

Раздался резкий щелчок, когда незнакомец сдвинул свой рычаг, и почти сразу же машина времени начала становиться все менее и менее отчетливой. Медь заблестела, стекло замерцало, что-то, казалось, быстро начало вращаться над головой незнакомца, и вскоре он и машина стали полупрозрачными. В лицо Джерека ударил неожиданный порыв ветра, возникшего ниоткуда, а затем путешественник во времени исчез.

- О, смотрите, мистер Корнелиан! - воскликнула мисс Амелия Ундервуд, извлекая свой трофей. - Цыпленок!

2. ИНСПЕКТОР СПРИНГЕР ВКУШАЕТ ПРЕЛЕСТИ ПРОСТОЙ ЖИЗНИ

В последующие два дня и две ночи определенная напряженность в отношениях, исчезнувшая было перед появлением путешественника во времени, но затем вновь появившаяся, все еще существовала между влюбленными (потому что они были влюбленными - только ее воспитание отрицало это), и они беспокойно спали, вместе, на постели из веток папоротника, где им ничто не угрожало, кроме любознательного внимания маленьких моллюсков и трилобитов, которым теперь в свою очередь, нечего было бояться благодаря корзине, набитой консервами бутылками в количестве, достаточном для поддержания сил целой экспедиции в течении месяца. Ни крупные звери, ни неожиданные перемены погоды не угрожали нашему Адаму и Еве. И только одну Еву мучил один внутренний конфликт, а Адам испытывал только простое недоумение, но он был привычен к этому, а неожиданные перемены и капризы судьбы составляли суть его существования до недавнего времени - все же его настроения, не быть такими, как раньше. Они пробудились, эти настроения, где-то на рассвете в то утро, и красота, которая по своей утонченности превосходила любое произведение искусства. Огромная половинка солнца так заполняла линию горизонта, что окружающее небо сверкало тысячами оттенков цвета меди, а солнечные лучи, распростертые над морем, казались индивидуально раскрашенными - голубые, желтые, серые, розовые - пока не сливались снова, вместе в вышине над пляжем, заставляя желтый песок сверкать белым светом, превращая известняк в мерцающее серебро, а отдельные листья и стебли папоротников в зелень, кажущуюся почти разумной, настолько она была живой. И в центре этой панорамы находилась человеческая фигура, вырисовываясь на фоне пульсирующего малинового цвета полукруга в бархатном платье цвета темного янтаря, с горячими, как пламя, золотисто-каштановыми волосами, белые руки и шея отражались нежнейшими оттенками самого бледного мака. И там была музыка - ее звонкий голос, декламирующий любимое стихотворение, содержание которого слегка не соответствовало окружению: