Конец «Русской Бастилии» - Александр Израилевич Вересов

А были они самые простые парни, Иустину — чуть побольше двадцати лет, Якиму и того меньше. Вместе с отцом они хлебопашествовали. Но земли было так мало, что семье не прокормиться. Братья пошли работать в Городище, на сахарный завод Балашовой. Смышленого, хорошо знавшего грамоту Иустина, через некоторое время взяли в лабораторию. Но однажды старший лаборант застал его за чтением и велел убираться.

— Нам нужны работники, — сказал он, — а не книгочеи.

Хорошо, что еще не полюбопытствовал, чем так увлечен паренек. Книгу ему дали на заводе рабочие, — в ней рассказывалось, почему богатые богатеют, а бедные беднеют.

В ближнем большом селе открылись сельскохозяйственные классы. Иустин поступил в эти классы. Но закончить их не довелось. Страну всколыхнули набаты первой русской революции. На Украине, как и повсюду, бастовали рабочие в городах, в селах жгли помещичьи вековые гнезда. Потом хлынули потоки народной крови. Самые честные, самые беззаветные сыновья народа сложили голову на плахе, пошли в ссылку, в тюрьмы. Все, в чем теплилась хоть искра свободы, было затоптано сапогами жандармов. Сельскохозяйственную школу, где учился Жук, разогнали. Она оказалась гнездом революционеров. Иустин не был среди них. Но именно тогда он понял, почему царя Николая в народе зовут Кровавым. И понял, что надо бороться. За свободу!

Он не знал, какой она будет, эта борьба. Знал только, что готов отдать ей жизнь. Вся Россия представлялась ему вспаханным полем. Они черны и жестки, земляные глыбы. А под ними, в недрах, зреют ростки. Когда-то они пробьются к солнцу?.. Но зреют, наливаются соками.

Первый, кому бывший рабочий, бывший ученик разогнанной школы рассказал о своих тревожных мыслях, был брат. Яким ответил, что и сам много думал об этом и что на него можно рассчитывать.

Тогда везде молодежь искала дорог в революцию. Но дороги те были тайными, спрятанными от лишних глаз. Не все находили их. Многие вступали на путь ложный и шли по нему очертя голову. Их толкало нетерпеливое сердце, молодая жажда битвы.

Иустин и Яким были ладными, жизнелюбивыми хлопцами. В Городище без них не проходила ни одна вечёрка. На стройных черноглазых парней заглядывались девушки. Девчата раньше других заметили перемену в характере братьев.

Иустин и Яким первыми в пляс бросаются, первыми начинают запевку. И все какая-то думка в очах: словно и здесь они, а где-то далеко. Не ошиблись подружки. Беспокойные мысли лежали на сердце у братьев Жук.

Вдруг оба они перестали ходить на вечёрки. И даже в отцовской хате их больше не видели.

Зато в окрестных селах, в Хлыстунове, Ротмистрове, Ковалеве, Смеле и Смелянке стали все чаще появляться молодые люди с запретными книжками и запретными речами.

По слухам, а всего более потому, что агитаторов называли «парнями с хутора Жука», местные жители догадывались, что это дело Иустина и Якима.

Действительно, подпольную работу наладили братья. К ним примкнули кое-кто из рабочих-сахароваров, сельские учителя и немало иных горячих голов.

Полиция разыскивала агитаторов из таинственного «хутора Жука». Но след их вел в самые дальние деревни, а то вдруг обрывался в лесу, в каких-то непонятных земляных норах.

Эти норы с извилистыми, сплетающимися ходами и стали по-настоящему жильем молодых революционеров. По вечерам они собирались у костров. При первой тревоге гасили головешки и скрывались в подземных галереях. Полицейские опасались туда соваться.

Один из таких разговоров у костра имел очень большое значение для дальнейших событий. В этой беседе, как и вообще в жизни подпольной группы, главенствовал Иустин. Яким вместе со всеми товарищами подчинялся старшему брату.

Иустин говорил о том, что после того как в Петербурге пролилась кровь на Дворцовой площади и по всей Руси понаставлены виселицы и эшафоты, ясно одно: близится решительная схватка с царизмом.

— Нельзя медлить, — говорил Иустин, — нельзя нам оставаться безоружными. Нужны винтовки, кинжалы, на худой конец топоры. Все это скоро пригодится.

Но оружия без денег не добыть. Где же взять деньги? Конечно, у тех, кто богат. Хоть бы у той же «Балашихи», как называли на сотню верст окрест владелицу самого крупного сахарного завода.

На этом заводе работали почти все, кто составляли «хутор Жука». Каждому горек балашовский сахарок.

— Оружие! Во что бы то ни стало достать оружие! — говорил Иустин, и в свете раздуваемого ярым ветром огня глаза его сверкали жарче углей.

Деревья шумели и клонились вершинами, будто хотели подслушать разговор у костра.

────

Через несколько дней управляющий заводом в Городище получил коротенькую, в три строки, записку. Его ставили в известность, что он должен вручить лицу, специально уполномоченному на то, крупную сумму денег «на революцию». Получатель явится за деньгами в скором времени.

На заводе усилили охрану. Вызвали роту солдат.

Время шло. Никакого нападения на завод не предвиделось. Управляющий подумывал, уж не пошутил ли кто-нибудь над ним? Он стал забывать о дерзком письме.

Однажды, в солнечный ясный день, у ворот завода остановилась известная всему поселку коляска закупщика бураков. Из коляски вышли четыре человека и направились в кабинет управляющего. Вернулись они через десять минут. Один из них небрежно кинул на сиденье что-то завернутое в синий платок и не торопясь начал выводить лошадей со двора.

Никто бы не обратил внимания на это самое обычное, деловое посещение. Тревогу поднял прибежавший на завод закупщик. Он кричал и жаловался, что у него увели со двора коляску. Вскоре экипаж нашли в полуверсте от завода — он был целехонек, но без лошадей и лежал на боку в придорожной канаве.

Побежали доложить о происшествии управляющему. Его нашли связанным в собственном кабинете. Когда разорвали тряпку, плотно стягивавшую челюсти, он смог только показать на несгораемый шкаф. Шкаф был открыт.

Сутки спустя в губернской газете появилось сообщение о том, что из кассы сахарного завода неизвестными похищено 15 тысяч рублей. Еще через сутки управляющий получил письмо, написанное тем же почерком, что и первое. Управляющего обличали в мошенничестве. Из кассы для дела революции взято одиннадцать тысяч. Почему же он заявил о пропаже пятнадцати? За недостающими четырьмя тысячами к нему снова явится уполномоченный.

На заводе уже никто не считал это обещание шуткой.

В газете поспешили напечатать поправку: как выяснилось, похищено одиннадцать тысяч рублей.

Полиция напала на лесное убежище подпольщиков. Там никого не нашли. Только пепел костров говорил о том, что совсем недавно подземные ходы были обитаемыми.

Искали Иустина Жука. Управляющий заводом признал в «уполномоченном» смышленого юнца, работавшего когда-то в лаборатории.

3. Бой в Смелянке

Всю семью