Краткие замысловатые повести - Николай Курганов

   Жен немцы господа, англичане слуги, французы товарищи, италианцы тюремщики, ишпанцы мучители, россияне посредственно.

   А вот это из "Описи качеств знатнейших европейских народов". Голландцы народ грубый; жены у них госпожи. Голландия есть такая земля, где четыре стихии ни к чему годны и там золотой демон сидит на сырном троне в табачной короне.

   Присовокупление третье содержит в себе "Древние исправленные и приумноженные апофегмы", "Епиктитово нравоучение" и "Рассуждение Сенекино".

   Из "Древних апофегм":

   ДИОГЕН злую любовь называл упражнением людей гуляющих, что и стихотворец Овидий утверждает: "Иже без промысла всегда гуляют, Ничто же добро деюще, о зле помышляют. Предивно похоть нежится в гулянии. Трудись, ежели не хочешь быть в прелюбодеянии".

   ПИТТАК философ говаривал, что прощение гораздо лучше мщения, для того, что первое свойственно кроткой природе, а последнее зверской. На вопрос, что верно? Земля. Что неверно? Море.

   Присовокупление четвертое содержит в себе "Разные учебные разговоры". 1. "Разговор между книжником и мальчиком". 2. "Разговор, называемый УТРО, между Бодрым и Сонливым". 3. "Разговор Кевита, ученика Сократова о Картине или образе жития человеческого, ради юношества сокращенный; и оный так, как и Епик-титово учение, по их полезности почти на всех европейских языках имеется", 4. "Разговор о любомудрии", в котором в форме вопросов и ответов даются сведения о явлениях природы: Что такое метеор? Что есть ветр? Дождь? роса? град? радуга? Что есть прилив и отлив морской? 5. "Разговор о навигации". 6. "Разговор о геральдике". 7. "Разговор о мифологии или митологии". 8. "Разговор о различии изречения и писания" -- все это в вопросах и ответах. Вопрос: Нужно ли обучаться поэзии? Ответ: Сие знание всякому приятно, и видно, что в древности великие разумы в нем единственно упражнялись. Однако, несмотря на то, оно почитается ныне за последнюю науку, и к которой прилично только прилежать неспособным для иного лучшего упражнения, или кто к сему искусству отменную склонность и дарование имеет.

   Как видно, спор между физиками и лириками и тогда уже имел место, и профессор математики и навигации Курганов был, конечно, на стороне физиков.

   Впрочем, для желающих "иметь в примерах разные стиходейства" "Письмовник" рекомендует сатиры Кантемира, сочинения в стихах Ломоносова, Сумарокова и Тредьяковского и прочих "стихописателей, как здешнего (т. е. петербургского.-- Н. К.), так и московского Парнаса". Имя Державина не упоминается: он стал известен позднее -- в 80-х годах.

   Вторая часть "Письмовника" открывается присовокуплением пятым -- "Собранием разных стихотворств". Здесь приводятся образцы разных родов поэзии: оды, элегии, эклоги, стансы, гимны, мадригалы, эпиграммы и пр. Особенно обширен раздел: "Светские песни, или Дело от безделья". Здесь собраны "томны эхи" любовной лирики XVIII века:

   О, коль счастливы желты те песчинки,

   В кои ступала ты ногой!

   Ах и прекрасны мягкие травинки,

   Кои лежали под тобой!

   Глаза мои пленены

   Всегда к тебе хотят

   И мысли обольщенны

   Всегда к тебе летят.

   Всеночно дорогая

   Мне зришься ты во сне:

   Вседневно обольщая,

   Ты множишь страсть во мне.

   Есть также первые записи народных песен и "киевокалекских" кантов. Есть сатирические вирши против карточной игры и против франкмасонов:

   Полны, лжи ваши законы

   Оказались, франкмасоны;

   В том тайна ваша и честь,

   Что 666.

   Затем следует присовокупление шестое: "Всеобщий чертеж наук и художеств", состоящий из небольших главок, в которых даются сжатые сведения по ряду разнообразнейших вопросов: о происхождении человеческих знаний, о поэзии и философии, о свойствах души и об употреблении наук, о предузнавании погод и о системе мира, наказ врачебный и рудомет немецкий. Сто тридцать пять нравоучительных афоризмов, взятых из сочинения канцлера графа Оксенстирны снова предлагают читателю солидную порцию житейской мудрости:

   Лжец есть хранилище ветра, эхо диавола и присяжный враг всея честности. История в рассуждении дел великих мужей бывает часто как микроскоп в рассуждении зримых в оный вещей. Гордость есть самое первейшее бытие в свете и всеобщее из всех развращений: но при том ничего нет безумнее и смешнее оного. Добродетельный человек есть в рассуждении своего отечества, подобно как луна в рассуждении ночи: он, выводя его из тьмы, дает ему сияние, коего б оно не имело без его заслуг. Игрок есть вор, который ворует, не опасаясь наказания правосудного. Надеяться на похвалу людей есть не иное что, как полагаться на ведреные дни весны и осени. Кто в счастии подвергается своевольству, тот скорыми шагами поспешает к своему падению.

   В следующем далее "Кратком повестном летописце" сообщается, что первым царем Ассирийской монархии был НЕМВРОД, а у галлов первый король назывался ФОРАМУНД, в Ишпании -- АФГАУЛФУС, в Польше -- ЛЕХУС, а в Богемии -- ЦЕХУС.

   Русская хронология начинается с Рюрика, а кончается сообщением не то всерьез, не то в шутку, что с 1762 года Директором Морского Шляхетского кадетского корпуса состоит Виц-Адмирал, Генерал-Казначей и Кавалер Иван Логинович Голенищев-Кутузов. Возможно, что Курганов, преподававший в Морском корпусе математику, захотел почтить таким манером своего непосредственного начальника.

   Есть что-то чрезвычайно трогательное в том усердии, с каким Курганов старается выложить на пользу и поучение читателей все свои сведения образованного и бывалого человека.

   Следует еще седьмое присовокупление: "Словарь разноязычный", "Толкование имен человеческих", "Толк седмичным дням и месяцам", "Мнения о цветах", "Объяснение словаря". Любопытно, на теперешний взгляд, что в словаре дается толкование таким ныне общеизвестным словам, как бутылка -- сулейка, стклянка; картина -- рисунок, образ; почта -- ям, подстава; портрет -- образ, подобие; стул -- седалище, кресло; студент -- ученик высоких наук; табурет -- скамейка; школа -- училище; суп -- похлебка, жижа.

   Сумароков, осуждая тех, "Кто русско золото французской медью медит, Ругает свой язык и по французски бредит", вопрошает: "Безмозглым кажется язык российский туп: Похлебка ли вкусняй, или вкусняе суп?" Слово суп было тогда новым малоизвестным иноязычным словом.

   "Мнения о цветах": какой цвет что означает. Например, алый означает приятство, брусничный -- ласкательство, голубой -- постоянство, желтый -- сомнение, малиновый -- лицемерство, серый -- непостоянство, а дымчатый -- услужность.

   В пояснении к словарю Курганов рекомендует вниманию читателей новиковский "Трутень" и "Адскую почту" Эмина -- "обе оные книги между прочим забавно объясняют разные человеческие плутни и заблуждения".

   В восьмое и последующие издания уже после смерти автора "Письмовника" был внесен большой раздел: "Неустрашимость духа, геройские подвиги и примерные Анекдоты русских и иностранных великих мужей и проч. особ". К чести Курганова надо отметить, что его "Краткие замысловатые повести" обнаруживают неизмеримо больше вкуса в выборе и изложении; язык его повестей, даже в тех случаях, когда он их пересказывает с иностранных источников -- краток и выразителен, слог же позднейших анекдотов -- вял и многословен.

   Долгая и устойчивая популярность "Письмовника" свидетельствовала о появлении нового читателя из мещан и разночинцев. Н. И. Новиков, имевший большой опыт в издании книг, писал, что "у нас те только книги четвертым и пятым изданием печатаются, которые этим простосердечным людям, по незнанию ими чужестранных языков, нравятся".

   Курганов нашел своего читателя, угадав его вкус и потребности. Автор "Письмовника" проявил себя талантливым педагогом, сумев в живой и занимательной форме сообщить уйму сведений и приобщить жаждущего знаний простеца-читателя к наукам и словесности.

   Поистине -- удивительны судьбы книг!

   Перелистывая сейчас "Письмовник", думаешь, что вот ведь даже Льву Николаевичу Толстому не удалось свой "Круг чтения" сделать, как ему мечталось, настольной книгой мудрости для многих поколений, а вот -- дилетант в литературе, "обсерватор, навигатор, астроном" Курганов своим "Письмовником" питал умы русских читателей чуть не сто лет. Я так и представляю восторженного любителя поэзии тургеневского Лунина с "Письмовником" в руках, а простодушный дьякон Ахилла из "Соборян" Лескова, свою песенку про "Купидона" почерпнул, конечно, из того же источника: она напечатана в "Соборе разных стихотворств".

   С каждым годом "Письмовник" Курганова опускался все ниже по ступеням общественной лестницы. Теперь его читателями становятся грамотеи из народа, ученые на медные деньги. Вот что писал о них автор "Библиографической хроники" "Отечественных записок" в 1841 году: "У нас есть особый класс читателей: это люди только что начинающие читать, вместе с переменою национального сермяжного кафтана на что-то среднее между купеческим длиннополым сюртуком и фризовою шинелью. Обыкновенно они начинают с "Милорда Английского" и "Потерянного рая" (неистовым образом переведенного прозою с какого-то реторического французского перевода), "Письмовника" Курганова, "Душеньки" и "Басен" Хемницера,-- этими же книгами и оканчивают, всю жизнь перечитывая усладительные для их грубого и необразованного вкуса творения. Потому-то эти книги и издаются почти ежегодно нашими сметливыми книжными торговцами" {"Отечественные записки", 1841, No 5. Библиографическая хроника, с. 4.}.