Лжепророк - Фэн Шань

Я почти не помнил их с тех пор, как мы виделись в последний раз. Мама рассказывала, что я провёл в «глухих местах» первые несколько лет жизни — но я забыл и об этом. При упоминании их села в моей голове возникали какие угодно картинки, кроме настоящих: то как мы с одноклассниками шушукались, кто в здравом уме остаётся прозябать в таких далёких далях; то какие передачи про это я смотрел по ТВ; то что пересказывали мама и папа… Но ни одной живой картинки.

Родители говорили, что в «глухие места» уезжают те, кто не может вписаться в городской ритм, или те, кому город оказывается не по карману. Например, старики.

Колёсико моего чемодана угодило в выбоину на дороге, из-за чего я дёрнулся и встал. Мама налетела на меня и тут же заругалась:

— Смотри под ноги! Из-за тебя я не отправила реакцию в эфир! — с досадой цыкнула она.

Я поджал губы и со всей силы дёрнул на себя чемодан. Выскочив из ямки, тот подлетел и едва не отдавил мне ногу. Как я ненавидел его в тот момент!

— Поторопись, твой поезд уже на путях, — махнула мама куда-то в сторону, а я только коротко ответил ей: «угу».

Я не знал, когда родители позволят мне вернуться и позволят ли вообще. До сих пор они не касались этой темы и говорили только о том, как отправят меня к старикам.

Чтобы продолжать учёбу, мне пришлось взять с собой наручный экран. После провала тестирования меня должны были перевести в дешёвое дистанционное заведение. Что ж, тем проще.

Когда я сел в поезд, то не успел даже помахать матери рукой, как увидел её спину. Бросив моему соседу, чтобы вовремя напомнил мне выйти, она покинула вагон и, продолжая спешно набирать символы на клавиатуре наручного экрана, скрылась в здании вокзала.

Сначала я едва не разрыдался. Мне даже пришлось поджать губы, чтобы не выказать слабости чужакам, заполнявшим вагон. В тот момент мне казалось, что весь мир глядел на меня с осуждением и укором. Но вскоре я понял, что никому не было до меня дела: каждый пассажир того треклятого поезда смотрел только в свой наручный экран.

В тот момент я вдруг обнаружил, что мне полегчало: с меня разом свалились все родительские ожидания, а когда вокзал оказался позади, они и вовсе остались в прошлой жизни.

Пока скоростная махина мчалась к «глухим местам», я ни разу не взглянул на свой девайс. Глядя в тёмное и холодное на ощупь окно, я впервые задался вопросом, а что находится там, по другую сторону привычного шумного мира?

Когда я вышел из поезда, то окунулся в предрассветный мрак. Вокзальная станция слепила ярким светом, а мир вокруг неё прятал зыбкий туман. Кажется, меня должен был встретить дедушка — и довезти до их с бабушкой села.

Окинув взглядом станцию, я положил чемодан на землю и сел на него: отчего-то мне совсем не хотелось заходить внутрь. Да и зачем, если меня всё равно скоро заберут?

Но время шло, туман редел, а дедушка всё не являлся.

В то время я пребывал в подвешенном состоянии: вокруг слышалось такое множество новых, незнакомых звуков, и чувствовалось столько непривычных запахов, что я растерялся. Я просто сидел и пялился по сторонам, навострив уши и забывая толком дышать. Людей на улице не было. И это настолько отличалось от большого города, где ты на каждом шагу рисковал столкнуться с прохожим, что я чувствовал себя так, будто остался один в целом мире.

Вздохнув, я обнял колени и уткнулся в них лицом.

— Ай, ты чего тут расселся! — налетев на мой чемодан, воскликнул незнакомый мальчишка.

Я поднял на него вопрошающий взгляд. На вид он был примерно моего возраста, но выглядел крайне странно: весь какой-то бесформенный и… свободный? С пушистыми волосами до плеч, сверху присобранными в неуклюжий хвост, и одетый во что-то вроде старого балахона.

Досадливо отряхнув руки, он наклонился, чтобы поднять то, на чём ехал.

— Это что… велосипед? — удивился я.

— Ага, — он гордо заулыбался. — Мы с братом сами собрали.

Я продолжал таращиться на мальчишку во все глаза. Чем тут гордиться? Кто в наше время вообще на таком ездит?

— А это что, наручный экран? — в свою очередь изумился он, выпучившись на моё запястье. — Ух ты! А что он умеет?

Не дожидаясь ответа, мальчишка схватил мою руку и сунул нос в устройство.

«В доступе отказано», — равнодушно выдал девайс, сопроводив слова на экране неприятным звуком.

Незнакомец постучал по нему костяшкой пальца.

— Тц!

Я не сдержался и хохотнул.

Мальчишка вскинул на меня возмущённый, немного задорный взгляд.

— Что смешного?

— Что ты хотел найти? — ответил я вопросом на вопрос. — Я покажу.

Брови моего собеседника на мгновенье взлетели вверх.

— А что эта штука может? — совсем по-простому спросил он и несколько раз перевёл взгляд с меня на экран и обратно.

— Ну… много чего, — пожал я плечами. — Например, на ней можно смотреть ТВ или читать, — начал я с того, для чего использовал наручный экран чаще всего. Заметив разочарование на лице мальчишки, я спешно добавил: — А ещё тут можно играть в разные игры. Но только если твой результат по учёбе выше среднего.

— Да? А какой у тебя результат? — оживился мой собеседник. Очевидно, ему очень хотелось взглянуть на какую-нибудь игру.

Не успел я ввести и пары команд, как его окликнул старший брат — тот самый, вместе с которым он собрал велосипед.

— Жун Юй! Ты чего там застрял?

— Тц! — лицо мальчишки снова стало недовольным. — Уже бегу! — крикнул он за спину и, ещё раз взглянув на экран, облизнулся.

Я закончил вводить команды, и перед нами появилась заставка моей любимой игры. Несмотря на проваленное тестирование, мой учебный балл выл весьма высок, и некоторый игровой лимит ещё оставался.

Мальчишка вперился в экран, затаив дыхание, как вдруг сверху на его голову прилетел подзатыльник.

— Ай! — воскликнул он и невольно присел.

— Чем это ты тут занят, а? — судя по виду и голосу, его старшему было лет на пять побольше нашего.

— Да вот, встретил… а, кстати, как тебя зовут? — только теперь догадался поинтересоваться он.

— Вэй Сяньчжи, — чуть помедлив, отозвался я. Представляться собственным голосом было так непривычно — знакомясь с кем-то в городе, мы обычно подносили друг к другу руки с экранами, и там высвечивалась краткая информация о каждом из нас. Но, судя по реакции пацана, в «глухих местах» было принято иначе. — А