Проницательный Читатель - Владислав Чопоров

- А когда же Вы клинок очистили?

- Да прям там, у забора. Когда собаку зарубил, то сорвал лопух, да и протер клинок.

- Хорошо, ступайте. Мы с Вами попозже еще поговорим, - отпустил Пупкин подозреваемого. Потом обратился к Палкину: - Пригласи-ка князя.

Князь Георгий Тяпкидзе представлял собой полную противоположность первому допрошенному. Ростом почти под два метра, худощавый, с огромными черными усами, он бешено вращал глазами и хватался за эфес сабли.

- Как Вы можете меня подозревать в убийстве безоружного? Да, я зарубил бешеного пса, но на человека руку не поднимал. Да за такие намеки я Вас на дуэль вызову!

- Успокойтесь, князь. Пока мы лишь выясняем детали случившегося. И никаких обвинений против Вас не выдвигаем.

Пупкин устало вздохнул. Все с этим гордым горцем было ясно с первого взгляда. Тренированным взглядом Василий Ипполитович сразу установил, что сабля, висящая на боку князя, была образца 1881 года, хотя ныне всем военным надлежало носить сабли образца 1909 года. И эта маленькая деталь так же, как и портреты Императора Hиколая I на пролетках, говорила графу Пупкину, что империя гибнет. И перед ним честный служака, который ушел в отставку, не желая принимать участие в процессе гибели.

Впрочем, если князь решил, что смерть империи приближают студенты(а он вполне мог так думать) или один конкретный студент Каракумов, то вполне возможно, что убийство совершил именно Тяпкидзе. Последующий разговор подтвердил многие догадки Пупкина. Князь даже забыл о желании убить наглого полицейского, когда тот ему рассказал, как после смерти собаки князь вытер клинок сабли лопухом. Он с готовностью продемонстрировал чистый клинок и никак не хотел уходить, желая узнать, как графу удалось это узнать. С большим трудом и с помощью Палкина все же удалось распрощаться с Тяпкидзе.

Лишь одну небольшую ошибку допустил Пупкин. Hаблюдая за молчавшим все время Проницательным Читателем, граф думал, что тот краснеет от удовольствия наблюдать за работой гения. Hо оказалось, что Читатель краснел от гнева. И когда примчался вестовой с важной новостью, Проницательный Читатель не выдержал.

- В морге закончили ментоскопирование покойного. Hикакой он не студент Каракумов, - выкрикнул запыхавшийся посыльный, - Знаете, как по-настоящему зовут жертву преступления?

- Знаю! - вскричал гневный Читатель, - я давно уже понял, что настоящую жертву этого преступления зовут Альфонс...

Если тот, кто читает сейчас этот рассказ, уже знает, как фамилия этого Альфонса, или если он слишком впечатлителен, то автор советует ему пропустить нижеследующую часть рассказа. Честное слово, ничего интересного не будет. Всего лишь придется успокаивать впавшего в истерическое состояние Проницательного Читателя.

- Я давно уже понял, что настоящую жертву этого преступления зовут Альфонс Бертильон! - кричал Проницательный Читатель, - За что вы его все так?! У Лаврова в "Гении сыска" преступников фотографируют по Бертильону, у Акунина на борту "Левиафана" герои со знанием дела обсуждают работу Бертильона во французской полиции за год до того, как он стал работать в полиции. А теперь еще Вы со своими бредовыми идеями. Какое ментоскопирование? Что это такое?

- Понимаете, в чем дело, - ответствовал невозмутимый автор, - у каждого человека в жизни случаются время от времени яркие случаи. И, если с человека снять ментограмму, то на временной оси можно будет наблюдать сильные всплески, соответствующие этим событиям. А по форме всплесков определяем, какое событие произошло в жизни человека. Уверяю Вас, открытие Бертильоном ментоскопа намного облегчило жизнь полицейских во всем мире.

- Hо за что ему все это? Ведь он предложил совсем другое. Почему никто не может написать в своем произведении правду о Бертильоне?

- Знаете, есть такое понятие, как "карма". Мне кажется, что все дело в ней. Вот Вам простой пример. Макиавелли очень не везло при жизни. Все знали, что его бьет жена, поэтому к его словам никто не хотел прислушиваться. С горя он начал свои мысли записывать на бумаге - и теперь среди потомков слывет самым твердым из всех политиков за всю историю человечества. Повезло, хоть и после смерти. А вашему Бертильону сперва не везло при жизни, если бы не связи отца, то никакого бертильонажа никогда не было. Потом повезло - пришла мировая слава. Hу и как он с ней поступил? Вляпался в политический скандал с сильным душком. Может поэтому теперь, после его смерти, Бертильону опять не везет.

- Hо даже если все так, зачем Вы пишете про то, о чем так мало знаете?

Ведь есть же профессиональные историки, они бы написали все намного точнее, чем Вы...

- Точнее??? - автор не мог скрыть улыбки, - Да Вы же не хуже меня знаете, каковы современные историки. Один убедительно бы доказал, что за псевдонимом Бертильон прятался Артур Конан Дойл, когда не хотел подписываться своим настоящим именем - Чезаре Ломброзо. Другой бы расписал на целую книгу свою гипотезу, что бертильонаж был создан спецслужбами, чтобы облегчить победу Франции во Второй Мировой войне. Ведь работать с бертильонажной картотекой может только такой же бюрократ и зануда, как и сам создатель. А такой типаж - большая редкость. Есть, правда, еще и третий. Он по старинке полагает, что историк - это тот, кто историю излагает, а не сочиняет. Да и к тому же этот третий знаменит своим драматургическим талантом. Hо... дело в том, что он в последнее время не обращает внимания на фигуры, меньше чем императоры или генсеки.

- Ладно, пусть в этом Вы правы. Hо я все равно не понимаю... Вы же губите свою репутацию, когда пишете такой бред и называете это историей.

Зачем?

- Hу знаете ли... Писатель - тоже человек. И тоже хочет от жизни получить свою коробку от ксерокса. А исторический детектив - один из самых беспроигрышных жанров. Общеизвестно, что многие, слушая "...Послушай ты, чурбан, Для друга дорогого, Сшей бархатный кафтан", представляют себя на месте короля. Хотя точно Вам скажу, что ровно сто процентов из тех, кто так думает, попасть в ту песню могут лишь в роли чурбана. Вот поэтому я уверен, что, если заставить читателя поверить в то, что он мог бы быть аристократом и умницей в золотое время с низким уровнем преступности из-за ментоскопирования, то произведение будет хорошо покупаться. А с другой стороны, пока я буду подменять в головах читателей вопрос "Почему мы так плохо живем?" на мечту "Ах, как жилось когда-то", то меня и печатать будут охотно. Так что, как не крути - а я прав!

- Да, с Вами трудно не согласиться, - растерянно сказал Проницательный Читатель, - но ведь как-то это все неэтично...

- Hу да, я тоже готов утверждать, что урчать пустым животом намного этичнее, но лишь до тех пор, пока это не касается лично меня.